«Сакральная власть не нужна»

Известный галерист и арт-идеолог Марат Гельман* предложил использовать главную резиденцию российской власти как площадку для большого музея. Эту идею он высказал в своем блоге, связав ее с указом Дмитрия Медведева о проведении в 2012-м Года истории: «В Год истории, объявленный Медведевым, надо сделать простую вещь: освободить Кремль от администрации президента и самого президента и сделать там качественный исторический музей. В Дворце съездов – музей советского времени, в Мавзолее – музей Революции. Качественный, с мощным учебным центром. Но без бутафории, а с настоящими артефактами. Историческую кафедру МГУ туда перевести», – написал он. Газета ВЗГЛЯД попросила Марата Гельмана прокомментировать данное предложение.

Только люди, занимающиеся актуальным искусством, могут всерьез заниматься прошлым

ВЗГЛЯД: Часто ли в мировой практике исторические резиденции власти превращались в полностью открытые туристические объекты?

Марат Гельман: В России существует, например, Эрмитаж, который сейчас является музеем, а раньше был дворцовой резиденцией. А вообще, если мы посмотрим на бывшие монархии, то там не везде, конечно, но в большинстве случаев дворцовые сооружения становились музеями. Так что я считаю это совершенно нормальным.

ВЗГЛЯД: Однако такая кардинальная перемена должна не только быть теоретически приемлемой, но и иметь какой-то смысл.

М. Г.: Здесь есть несколько аспектов. Первое – это возможность решить одну из важнейших проблем Москвы. Сегодня в ее центральной части, на небольшом пятачке, занимающем 5% от всей территории города, находится около 40% рабочих мест. Там сосредоточено слишком много разных центров. Это и бизнес-центр, и политико-административный центр, и исторический, и центр элитного жилья. А в связи с наличием радиальной системы эта часть столицы является еще и транзитной зоной для транспорта. Центр перегружен. Поэтому единственный способ решения транспортной проблемы – децентрализация города. Центры надо развести. Понятно, что исторический центр никуда нельзя переместить. Но можно переместить все остальные центры, в частности административный: министерства, ведомства и прочие федеральные учреждения. В том числе те, которые не являются городскими, то есть обслуживают не Москву, а всю Россию, но занимают огромную территорию в центре Москвы. Если убрать поток, связанный с административной частью, транспортная проблема будет процентов на 20 решена. А как раз это и произойдет, если президент переедет куда-то из Кремля, поскольку за ним автоматически последуют Дума, правительство и прочие ключевые структуры. Начнется движение, начнется освобождение московского центра.

ВЗГЛЯД: Ну хорошо, а куда именно должны переместиться работники органов власти? Для них ведь понадобятся новые площади.

М. Г.: Построить что-то новое не так уж сложно. Например, еще в хрущевское время был проект резиденции близ Шереметьево, и у такого варианта были свои основания. Петр, прорубая окно в Европу, построил город на берегу залива, поскольку в те времена главным средством передвижения были корабли, ключевую роль играл морской путь. Столица появилась там, где было средоточие коммуникаций. А сейчас все дальние перемещения осуществляются через аэропорт, поэтому городок, построенный рядом с Шереметьево, был бы очень удобен для правительства и президента, как и тех, кто их посещает: прилетел кто-либо с визитом – и сразу в резиденцию правительства. Это не мой проект, и это только один из возможных вариантов.

#{interviewcult}ВЗГЛЯД: Помимо разгрузки центра, вы, насколько я понял, ожидаете от реализации вашей идеи еще и каких-то других эффектов.

М. Г.: Да. Второй аспект – такая важная вещь, как десакрализация власти. Патернализм, который мы все ругаем, существует внутри некой традиции. Той, где есть царь-батюшка и еще какие-то символы власти, среди которых одним из главных как раз и является Кремль. Если мы хотим перейти к другому типу отношений между населением и начальством, сделать так, чтобы представители власти действительно занимали позицию нанятых людьми менеджеров, то нужна, кроме всего прочего, и другая система символов. Перенести власть из Кремля куда-то в другое место – значит переосмыслить отношение к ней. Власть, находящаяся в Кремле, – это действительно царь-батюшка, даром что избираемый. Воспринимать власть как наемного менеджера будет куда естественнее и легче, если она будет пребывать вне Кремля. И, наконец, третье. Дело в том, что Кремль – это ведь действительно уникальное архитектурное сооружение. А с другой стороны, сейчас ведь в Москве, в отличие от Питера, отсутствует, так сказать, центр кристаллизации туристического потока.

ВЗГЛЯД: А в Питере он есть?

М. Г.: Да, эту роль играют Эрмитаж и Русский музей. В Питере все, что является реальным культурным наследием, открыто для туристов. Питер как туристический город нуждается лишь в улучшении инфраструктуры. А Москва нуждается в объектах. Люди, которые занимаются туристическим бизнесом, говорят, что недельный тур в Питер – это абсолютно нормально, получается насыщенная программа, а трехдневный тур в Москву – проблема: на третий день уже нечего показывать. И это понятно: есть супербренд «Москва», который очень легко конвертируется в туристические потоки, но контента нет. А каждый день одного туриста в Москве – это 400 долларов. Я уверен, что, как только мы откроем Кремль, количество людей, желающих посетить Москву, возрастет вдвое или втрое. То есть это положительно скажется на экономике города. Кроме того, нужно учесть еще вот какой момент. Не всем это известно, но сейчас, когда осуществляется решение о передаче монастырских и храмовых зданий во владение церкви, эти здания чаще всего забирают у музеев. Это значит, что множество произведений искусства не экспонируются, а лежат на складах, что имеются потрясающие экспонаты и артефакты, уникальные фонды, для которых нет музейного пространства. Мы могли бы собрать их воедино и разместить на одной территории, создав, таким образом, супермузей, еще один Эрмитаж с мощнейшей коллекцией. Это могло бы стать просто магнитом для туристов.

ВЗГЛЯД: Вы имеете в виду, что все это можно было бы расположить в Кремле?

М. Г.: Конечно! Плюс возможны еще некоторые «довески», посвященные отдельным историческим периодам. Был, скажем, революционный период – соответствующий музей можно было бы расположить в Мавзолее Ленина. Раньше я был сторонником того, чтобы Ленина из Мавзолея убрать, но после посещения музея в Египте, где рядом с различными артефактами хранится множество мумий, я подумал, что Ленина можно и не выносить. Его, наверное, имело бы смысл переместить из центра помещения в какую-то менее пафосную часть Мавзолея, но мумия могла бы там остаться, став одним из экспонатов в рамках музея Революции. Есть еще Дворец съездов, построенный внутри Кремля, – он там как вставная челюсть, нечто как бы чужеродное. Он мог бы стать залом советской истории, музеем, посвященным советскому времени. В итоге мы получили бы мультипликативный эффект для всей страны: во-первых, изменение отношения к власти, во-вторых, помощь Москве в экономическом и транспортном плане, в-третьих, появление уникального музея. Если бы такой музей появился, то, опять-таки, десакрализация власти произошла бы просто автоматически.

ВЗГЛЯД: А как бы весь этот комплекс вписался в общую музейную конфигурацию Москвы, в круг тех московских музеев, которые уже существуют?

М. Г.: У меня пока нет подробного ответа, но в любом случае то расположение различных исторических музеев, которое мы имеем сейчас, случайное, его нельзя назвать осмысленным. Вообще-то, этим должны заниматься проектировщики, но вполне возможно, что какая-то новая конфигурация была бы более чем уместна. Как бы то ни было, я могу назвать одну цифру: в Историческом музее порядка 93% экспонатов не выставлено. У нас фантастические коллекции, но многие из них находятся в запасниках, потому что нет помещений. И еще я хочу сказать, что музеи должны быть не просто музеями, но своего рода образовательными площадками.

Сейчас в стране происходит осмысление истории, поэтому для нынешнего момента обращение к ней чрезвычайно важно. Историчность сознания необходимо восстанавливать. И в новой концепции образования музеи, в принципе, должны играть важнейшую роль. Мне кажется, что сейчас самое время предложить новый тип музея, чтобы на смену простому хранилищу, пусть и открытому, пришел учебный центр.

ВЗГЛЯД: И таким учебным центром мог бы стать музей в Кремле?

М. Г.: Да, не в последнюю очередь он, поскольку делать что-то новое легче, чем переделывать. Добавлю еще вот что: если бы начал реализовываться весь этот проект кремлевского музея, то постановление Медведева о том, чтобы объявить 2012-й Годом истории, наполнилось бы реальным содержанием. В общем, аргументов «за» можно найти очень много. А серьезных аргументов «против» я, честно говоря, даже не знаю, если не считать желания власти сохранить сакральность. Но это желание, как мне кажется, вредное, с ним нужно бороться. Мы же понимаем, что люди, представляющие власть, не боги и даже не аристократы. Сакральная власть никому не нужна.

ВЗГЛЯД: А вы сами взялись бы участвовать в осуществлении того, что вы предлагаете?

М. Г.: С удовольствием, мне это было бы очень интересно. Понятно, что у меня нет никакого желания осуществлять административную деятельность, но я мог бы поучаствовать в качестве эксперта, консультанта, в качестве идеолога, может быть. В свое время у меня была программа, которая называлась Future presents past – «Будущее представляет прошлое». Только люди, занимающиеся актуальным искусством, могут всерьез заниматься прошлым.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом