Оксана Синявская Оксана Синявская Опыт 1990-х мешает разглядеть реальные процессы в экономике

Катастрофичность мышления, раздувающая любой риск до угрозы жизнеспособности, сама становится барьером – в том чтобы замечать возникающие риски, изучать их природу, причины возникновения, и угрозой – потому что мешает искать решения в неповторимых условиях сегодняшнего дня.

0 комментариев
Сергей Миркин Сергей Миркин Режим Зеленского только на терроре и держится

Все, что сейчас происходит на Украине, является следствием 2014 года и заложенных тогда жестоких и аморальных, проще говоря – террористических традиций.

0 комментариев
Ирина Алкснис Ирина Алкснис Предатели вынуждены старательно вылизывать сапоги новых хозяев

Реакция на трагедию в «Крокусе» показала, что у несистемной оппозиции, уехавшей из страны, за громкими словами о борьбе с тираническим государством и авторитарной властью скрывается ненависть к стране и ее народу.

6 комментариев
29 ноября 2006, 09:27 • Культура

Рекордная страда

Рекордная страда

Tекст: Ксения Щербино

По предварительным оценкам, аукцион Christie’s послевоенного и современного искусства, прошедший на прошлой неделе, должен был принести от 160 до 220 млн. долларов и тем самым затмить все аукционы, проходившие до него в этой области.

В прямом и переносном смысле слова Christie’s фактически удалось собрать цвет искусства – от знаковых поп-икон Уорхола (портретов Мао, Мерилин и Жаклин Кеннеди) до ломаного абстрактного экспрессионизма де Кунига. От современных китайских художников до новых фигуративистов.

Здесь собран и цвет коллекционеров – от профессионалов Николаса Маклеана (купившего самую дорогую картину де Кунига) и японского художника Такаши Мураками до любителей вроде известного дизайнера Марка Джейкобса.

Никогда еще на одних торгах не собиралась столь пестрая и именитая компания – по обе стороны барьера.

Невыносимая легкость рисования

«9/11/53» напоминает то ли дерево, то ли многокрылую птицу или самолет
«9/11/53» напоминает то ли дерево, то ли многокрылую птицу или самолет
Искусство – зеркало истории. На аукционе был свой собственный 9/11 – на этот раз композиционный.

Элегантная композиция Дэвида Смита, написанная им по мотивам собственной лекции в университете в Тулане о принципах рисования, тонкими своими линиями как бы перекидывает мост между карандашным рисунком и скульптурой.

Это одна из первых работ, где Смит представляет связь между двухмерным и трехмерным пространством. Называя их по дням создания, он как бы возвращается к практике карандашных этюдов, которые тоже зачастую обозначаются датой создания.

Рисунок, развернувшийся в пространстве, – пожалуй, именно так можно охарактеризовать работу Смита. Скульптор с очень британской фамилией сделал для американской скульптуры то, что Джексон Поллок – для изобразительного искусства. Он взорвал его изнутри, а то, что получилось, развесил в панамериканском пространстве. В этом году крупнейшие музеи мира – Гуггенхайм в Нью-Йорке, Помпиду в Париже и Тейт в Лондоне отмечали столетие со дня его рождения (кстати, в Тейт еще можно успеть – выставка продлится до января).

Продолжая случайную историческую параллель, его работы стали днем 9/11 для старого искусства. Нельзя не учитывать европейского влияния на Смита: он сам признавал, что откровением для него стали скульптуры Пикассо и Хулио Гонсалеса.

Свой же опыт в плавке и ковке он приобрел на студбейкеровском заводе, а затем и на плавильном терминале в Бруклине. Вполне пролетарский скульптор – правда, чересчур интеллектуальный, учитывая его теории об открытой интеграции позитивного и негативного пространства, а также вкраплениях мусора и неожиданных для классической скульптуры неблагородных железа и стали.

«9/11/53» напоминает то ли дерево, то ли многокрылую птицу или самолет, но вместе с тем обладает особой эфемерной и легкой красотой. Аукцион Christie’s отметил ее, оценив работу в 2 млн. долларов – не предел для Смита. Год назад его работа «Куби XXVIII» была продана за 23 млн. долларов.

Легкость Смита сравнима лишь с работами Сола Левитта (эстимейты 300–400 тыс.) или Фрэнка Стелы, балансирующими между минимализмом и концептуализмом.

Основанные на форме решетки и нематериальной идее, они претендуют на воплощение совершенства, ибо физическое их существование лишь зримая модель его мысли. «Нет ничего сложнее простоты» – слова, достойные акмеистов, избрали себе девизом минималисты.

Увы, эта нематериальность не приносит успеха – работы минималистов продаются хуже, нежели красочные полотна.

Пуд краски на фунт стерлингов

Самой дорогой картиной аукциона оказалась «Без названия XXV»
Самой дорогой картиной аукциона оказалась «Без названия XXV»
Если Смит, несмотря на свою работу с металлом, представляет полюс легкости, то Митчелл, де Куниг и прочие оперируют скорее понятиями тяжести. Тяжеловесная, полнозвучная, густая краска, столь характерная для экспрессионистов и уж тем более абстракционистов и деятелей поп-арта.

К тому же аукцион показал, что от этой полновесности подозрительно легчают кошельки. Самой дорогой картиной аукциона оказалась «Без названия XXV», которая принесла 27,1 млн. Другой рекорд поставила картина Клиффорда Стилла «1047-R-№ 1» (эстимейт 5–7 млн., продана за 21,2 млн.). Как сказал о Стилле сам Джексон Поллок, он заставляет всех нас выглядеть академистами.

Сама работа «1047-R-№ 1» была представлена на выставке «15 американцев» в начале 60-х, перевернувшей вверх дном представления добропорядочных американцев о современном искусстве, – той самой, в которой участвовали Ротко, Поллок, Томлин, Стилл.

Стилл, ненавидящий музеи, сам написал вступление к семи своим работам:

«Пигмент на холсте вызывает определенные шаблонные реакции <…> за которыми плоть истории обращается в догму, авторитет, традицию. Я презираю тоталитарную гегемонии этой традиции, я отрицаю ее условности! Уважение ее есть праздник смерти <…> Попытки наладить связь между наблюдателем и творцом я считаю самонадеянными и неуместными».

Словно бы вторя ему, лос-анджелесский коллекционер Одри Ирмас, переставшая бороться за картину на отметке 5 млн., сказала, что продавать такую картину – достижение, а вот покупка ее пугает. Что ж, ярко-красная, завораживающе яркая картина и правда может вызвать мурашки по коже.

А вот законодателю экспрессионизма Джексону Поллоку на этот раз повезло меньше. Не так давно его картина «Номер 5. 1948» принесла 140 млн. долларов; на этот раз целых две его картины не нашли покупателя.

Под сенью девочек в цвете

В этот раз с молотка пошла «Женщина (Женщина сидя I)» де Кунига
В этот раз с молотка пошла «Женщина (Женщина сидя I)» де Кунига
По сути, в классической живописи, если упростить ее по максимуму, как и в жизни, всего-то несколько основных тем: пейзаж, натюрморт как его разновидность, битва (как вариант) и женщины. Если первые две у экстравагантных экспрессионистов свелись в слаборазличимую общую массу, то к женщинам они все же сохраняют определенный пиетет.

В этот раз с молотка пошла «Женщина (Женщина сидя I)» де Кунига (эстимейт 3,5–4,5 млн., ушла за 9,6 млн.). В этот период своего творчества де Куниг ищет идеальный архетип, сочетающий в себе мадонну и проститутку, мать и монстра, угловатость кубизма и роскошные рубенсовские формы, – другими словами, изначальную двойственную сущность женщины.

Свою задачу он видит в том, чтобы, смешав весь спектр архетипов, создать новый, современный, предположительно лучше отражающий истинное положение вещей. С этой целью он приводит к общему знаменателю компанию африканских идолов и европейских мах, разбавив их красотками с пин-апа и здоровой рекламы 50-х. Кубофутуристическое же преломление действительности растворяет их тела в угловатом тумане.

Выступая из общей какофонии красок, женщина де Кунига не претендует на роль Венеры Милосской, но, отринув створки собственной раковины, она ближе раздираемой противоречиями современной женщине.

Эта же тема получает развитие и в картине «Сагамор» (эстимейт 4–6 млн.). Сам де Куниг как-то сказал, что картины маслом были изобретены во имя плоти, потому женская плоть населяет его картины. Для него они воздух, мазок кисти – необходимое условие существования картины. В том числе и на этой картине – два ромбовидных пятна телесного цвета, едва намеченные черными линиями, тоже женского пола. Сюда же можно отнести и «Две женщины» (эстимейт 3,5–4,5 млн.).

Пока де Куниг занимается деконструкцией женской сущности, Уорхол выводит на холст другую ипостась современной женщины – икону стиля. Для него архетип обусловлен прежде всего социальной успешностью, позволяющей из живого человека создать образ, растиражированный на весь мир. Именно такой образ представляют картины «Оранжевая Мерилин» и «Шестнадцать Жаклин», обнажая американский секс и американскую трагедию середины 60-х в их вызывающей красочности и бесстыдстве.

«Оранжевая Мерилин»
«Оранжевая Мерилин»
На каждой из маленьких внутренних картин Жаклин предстает перед нами исполняющей обязанности первой леди государства, будь то официальные поездки по стране с мужем или публичное вдовство под вспышками кинокамер. Тем не менее они не складываются в единый нарратив и имеют мало общего с киномонтажом.

Сам подбор кадров вразнобой создает у зрителя ощущение переключения каналов – так, не в силах сосредоточиться на трагедии, мы щелкаем пультом управления.

«Мерилин» – картина более простая. Как в жизни, так и в искусстве им пришлось играть по разные стороны барьера. «Джеки» Уорхола – большая историческая картина, в которой, перефразирую Фицджеральда, так и звучат деньги.

А «Мерилин» – опиум для народа, воплощенная блондинка из анекдота, девушка, с которой каждый хотел бы встречаться и которую каждый мог бы себе позволить (помните, в 90-х был фильм о том, как Монро встречается с парнишкой с улицы, – «Девушка с календаря»). И цвета у нее поярче – оранжевый и лавандовый, в отличие от строгой бело-синей Джеки, и нарратива никакого, а статичный и вполне себе понятный портрет.

На этот раз Жаклин оказалась дешевле – за «Шестнадцать Жаклин» было заплачено 15,7 млн. долларов, а за портрет Мерилин – 16,3 млн. Если бы Жаклин знала, она бы обиделась. Кстати, портрет китайского лидера Мао ушел за 17,3 млн. долларов.

Третьей женской ипостасью можно назвать работу «Призрак матери» Дэвида Смита (эстимейт 1–1,5 млн.), представляющую скульптурное воплощение фрейдистских идей.

Сталь оказывается вполне подходящим материалом для воплощения нелегких отношений скульптора с матерью, женщиной холодной и суровой, отличающейся к тому же чрезмерной религиозностью. Карандашные этюды Смита полны набросками диковинных насекомых, самым страшным из которых, несущим психологическую и эротическую коннотацию был богомол. Что ж, мать-богомол вызывает у мужчин дрожь не меньшую, чем богомол-жена.

..............