О том, какими могут быть в России национально-религиозные конфликты, пишут и говорят много, но конкретных и обоснованных рекомендаций по их профилактике, как правило, предлагается недостаточно.
Наилучшим будет не придумывание каких-то мер, а эффективная работа полиции и судов по всей стране
Попытаемся восполнить этот «пробел», представив некоторые способы предотвращения столкновений между различными народами. В нашей стране самым распространенным типом этнорелигиозных конфликтов являются так называемые мелкие стычки.
Он важен не только по причине своей частоты, но также вследствие того, что основную часть жертв «национальных разборок» дает именно такой тип насилия.
Мелкие стычки – это конфликты между небольшими группами людей, как правило, от двух до пяти человек в каждой, «представляющих» разные народы. Такие столкновения имеют две основные причины.
Во-первых, наказание для преступника не является неотвратимым. Во-вторых, агрессивные установки, сформировавшиеся в ходе предшествующих «интерактивных ритуалов», то есть ярко эмоционально окрашенных рискованных действий (актов физического и психологического насилия над людьми).
Подобные действия сопровождаются обсуждением случившегося с «подельниками», приносят их участникам выгоду и не приводят к наказанию.
В целях профилактики, то есть предотвращения появления мелких стычек, прежде всего необходимо, во-первых, существенно повысить эффективность работы полиции и судов, дабы сделать наказание неотвратимым.
Во-вторых, следует минимизировать возможность формирования указанных агрессивных установок, складывающихся в конфликтных «интерактивных ритуалах». Как же достичь последнего?
Дело в том, что любой человек всегда находится в двух «социальных мирах». Первый – это широкое общество, то есть те люди, с которыми мы контактируем очень редко или же всего один раз в жизни (продавцы в магазинах, случайные прохожие на улицах, чиновники в учреждениях и т. д.).
Второй – одна или несколько узких групп людей, которых мы видим часто и с которыми поддерживаем тесные социально-эмоциональные связи (семья, коллеги по работе и т. п.). Как правило, конфликтные установки формируются в итоге участия в агрессивных «обучающих интерактивных ритуалах» в одной из таких малых групп («друзья-скинхеды» или «отдыхающие с Кавказа»). Выработанная же привычка к насилию выплескивается в большое общество.
Суть профилактики заключается в том, что пока еще не сформировались агрессивные установки у будущих участников этнорелигиозных столкновений, надо лишить их поддержки этой узкой конфликтной группы (вырвать из нее) и создать угрозу отлучения от благ и выгод большого общества.
Поскольку большинство участников подобных конфликтов применяют друг против друга силу весьма регулярно, то нужно не допустить притока новых рекрутов в такие объединения, отучив их от привычки драться.
Для этого необходимо, чтобы «насильственные интерактивные ритуалы» (акты физического или морального насилия) в этих группах стали бы неуспешными и не приводили к формированию агрессивных установок. Рассмотрим конкретные меры.
Прежде всего, каждая отдельная попытка проведения «агрессивного интерактивного ритуала» должна либо иметь наказание, либо же предотвращаться на месте.
В частности, в разных регионах нашей страны это может быть введение запрета или, наоборот, принятие права на ношение оружия (допустим, в Ингушетии запрещаем, а в Новосибирской и Белгородской областях – нет).
Следует расширить право на самооборону, которое сейчас явно недостаточно. Разумеется, необходимо повысить эффективность работы полиции и судов, чтобы участников подобных «агрессивных ритуалов» обязательно задерживали и проводили через судебные процедуры, а не выдавали родственникам или представителям диаспоры.
Кроме того, наказание должно быть существенным, то есть связанным со штрафами и лишением части имущества и желательно – налоговой проверкой родственников. Эта последняя мера – дабы лишить «начинающего агрессора» поддержки близкого социального окружения.
Далее, участие в «конфликтных ритуалах» не должно нести выгод, а надо, чтобы оно оборачивалось существенными потерями. Причем общество нужно информировать о возможности подобных убытков, для чего требуется определенная просветительская работа.
Такие потери могут быть в виде закрытия возможности делать карьеру на любых должностях в системе федеральной и региональной власти, лишения права ведения собственного бизнеса, запрета на работу хоть на каких-нибудь значимых должностях в муниципальном хозяйстве и т. д.
Кроме того, возможно осуществлять контроль финансовой деятельности этого лица. Вполне реальна мера, связанная с ограничением получения им высшего образования. Эти средства имеют целью создать угрозу отрыва «агрессора-националиста» от благ большого общества, иными словами, наказать его бесперспективностью и одиночеством.
Кроме того, участие в «конфликтных интерактивных ритуалах» должно всегда сопровождаться отсутствием положительных и наличием ярких негативных впечатлений, т. е. нельзя допустить появления воодушевления после акта насилия у этнорелигиозных радикалов.
Мигрантская преступность более всего связана либо с безнаказанностью, либо с ужасными условиями быта вкупе с бесправием, незнанием особенностей жизни в России
В частности, даже попытка проведения подобных ритуалов должна сопровождаться «жесткой приемкой» в полиции. Возможна также работа с близким социальным окружением – нечто вроде проверки на благонадежность родственников и друзей экстремиста, вне зависимости от того, имеют или же не имеют они непосредственное отношение к случившимся событиям. Но такая мера – не для сформировавшихся преступников.
Далее полезна проверка организаций, где работал, учился или состоял этот человек. Указанные рекомендации имеют целью лишить конфликтующего связи с близким социальным окружением, прежде всего тем, где он приучался к постоянным конфликтам с представителями иных народов и религий.
Но все это – лишь первоначальная проверка, а не однозначное увольнение, исключение и принудительная маргинализация. Человеку необходимо дать возможность некой реабилитации в форме «сдачи своих подельников» или чего-либо иного.
Разумеется, такие меры в жесткой форме не следует применять к явно раскаивающимся людям. Отметим, что все вышесказанные рекомендации не имеют смысла, если соблюдаются не во всех регионах страны или применяются выборочно, а также при плохой работе полиции.
Таким образом, зная социально-психологическую закономерность о том, что если успех индивида зависит от его группы, то человек от нее никогда не откажется, надо сделать так, чтобы или группа отказалась от него, или же его блага перестали зависеть от нее.
Что же делать с уже разгоревшимися мелкими конфликтами, разумеется, если они не переросли в крупные? Наилучшим будет не придумывание каких-то мер, а эффективная работа полиции и судов по всей стране, когда ни должность, ни религия или связи родственников не имеют никакой роли в судьбе преступника.
Социальные психологи выделяют еще некоторое количество причин для национально-религиозных конфликтов, в частности: «походное состояние» (мелкие мужские группы, оторванные от связей с родственниками), жесткая безальтернативная психика вследствие особенностей воспитания («в армии нас били, теперь я буду», «нам так говорит религия»).
Далее – спортивная подготовка, физическая сила, наличие оружия, необразованность, конформизм (все дерутся, значит, я тоже должен), завышенные самооценки, фрустрация и страх, крайняя религиозность, отсутствие культуры разрешения споров и т. д. Все эти факторы способствуют росту индивидуальной и мелкогрупповой (в том числе национально-религиозной) конфликтности.
Но их влияние легко минимизируется простыми мерами: эффективностью полиции и социальных служб, просветительской работой (о правах и обязанностях), а также относительным жизненным благополучием. В нашей стране с последним весьма плохо.
Но такие действия в основном уменьшают проявления этноконфликтности со стороны «оседлого» населения российских областей.
Мигрантская же преступность более всего связана либо с безнаказанностью, либо с ужасными условиями быта вкупе с бесправием, незнанием особенностей жизни в России. Тут можно реализовать несколько мер.
Прежде всего, следует ликвидировать безнаказанность, для чего требуется сделать невозможной помощь преступникам со стороны их диаспор, причем по всей стране. Мигрантов же нужно делить на две группы – остающихся навсегда и временных.
Всем им следует создать минимально необходимые условия жизни и юридически сопровождать их деятельность. Первым необходимо прививать индивидуалистическую этику личного успеха, дабы они не образовывали диаспор (и ликвидировать уже появившиеся). Чтобы их не было слишком много, нужно контролировать их численность, то есть в течение каждых 20–25 лет их не должно прибавляться больше чем на 10% от численности местного населения на той или иной территории страны.
Вторых же следует контролировать и не допускать их длительного пребывания в России (возможен график – 3 месяца на заработках в нашей стране, а 1 – на родине). Нечто вроде вахтенного метода, дабы они не «одичали» от российских реалий.
Разумеется, все эти меры способны всего лишь существенно понизить национально-религиозную конфликтность в российском обществе. Перебороть и ликвидировать ее полностью принципиально невозможно – пока есть разные этносы и религии, между их представителями всегда будут трения. Важно помнить об этом пределе наших возможностей.
Исследование выполнено при финансовой поддержке правительства Новосибирской области
