Кирилл Бенедиктов: Чего испугалась Грузия

На первом ряду лежали бумажки с надписью «Резерв», и туда почему-то никто не садился – хотя зал был забит битком. Где-то на середине картины на кресло в первом ряду бесстрашно уселся смуглый мужчина в дорогом костюме – как выяснилось позже, представитель Еврокомиссии. Сидел он прямо передо мной и режиссером фильма Алексеем Акимовым, и, хотя внимание наше было, естественно, обращено на экран, не заметить, как реагирует на фильм уважаемый европредставитель, было невозможно.

А реагировал он необычно.

Он отворачивался – сначала мне казалось, что он поминутно оглядывается через плечо, но потом я понял, что в какие-то моменты ему просто не хочется смотреть на экран.

Куда легче отворачиваться, чем видеть на экране такую неудобную правду

Причем отворачивался он не в те моменты, когда диктор, читающий закадровый текст, критиковал помогавший Грузии Запад, – это было бы как раз понятно, кому понравится, когда тебя обвиняют в помощи агрессору. Нет, господин из Евросоюза делал вид, что ему интереснее рассматривать стены Синего зала, когда на экране показывали убитых стариков Цхинвала, плачущих осетинских женщин и подвалы, в которых прятались жители Южной Осетии во время грузинского вторжения. И это, мне кажется, очень характерно.

Но господин в дорогом костюме по крайней мере нашел в себе мужество досмотреть фильм до конца.

А вот грузинские телевизионщики из телекомпаний «Рустави-2» и «Имеди» посетили «Художественный» лишь для того, чтобы снова поговорить об авторитаризме и недемократичности этих русских.

Грузинское шоу началось еще с утра, когда девушки из «Имеди» и «Рустави-2» заявили на пресс-конференции общества «Мемориал*», что организаторы премьеры отказали им в аккредитации, «потому что боятся провокаций».

Вообще на этой пресс-конференции грузинские телевизионщики рассказывали много всего интересного: как российские войска разрушили пол-Грузии, как российские солдаты перепились грузинским вином и занимались тем, что расстреливали местных свиней, как осетинские мародеры беззастенчиво грабят местное население, а грузинские полицейские не могут им помешать, потому что боятся русских оккупантов.

Поделившись этой шокирующей информацией с собравшимися в «Интерфаксе» журналистами, экзальтированные девушки с «Имеди» и «Рустави-2» отправились в «Художественный».

Охрана поначалу их не пустила, поскольку аккредитации у них действительно не было – только не потому, что им ее не дали, а потому, что они за ней и не обращались. Девушки тут же связались с «Эхом Москвы», пожаловались, что грузинам нет места на просмотре фильма про войну в Южной Осетии.

Кирилл Бенедиктов отвечает на вопросы журналистов (фото: Артём Коротаев/ВЗГЛЯД)

На «Эхе» немедленно появилась новость «Грузинских тележурналистов не пускают на первый показ в Москве фильма с российской версией начала войны на Кавказе». Кто-то из организаторов оперативно вышел к грузинским телевизионщикам и лично провел их в кинотеатр. Скандала не вышло.

Самое удивительное, однако, не это. Взяв пару-тройку интервью у авторов фильма (больше всего грузинских девушек интересовало, кто выступил заказчиком фильма и является ли телеканал Russia.ru пропагандистским подразделением движения «Наши»), представители «Рустави-2» немедленно покинули кинотеатр. Буквально как в бородатом анекдоте, «даже чаю не попили». Фильм, по всей видимости, их не интересовал.

Как и многих других защитников «свободной и демократической» Грузии и ненавистников «тоталитарной и агрессивной» России. Достаточно пробежать взглядом по сетевым дискуссиям, которые разгораются сейчас в Интернете (фильм «Война 08.08.08. Искусство предательства» просмотрели уже более 280 тысяч человек).

«Мерзкая агитка», «даже смотреть не буду», «не смотрел и не собираюсь! Российская пропаганда!», «авторов надо судить» и так далее и тому подобное.

Это даже не классическое «я Пастернака не читал, но осуждаю». Это гораздо печальнее. Это боязнь правды. Потому что правда бывает очень страшной. А реакция на нее – очень болезненной.

Вот об этом я как раз и хотел сказать – о реакции.

Европейцы очень любят понятие «неудобные вопросы». Оно не имеет прямого отношения к свободе слова, которую на Западе формально чтят. Но имеет отношение к тому, о чем можно говорить в обществе, а о чем нельзя.

Например, про Виталия Калоева, отомстившего за смерть семьи, погибшей при крушении самолета над Боденским озером, швейцарские газеты писали, что он привлек внимание полиции, когда «стал задавать неудобные вопросы главе компании «Скайгайд» о том, кто виноват в катастрофе». Понимаете, да? У человека погибает семья, а он не может даже узнать, кто в этом виноват, потому что это «неудобный вопрос». Виталий Калоев, кстати, по странному стечению обстоятельств тоже осетин.

Так вот, похоже, что вопрос «кто виноват в трагедии в Южной Осетии» теперь тоже относится к разряду неудобных. Во всяком случае, ни представители Евросоюза, ни люди из ООН, также присутствовавшие в зале, не давали никаких комментариев прессе. «Это было бы неполиткорректно, если бы мы высказали свое мнение о фильме», – заявил один из западных гостей, сохраняя профессионально-улыбчивое выражение лица.

Конечно, куда легче отворачиваться, чем видеть на экране такую неудобную правду.

* Некоммерческая организация, включенная в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента