Виктор Топоров: Про отмороженных

Представители третьей («колбасной») и четвертой («предпогромной») эмиграции 1980-х начинают особенно густо печататься там, где и без того пусто, сиречь в толстых журналах.

Вот и центральной прозой августовской книжки «Знамени» стал роман «нового немца» Олега Юрьева «Винета». Август, конечно, уже предподписной месяц, и поэтому восьмые номера были раньше ударными, но кого нынче волнует количество подписчиков?

Сама по себе «Винета» – беспомощный бурлеск в духе питерского аксакала Валерия Попова, только с выраженным одесским акцентом

Или же «Винета» опубликована именно как ударная, а может быть, и программная вещь?

Некто Вениамин Язычник уже в наши дни бежит из Питера (и из России) на судне-рефрижераторе. По случайному совпадению (!) встречается на борту с одноклассниками – татарином Исмаилом (первый помощник) и Зойкой Щекатурко (буфетчица). У Зойки от Вениамина двойня, зачатая по пьяному делу, но он об этом не знает, полагая себя девственником, и от новых объятий до поры до времени увиливает…

Автор – петербуржец, 17 лет назад уехавший на ПМЖ в Германию. Поэт, драматург, прозаик. Манерный, претенциозный, многое о себе – при более чем средних способностях – воображающий. На голубом глазу отвечающий на соответствующе идиотическую анкету журнала «Воздух», что имеет веские основания считать себя великим поэтом.

И на родине, и на ПМЖ раз и навсегда ушибленный еврейской темой. Предыдущий роман Юрьева опубликован в московско-иерусалимском издательстве «Мосты культуры».

Сама по себе «Винета» – беспомощный бурлеск в духе питерского аксакала Валерия Попова, только с выраженным одесским акцентом. «Маленькая еврейская подводная лодка» – по названию одной из глав романа. Или, скорее (как раз из одесского анекдота), еврейский пиратский корабль.

Капитан «Атенова» (или по-украински «Атенiва») одессит Абрам Яковлевич много лет безвылазно сидит в рубке, декламируя по судовому радио стихи Багрицкого. Рефрижератор идет под незалежным флагом. В немецкий порт Любек. Груз задекларирован как мертвецы для научных целей. На самом деле это погруженные в кому нелегальные иммигранты (главным образом евреи). Постепенно все они, начиная с Вениного отчима, размораживаются и оживают…

Олег Юрьев – вместе с несколькими другими эмигрантами и единственным нынешним петербуржцем (а в прошлом – и членом моего ЛИТО) Валерием Шубинским – основал литературную группу «Камера хранения» (впоследствии «Новая камера хранения»), выпускающую поэтические сборники и имеющую собственный сайт.

Интересно, понимает ли автор «Винеты», как забавно рифмуются размороженные трупы в рефрижераторе с группой самодеятельных литераторов из «Камеры хранения»? Да нет, конечно же! Хотя маршрут – из Питера на ПМЖ – у них общий.

Венин отец-подводник (он потом тоже появится на борту), удрав в Израиль, взял себе фамилию Паган, скалькировав ее с Язычника. «Он Паган, а я – пахан!» – шутит, воскреснув, по этому поводу Венин отчим…

Такие каламбуры, чрезвычайно характерные для Валерия Попова, я когда-то назвал «шутками с разбега»: чтобы стало смешно, необходимо как следует разбежаться…

От Попова же, безусловно, и общий идиотизм ситуации; да и мотив плавания по Балтике писателя-недотепы тоже – а ведь Веня, как вы уже поняли, не только недотепа, но и писатель.

Кстати, однажды – в 1992 году – петербургские писатели и впрямь сплавали по Балтике на халяву. Но не совсем на халяву: купив в Копенгагене кружку пива и мысленно переведя кроны на рубли, бессменный председатель секции поэзии рухнул в обморок. Зато председатель секции прозы (ныне покойный) ухитрился купить в Стокгольме «Ладу» на ходу (и благополучно доставил ее в Питер) всего за двадцать долларов!

На случай особо пристальной международной инспекции на борту «Атенова» припасена и другая легенда: судно вышло в море искать легендарную Винету, якобы покоящуюся на дне Балтики. По случайному совпадению (!), Вениамин как раз специалист по Винете – написал диссертацию, но антисемиты не дали защитить, пришлось заняться челночным бизнесом и вместе с паханом-отчимом угодить под бандитские разборки…

По мысли Вени, древнюю столицу славянства учредили, естественно, его соплеменники: не столько Рюриковичи, сколько, так сказать, Рюриковичи. Давным-давно покинувший родные палестины Юрьев, очевидно, не знает, что в 1990-е такая диссертация прошла бы через любой ученый совет на ура.

Первым из инспекторов на борт поднимается эстонский таможенник – но его упаивают вусмерть. Потом еврейские мореходы сталкиваются с парусником, действительно занятым поисками Винеты (под руководством бывшего шпиона ФРГ и гражданина ГДР, отсидевшего пятнадцать лет в СССР, Венделина Венде). Весь экипаж парусника – питерские евреи-археологи, знакомые Вениамину по совместным полевым работам на полуострове Жидятин – сбегает на ПМЖ на борту «Атенова». Тут, кстати, анонимные владельцы рефрижератора переподчиняют капитана и весь экипаж историку Вениамину, а он сразу же сажает разбойника Исмаила на гауптвахту…

Может быть, всё это зато гениально написано? Может быть. Судите, впрочем, сами. Вот фрагмент спора писателя с археологами:

« – Это вы, товарищи археологи, ночной горшок нашли, – сказал я вяло. – Это такая фирма была немецкая в тридцатые годы – «Винета» называлась, производила арийски выдержанную домашнюю утварь по ганзейским образцам. У немцев вообще много чего тогда называлось «Винета» – особенно военные корабли... и предметы утвари... А на Готланде надо было на восточной стороне искать, а также в районе штаб-квартиры витальеров, пиратского братства, образовавшегося из остатков винетских флотов и существовавшего не меньше трех веков, и вокруг новгородских торговых миссий. Готланд был одним из... – я мучительно зевнул и окончательно улегся на койку, – одним из главных перевалочных пунктов в двухнедельном пути из Винеты до Новгорода...

— Сам ты ночной горшок, – сказал Замуревич, но было слышно, что засомневался. – Ладно, вы как хотите, а я работать пошел – будем ветер ловить! – и его сапоги загрохотали наверх.

— А ты спи, спи, братишечка. Прокемаришься когда – мы в Любеке уже будем, а может, не в Любеке, а поближе – там и побазарим обо всем хорошенечко на воле на покое. И про Винету, и про Шминету, и про то, где она, падла такая, всплывет... и когда... И про книжечку про эту про секретную... А может, ее уже и почитать нам подошлют, а? Есть тут у меня один человечек знакомый, надо ему звякнуть... А ты спи, спи пока...»

В польских территориальных водах рефрижератор берут на абордаж перманентно беременные полячки, ошибочно приняв его за плавучий датский абортарий. Возглавляет этих амазонок еще одна одноклассница – Галя, уже десять лет живущая экономкой у польского ксендза немецкого происхождения, метящего в папы римские. От нее Вениамин узнает об отцовстве близнецов – и решает, сделав небольшой крюк по морю, захватить их в путь на ПМЖ. А живут они где-то под Выборгом все на том же полуострове Жидятин, живут у бабушки, на даче, купленной оборотистой Щекатурко у цыган. Впрочем, и сами цыгане всего-навсего прихватизировали исконно еврейскую дачу, предварительно спалив ее до последнего бревнышка. Тут, кстати, на судне появляются и цыгане, а Веня с Зоей справляют цыганскую свадьбу. Абрам Яковлевич – а он числился щекатуркиным женихом – возражает цитатами из Бродского. Подтягивается и старый Паган-Язычник – он командует «маленькой еврейской подводной лодкой» и везет на ней (предположительно в Израиль) целый цирк по-арийски блондинистых лилипутов, почему-то полагающих себя евреями.

А название судна магически переворачивается задом наперед: «Атенiв» превращается в Вiнету, она же град Китеж на острове Буян, основанный Рюриковичами…

Помимо вышеизложенного присутствуют в этой камере хранения блеклые питерские воспоминания, шутейно пьяные – правда, не без кошмариков – сны и старые еврейские хохмы разной степени паршивости.

На следующий год непременно будут тащить на «Буккера»!