Расхожая цитата о том, что «Россия с Украиной – империя, а без Украины – нет», верна лишь отчасти, поскольку Россия даже без Украины имеет потенциал, чтобы стать сверхдержавой, если у руководства и народа хватит на это желания и умения.
К сожалению, нет подходящего афоризма на тему «что будет представлять собой Украина без России», поэтому вопрос становится еще более актуальным.
По настоянию Сталина Украинская и Белорусская СССР как самостоятельные страны вошли в число государств – основателей ООН. Случай, кстати, уникальный
Для ответа на него стоит первым делом вспомнить, что украинцы (до 1917 года назывались малороссы, но чтобы постоянно не оговариваться, будем придерживаться современного названия) находились в составе Российской империи и были в СССР государствообразующей нацией. Кстати, именно украинское православное духовенство оформило в 17 веке концепцию триединого русского народа, состоящего из великорусской, малорусской и белорусской общностей.
Еще со времен императрицы Елизаветы Петровны украинцы начинают занимать высшие посты в Российской империи. Разумовские, канцлер Безбородько при Екатерине, председатель Кабинета министров Кочубей при Николае Первом – и так вплоть до председателя последней дореволюционной Государственной думы Родзянко.
В советское время тенденция продолжилась. Два украинца, Шверник и Подгорный, были председателями президиума Верховного совета СССР, то есть формально главой государства. Два генсека были тесно связаны своим происхождением и карьерой с Украиной (Хрущев, Брежнев), а еще один, хоть и родился в Сибири, но носил украинскую фамилию (Черненко).
Во всех национальных республиках, первым лицом которых являлся представитель титульной нации, вторым секретарем обычно ставили русского, украинца или белоруса. В наиболее полной степени отношение к Украине и Белоруссии как к «имперообразующим» республикам проявилось в том, что по настоянию Сталина Украинская и Белорусская СССР как самостоятельные страны вошли в число государств – основателей ООН, случай, кстати, уникальный. И, увы, прозападное антисоветское руководство именно трех имперообразующих республик и похоронило эту империю в Беловежской пуще.
После этого перед каждым из осколков империи встал вопрос самоидентификации. Самый большой из них, РФ, после лихолетья 90-х годов пытается возродиться как сверхдержава; в самом маленьком, Белоруссии, к власти пришел лидер, который взял курс на консолидацию с Россией, и которого, несмотря на все шараханья, продолжает придерживаться.
А вот у Украины самоидентификация не задалась. Политическая элита свежеиспеченного украинского государства в этом вопросе оказалась далеко не на высоте, и единственный идейный постулат, который она смогла сформулировать, был отражен в названии книги ее экс-президента Леонида Кучмы: «Украина – не Россия». Понятно, что идеология, основанная только на антитезисе (если «не Россия», то кто?), изначально никуда не годится, но свято место пусто не бывает.
Свою концепцию при активной поддержке Запада предложила Галиция, то есть именно та часть современной Украины, которая не имела никакого отношения к становлению Российской империи, а на протяжении шести с лишним веков являлась провинцией, если не полуколонией, Польши и Австрийской империи, войдя лишь в середине 20 века в состав СССР.
Соответственно, и предложенная концепция была сугубо провинциальной. Она вполне подходила для маленьких Эстонии да Литвы с Латвией, которые, выйдя из-под опеки СССР, тут же сменили ее на опеку США и ЕС, заняв отведенное им место европейской периферии.
Иное дело Украина – самая большая по площади (не считая РФ) и одна из самых крупных по числу населения, по экономическому и интеллектуальному потенциалу европейская страна, значительная часть населения которого сохранила «имперское мышление» и не хотела быть условной Эстонией. В свою очередь и Евросоюз не понимал, что им делать с этим государственным образованием, интегрировать которое он особым желанием не горел.
Единственные, кто четко знал, чего им надо, – это американцы, которым было наплевать на идентификацию Украины, но важно было использовать ее территорию в своих геополитических целях.
Противоречия между «имперскостью» и «местечковостью», слабость и зависимость от влияния извне властных элит предопределили разразившийся политический и экономический кризис, который оказался настолько глубоким, что все чаще слышны голоса о нежизнеспособности украинского государства в принципе. По крайней мере, в ее нынешних границах. Правда, зачастую все сводят к тезису об искусственности как раз этих самых границ.
Но, во-первых, официальные границы Украины в общем и целом совпадают с территориальными границами проживания украинцев, активно заселивших в 19–20 веках Новороссию. Во-вторых, границы некоторых бывших республик СССР куда более искусственные, чем у Украины, что не мешает их успешному госстроительству.
Яркий пример – Казахстан, о нежизнеспособности которого никто не говорит. Его лидер со своей командой смогли решить проблему самоидентификации, сделав ставку на своеобразную евразийскую концепцию государственности, при сохранении на официальном уровне двуязычия и тесной интеграции с Россией.
Конечно, есть опасность, что после ухода нынешнего президента концепция при активном участии западных «друзей» может поменяться, особенно если Россия упустит эту ситуацию, как упустила на Украине, но пока Казахстан демонстрирует политическую, экономическую и социальную устойчивость.Соответственно, напрашивается вывод, что жизнеспособность нового государства зависит в первую очередь от адекватной самоидентификации и, соответственно, правильного внешнеполитического выбора. Самой историей Украине был определен путь на тесную консолидацию с Россией.
В нынешних исторических условиях этот путь мог быть реализован вступлением в Таможенный союз. Благодаря своему потенциалу участие Украины в этом объединении, куда ее активно зазывали, помимо безусловных экономических преференций, обеспечивало ей и серьезный вес как внутри данного союза, так и в целом на внешнеполитической арене.
Но этого не случилось. Украина, не без помощи извне, выбрала путь «эстонизации». Символично в связи с этим, что в качестве модели для себя она сейчас примеряет опыт маленькой Грузии времен Саакашвили. Проведенные им реформы и в самой-то Грузии оцениваются, мягко говоря, неоднозначно, а их перенесение на украинскую почву сулит вообще непредсказуемый результат.
Хотя в целом последствия ясны – превращение бывшей имперской территории в большое европейское захолустье, обеспечивающее метрополию сырьем и дешевой рабочей силой. И окончательное вытравливание из памяти населения, что когда-то их предки вместе с великороссами и белорусами создали величайшую в мире империю.
