Убийство Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой – событие из ряда вон выходящее. Оно не просто продолжает «дело Буданова», оно, хотим мы того или нет, возвращает нас в 90-е, в страх, террор и войну всех со всеми.

Дерзкое и жестокое преступление, совершенное демонстративно, в центре Москвы, разумеется, должно быть расследовано как можно более оперативно, и, наверное, именно поэтому разбираться будут долго и муторно, путая, как это принято, следы, выдвинув самую невинную версию и найдя в итоге наименее защищенных обвиняемых, которые сознаются и раскаются.

Станислав Маркелов был, судя по отзывам в блогах, хорошим адвокатом и честным человеком. И сам Маркелов, и журналистка «Новой газеты», мужественно пытавшаяся его защитить, достойны не только светлой памяти и гневных отповедей убийцам, но и попытки понять, что именно могло стоять за убийством и к чему именно это преступление способно привести.

Строго говоря, все возможные версии в том или ином виде уже публично озвучены в блогах друзьями и врагами Станислава Маркелова, попробуем привести их к общему знаменателю, пока профильные СМИ не разобрали каждый из сюжетов по косточкам и не подняли каждое свой флаг, объявляя свою трактовку исключительной и не подлежащей обсуждению.

Версия № 1. «Дело Буданова». То, что убийство произошло почти тотчас же после освобождения Юрия Буданова по УДО, дает все козыри тем, кому очень выгодно сейчас развернуть полномасштабную травлю русских националистов – и поодиночке, и как движения. Самоочевидность «мести», жаждой которой почему-то должен воспылать уже отсидевший и публично раскаявшийся убийца Эльзы Кунгаевой или его незримые «последователи» и «сообщники», представляется между тем крайне сомнительной. Кроме того, убийца явно действовал как профессионал: таких навыков за националистами отродясь не водилось.

Националисты, впрочем, сделают все возможное, чтобы эту версию поддержать и придать ей недостающей пока яркости. Плясать на костях они умеют не хуже профессиональных либералов, то и дело срывающихся на ком-нибудь только что умершем.

Версия № 2. «Кавказский след». Именно такое название, скорее всего, лучшим образом сможет расшифровать знаменитую присказку ЕВПОЧЯ (Если Вы Понимаете, О Чем Я), к месту и не к месту используемую в «Живом Журнале». Напомним краткую хронологию «кавказских следов» ушедшего года. 21 марта убит глава ГТРК республики Дагестан Гаджи Абашилов. 31 августа в Назрани при очень странных обстоятельствах убит главный редактор сайта «Ингушетия.Ру» Магомед Евлоев. 24 сентября на Смоленской набережной в центре Москвы был расстрелян автомобиль бывшего депутата Государственной думы Руслана Ямадаева. 26 ноября застрелен мэр Владикавказа Виталий Караев. 31 декабря убит бывший мэр Владикавказа Казбек Пагиев.

На Кавказе оружием пользоваться умеют очень хорошо и не слишком это скрывают. «Кавказский след», надо заметить, – очевидно тупиковая ветвь сюжета: вряд ли милиция в этом случае будет в состоянии не только найти заказчиков и исполнителей, но и вообще всерьез эту версию публично озвучить.

Убийство Станислава Маркелова – событие из ряда вон выходящее (фото: ИТАР - ТАСС)

Версия № 3. «Связано с профессиональной деятельностью». Этот вариант, вероятнее всего, следствие возьмет на вооружение первым и разовьет его до конца, найдя через полгода кого-нибудь, с кем косвенно пересекался адвокат Маркелов. «Профессиональная деятельность» Маркелова была довольно плодотворной, он действительно брался за сложные дела (как, скажем, громкое дело об избиении редактора «Химкинской правды» Михаила Бекетова) и мог нажить себе много врагов, о которых мы вообще не имеем представления.

Этот вариант удобен тем, что не касается ни одной из сторон «дела Буданова», а значит, накал страстей вокруг расследования со временем сойдет на нет, и никакие громкие разоблачения не омрачат наказания тех, кого следствие сочтет виновным в убийстве Маркелова.

Версия № 4. «Народовольцы». Мысль Максима Кононенко о том, что преступление совершено некой глубоко законспирированной организацией исключительно ради медийной огласки, на первый взгляд, кажется почти фантастической. Она гораздо менее вероятна, чем три предыдущих сюжета. Но именно она, наверное, может объяснить и время убийства – сразу после выхода Буданова на свободу, когда обе стороны на самом деле остались при своем и никакого резона столь резко продолжать конфликт уже нет.

Здесь есть другой резон. Тот самый резон «индивидуального террора», который двигал террористами конца XIX – начала XX веков. Если представить себе на минуту, что в Москве действительно действует организация, ставящая своей целью не банальное убийство, а создание атмосферы страха, то это проливает свет и на несостоявшийся взрыв «Макдональдса», и на состоявшийся взрыв у метро «Пражская» и очень уж удачно ложится в наступивший кризис.

Даже если никаких народовольцев нет, их уже придумали, как придумал Чернышевский героев «Что делать?» (подражатели сразу же выстроились в очередь), а Тургенев – Евгения Базарова. У Российской Империи не нашлось адекватного ответа на этот, с позволения сказать, вызов: даже «Бесы» Достоевского не отрезвили русское общество. Боюсь, что сегодня Достоевского у нас для вас нет, и чем (или кем) можно будет ответить на точечный массовый террор, понятно не вполне.

Правда состоит еще и в том, что мало-помалу ситуацию можно «раскачать» и вообще «с нуля», а в России сегодня далеко не «нуль», а кризис, прибывающие на честные заработки гастарбайтеры, уволенные рабочие и служащие, атомизация общества и с каждым днем становящаяся все более нервной атмосфера. Конечно, пока еще не «спичку брось – полыхнет», но дрова можно начать готовить и загодя.

Впрочем, «народовольцы» – это очень красиво, как раз в духе Максима Кононенко или Юлии Латыниной. Гораздо хуже любых тайных организаций будет очередное нераскрытое убийство, совершенное средь бела дня в центре Москвы.