Бюрократическая власть и либерально-демократическая интеллигенция говорят на разных языках. Либерально-демократическая интеллигенция говорит на языке гуманистическом, свободы слова, свободы демонстраций, движения – на языке некой человеческой свободы. Каждого отдельного человека, среднего человека, получающего зарплату от тысячи до 20 тысяч долларов. Да даже и до 100 тысяч долларов, это все равно не такие большие деньги по сравнению с тем, о чем я скажу дальше.
На фига нам вообще нужна эта страна? Давайте делить ее на много маленьких стран, на много маленьких медвежат
Бюрократия имеет дело с миллиардами и триллионами. С тем, что называется кредитным рейтингом страны. Бюрократ видит ситуацию так: чтобы страна развивалась в современном мире, чтобы она не была колонией, объектом внешней экспансии, экспансии внешних бюрократических государств или транснациональных корпораций, она должна быть защищена. Для этого власть должна быть сильной.
В современном мире оружие уже не играет такой роли при определении, сильный ты или нет: сколько ты ни закупай оружие, все равно будут созданы такие коалиции, которые тебя превратят в песок и пепел. Но если ты являешься частью так называемого мирового рынка, то тогда у тебя есть некий формат защищенности при соблюдении еще ряда условий. Этот формат защищенности, твой успех на этом рынке определяется твоим кредитным рейтингом. То есть, условно говоря, тем, сколько производят в твоей стране совокупных продуктов, под которые ты мог бы взять кредит в мировом кредитном банке. Кредитный рейтинг страны связан с такими вещами, как стабильность, стратегическое развитие, обладание сырьем, количество населения и управляемость территорией.
Западная Европа, которая давно идет по пути демократии, создала такие устойчивые бюрократические системы, которые вполне имитируют так называемое народовластие. Никакого народовластия в большей части Европы нет, это имитация, на мой взгляд, но это эффективная система, которая позволяет стабильно работать этой политической государственной системе. В Западной Европе на порядок больше бюрократов, чем в России. Их просто больше физически. И эта бюрократия там связана в единую массу. Да, есть страны, где четыре или шесть миллионов человек, скандинавские страны, например, которыми легче управлять. Есть страны типа Германии и Франции, которыми тяжелее управлять. Но все равно разветвленная бюрократическая система с развитой имитацией демократических политических процессов позволяет так или иначе держать это все в стабильности.
Но ни одна европейская страна по отдельности не может иметь высокого кредитного рейтинга. Кроме, может быть, Германии и Франции. Все остальные страны абсолютно зависимы. Посмотрите, что там происходит. Поэтому создается некая ситуация над европейской бюрократией. Потому что не будь сегодня этой ситуации, Италия, Испания, Греция находились бы на положении развивающихся стран. Поверьте мне. Они бы не были теми более-менее современными странами. Может быть, только север Италии. И он, может быть, даже отделился бы от юга, который он кормит, по мнению севера. Кредитный рейтинг этих стран позволяет брать большие займы под развитие, в том числе под развитие каких-то проектов, под социальные дотации.
- Путин посетит «Селигер» во вторник
- Кристина Потупчик: Верните старый «Селигер»
- Арестован фигурант дела о беспорядках на Болотной
- МВД: На митинг оппозиции в Москве пришло 400 человек
У России этого до сих пор нет. Современная российская бюрократия – будь она либеральной (условно, Чубайс) или будь она консервативной (условно, Путин) – будет вести борьбу за то, чтобы управляемость страной, рейтинг страны были достаточно высокими. Чтобы те мировые центры силы, финансовые центры силы признали за страной определенный коэффициент. Для этого нужно показать, что в твоей стране есть управление.
Нужна ли для этого демократия вообще? Нет, ничего подобного. Она для этого совершенно не обязательна. Потому что деньги в современном мире идут не туда, где больше свободы, а туда, где больше контроля. Нам тяжело выбирать между свободой и контролем, потому что мы стоим на стороне свободы. С другой стороны, мы не отвечаем за страну с населением в 140 миллионов, стоя на стороне свободы. А те, кто стоит на стороне ответственности за Россию с ее населением в 140 миллионов, за ее международные отношения, оружие, те считают, что свобода – это очень вредная вещь, дополнительная нагрузка, которая понижает их кредитный рейтинг, потому что она мешает им обеспечивать стабильность, необходимую для того, чтобы притекали деньги извне. Почему они все время говорят об инвестициях? Наличие инвестиций говорит о том, что тебе доверяют как власти в этой стране. Если тебе доверяют, то совершенно неважно, являешься ли ты тираном и деспотом, или являешься ли ты секретарем ЦК КПК в авторитарном Китае, или являешься ли ты избранным на четыре года президентом в маленькой Швеции, которая, кстати, является монархией. Как ни странно, это не имеет значения.
Все, что находится за этими пределами, за смыслом прихода денег и инвестиций, которые являются частью жизни национальной бюрократии или местных финансовых структур, связанных с бюрократией, все остальное для них – болтовня.
Мы просто говорим на разных языках. Когда мы произносим слово «Россия», мы и бюрократия подразумеваем совершенно разные России. Они подразумевают огромную страну с железными дорогами, с городами, находящимися в северной зоне, с большим процентом бюджетного населения, с отсутствием вменяемой банковской системы, с отсутствием вменяемой страховой системы, с чудовищной коррупцией и необходимостью продолжения этой коррупции как факта консолидации элит. Консолидация элит тоже обеспечивает стабильность, а стало быть, и кредитный рейтинг. Поэтому и приходится закрывать глаза на откаты. Потому что именно это обеспечивает управляемость.
Приезжает условный администратор из некого мирового банка и спрашивает: «А как у вас тут с порядком?» Ему говорят: «У нас построены миллион бюрократов, да, они все коррупционеры, бывшие бандиты, по всей стране, но мы щелкаем пальцами, и они идут вприсядку. Поэтому у нас все хорошо с управляемостью». Администратор говорит: «ОК. С вами можно работать». Поверьте, для мировых денег нет никакого значения, демократия это или не демократия. К какому-нибудь племенному вождю в Африке, который сдирает кожу и вешает черепа себе на хижину, но который контролирует добычу изумрудов или алмазов, приезжает точно такой представитель банка и говорит: «Какие у вас интересные черепа. Наверное, это враги, но я ничего не хочу об этом знать. Вы можете нам обеспечить столько-то алмазов?» – «Да, можем». – «Очень хорошо. Вы получаете деньги». Но если он узнает, что появляется другой вождь, который начинает побеждать в войне этого, то он может ему не дать кредит. Он даст ему кредит только в том случае, если он череп этого врага увидит на стене того, с кем он ведет переговоры.
Это мир беспредельного цинизма. Мир господ и мир рабов.
А когда Навальный говорит: «У вас везде коррупция», – это правда. Коррупции до фига. Ее до фига и больше – этой коррупции. До фига и больше кормления, откатов, воровства. Навальный сам часть этой системы. Он вошел в члены совета директоров корпорации, будучи введенным туда господином Лебедевым, и показал, что он готов стать частью этой системы, которая играет по этим правилам. Теперь уже доверия к его разоблачением гораздо меньше, чем было до того, как он стал членом совета директоров почти государственной компании «Аэрофлот». Но его позиция, его точка зрения, что он же не отвечает за страну, которая нуждается в кредитном рейтинге.
Позиция максимальных радикалов – на фига нам вообще нужна эта страна? Давайте делить ее на много маленьких стран, на много маленьких медвежат. Помните, как в «Маугли» Балу говорил? Будет тогда гораздо проще. Тогда в этом каждом маленьком медвежонке возникнет своя бюрократия, которая возникнет, как им кажется, из лидеров оппозиции. На самом деле она возникнет не из них, конечно. Она возникнет из силовиков, ментов, банкиров, бандитов, бюрократов местного уровня. Какой-нибудь глава региона, он сегодня никто и звать его никак, его Кремль призывает, говорит: «Ты плохо работаешь, иди отсюда». И он уходит, понурив голову. И он вдруг станет президентом или премьер-министром, не дай Бог. Они будут делать ставку на это.
Можно ли найти общий язык между партией кредитного рейтинга и партией свободы? Это и есть задача формирования политической нации. Я тоже, кстати, на стороне партии свободы, и любой из нас – неважно, нравится нам Болотная или не нравится, – на стороне партии свободы. Потому что это единственно человеческая позиция. Просто люди, которые выходят на уровень ответственности за кредитный рейтинг, теряют человеческую позицию, у них совсем другой сюжет. Мы можем попытаться понять, но нам тяжело понять, что такое ответственность за счета в миллиарды долларов. Это совсем другое. А им-то гораздо проще нас услышать. И содействовать проведению демократических реформ, а не пытаться всех построить под то, чтобы все мы помогали им обеспечить кредитный рейтинг страны.
Так не бывает. Люди так не устроены. С людьми надо уметь разговаривать, с людьми надо уметь общаться – и общаться не в приказном тоне. Так власть не работает. Она работает по-другому.
Естественно, бюрократия будет бояться, потому что любая демократизация – это понижение стабильности, понижение кредитного рейтинга, понижение их власти. Но альтернативы-то у них нет. А как это все обернется, мы посмотрим осенью.
Источник: Russia.ru
