Иван Церулик, публицист: Эх! Женя. Женя! А каким важным спортсменищем был!

Молодец Евгений Плющенко! Не побоялся резануть правду-матку «рукопожатному» «Си-Эн-Эн». Оказывается, это злобная и бесчеловечная Федерация фигурного катания России заставила его, больного и немощного, превозмогать последствия имплантации искусственного позвонка и четырех саморезов.

Это президент федерации, олимпийский чемпион Александр Горшков хлестал висящего на дыбе Евгения разухабистой плетью и приговаривал сквозь зубы: «Будешь, гад, выступать в Сочи! Будешь?!»

Куда ж было Ев-Гению деваться?

На деле же все много проще.

Стали Ев-Гений и Яна понимать, что послеолимпийский «чес» по городам и весям провалиться может по причине негативного отношения «пипла» к звездным выкрутасам, и стали усиленно искать здоровую голову для переклада на нее эксцесса саморезов и гламурной совести.

Так и хочется воскликнуть: «Эх! Женя. Женя! А каким важным спортсменищем был!.. Был... Да сплыл... А жаль...»

 Но не дает покоя ощущение того, что нечто подобное мы наблюдали... Где? Где же? А вот где...

– Ты не сознание, ты совесть потерял, – сказал все так же тихо Жеглов, и в голосе его я услышал не злобу, а отчаяние.
Отворилась дверь, и шумно ввалились Пасюк, Тараскин, Мамыкин, еще какие-то ребята из второго отдела, а Свирского все не было, и в комнате звенело такое ужасное немое напряжение, такой ненавистью и отчаянием было все пропитано, что они сразу же замолчали.

А Жеглов сказал:

– Ты, когда пистолет он навел на тебя, не про совесть думал свою, не про долг чекиста, не про товарищей своих убитых, а про свои пятьдесят тысяч, про домик в Жаворонках с коровой и кабанчиком...

(Братья Вайнеры. «Эра милосердия»)