Игорь Манцов: Дальше – тишина

Ничего, говорю, подобного, не путай, иди ты со своей книжной премудростью! Тут не книжка, но DVD, и не элитарный французский мыслитель, а недорогое американское кино. Проходит у нас по разряду «малобюджетная страшилка», всеми заранее презирается, на самом же деле нечто вполне себе философское! Приятель почесал репу, выпросил посмотреть и отчасти согласился.

Философское, говорит, без вопросов. Только что-то америкашки недокрутили, несколько недожали! Поставили, так сказать, на повестку вопрос о соотношении жизни и смерти, да так на него и не ответили… А кто, отвечаю ему, вполне ответил? Может быть, Данте, Шекспир или Достоевский?! Эти, малобюджетные, сделали все, что было в их силах, и даже больше, напомнили о базовых категориях бытия. Низкий, что называется, поклон!

Общество товарного фетишизма замалчивает смерть, ибо это позволяет многократно увеличивать товарное потребление

Фильм действительно замечательный, умный. Зато на DVD-коробочке вполне себе дурацкая аннотация, не имеющая никакого отношения к сути произведения, вот она: «В недобрый час компания студентов оказалась в заброшенном мотеле под названием «На полпути». Они и не подозревали, что в самом деле застряли «на полпути»: на перепутье между светом и тьмой, ночью и днем, живыми и мертвыми. Отрезанные от всего мира, они попали в ловушку к кошмарному монстру, открывшему на них охоту. Чтобы дожить до утра, им нужно не только узнать, что же такое РИКЕР, но и понять главное: если хочешь жить, не надо бояться смерти…»

Повторю то, о чем неоднократно писал в самых разных изданиях: пора осуществлять ответственную экспертизу с фильтрацией, пора запретить тотальную деформацию смысла. Рынок рынком, но смысл-то смыслом! Еще немного, и оболванивание граждан примет необратимый характер. Фильм «Рикер» умный и важный, а проходит у нас по разряду «дебильная чушь», представляется и закупочным организациям, и развращенным идеей простоты зрителям безделушкой.

В аннотации, равно как и в рецензиях, которые мне попались на глаза, почти все неправда. В аннотации в процессе пересказа фабулы в голову потенциального зрителя ненавязчиво вбрасываются идеологемы, абсолютно чуждые духу этой весьма и весьма нетривиальной картины. Допустим, фильм утверждает идею смирения перед лицом превосходящих человеческое разумение явлений и сил, аннотация же настаивает на обратном, опираясь на горделивую, на ошибочную, на опровергнутую сюжетом точку зрения некоторых персонажей! Точка зрения персонажей на полном серьезе выдается за авторскую истину, дожили.

«Рикер» – это по сути растянутая на полтора часа одна-единственная секунда, страшная секунда автомобильной аварии. Студенты собрались провести уик-энд за городом. Их путь пролегает через неприятную территорию, через некую «зону B-52», где будто бы периодически происходят неприятные происшествия. Явный, кстати, парафраз «Сталкера». Все дальнейшее, однако, не имеет к фильму Тарковского никакого отношения. Имеет скорее к знаменитой новелле Амброза Бирса «Мост через Совиный ручей», новелле, с которой много чего началось в американском, да и в мировом искусстве.

Кадр из фильма «Рикер»

Там, насколько я помню, с героем происходят самые невероятные приключения и все эти приключения в деталях описываются на множестве страниц. Однако в финале выясняется, что и приключения и детали – это стремительный поток сознания главного героя. В решающий предсмертный момент его сознание настолько активизировалось, что одна секунда вместила длинную невероятную историю.

Ровно та же самая повествовательная техника и в фильме «Рикер». Студенты притормозили на обочине шоссе, а в этот момент на них налетел потерявший управление трейлер. Попросту у водителя трейлера случился внезапный сердечный приступ. Итак, водитель умер, что называется, сам по себе, а уже через секунду погибли от столкновения со студенческой легковушкой находившиеся в трейлере жена и ребенок водителя. Погибли и студенты со студентками. Все, кроме двоих. Приключения героев в мотеле – это попытка рационализации и жанровой адаптации, это растянутая на час с лишним трагическая секунда. Смерть охотится за всеми героями, но двое, слепой парень и девушка, что была за рулем легковушки, все-таки ускользают. Почему-то ускользают. Они слегка покалечились, однако выжили. В финале идут по будничной американской улице, делятся впечатлениями. «А ты, ты что-нибудь помнишь?!» – «Нет, ничего!»

Общество товарного фетишизма замалчивает смерть, ибо это позволяет многократно увеличивать товарное потребление. Если человек не помнит о неизбежности биологической смерти каждую секунду своего посюстороннего бытия, он превращается в зомби, в полубога, живущего как бы в вечности, стремящегося неограниченно покупать все новые и новые товары: рубашки, ботинки, джинсы, книжки, автомобили или виллы – у кого на что хватает денег. Современное общество потребления заинтересовано в том, чтобы человек превратился в полубога и не помнил. В этом главная гадость, ключевая подлость общества подобного типа. Любое напоминание о том, что человек конечен, что его биологическая смерть неотвратима и что она может случиться в любую секунду, есть благо. Вот почему непритязательный на первый взгляд фильм американского сценариста и режиссера Дэйва Пейна «Рикер» следует посчитать за подлинное произведение искусства. Это не великая картина, нет, это правильная картина, что важнее.

В фильме есть такой замечательный диалог. Заброшенный мотель, тревога, переходящая в страх. «Видел умирающих людей?!» – «Умирающих? Но они повсюду!» Это хороший уровень драматургии, и это десять баллов из десяти!

Или вот такое, более лобовое, но тоже правильное: «У тебя есть план?!» – «Ничего нельзя планировать. Смерть приходит, когда ей захочется…» Автор картины поставил перед собой весьма скромную задачу, тематически и жанрово себя ограничил, согласен. Однако, несмотря на это, тут весьма благородная задача и бесконечно важная тема! Удалось рассказать о предельно важных вещах выразительно и непротиворечиво.

Кадр из фильма «Живой»

Незадолго до «Рикера» посмотрел новую картину талантливого российского режиссера Александра Велединского «Живой», где, напротив, слишком много всего понамешано. Смелый Велединский старается говорить о самом главном, однако не умеет себя ограничить и в результате явно не справляется с многообразием мотивов и микросюжетов. Ему явно не удается связать концы с концами, его фильму не хватает здоровой рационализации. Остается непонятной логика того художественного мира, который предъявлен картиной. Где в «Живом» граница между живым и мертвым, каковы правила игры? Очень многие вопросы так и остаются без ответа. Иные зрители спорят до хрипоты, а напрасно. Попросту не сложилась речь. Наше искусство пока что не научилось говорить на такие вот предельные темы языком масскульта, языком кино. Хотя опыт Александра Велединского следует посчитать совершенно необходимым.

В заключение цитата из замечательной едва вышедшей книги «Жизнь человека перед лицом Смерти» (М., 2006), в которой собраны материалы одноименной российско-австрийской богословской конференции, состоявшейся еще в октябре 2003 года. Говорит профессор и доктор Бертрам Штубенраух: «Полный здоровья, всегда юный современный человек по возможности желает, чтобы к нему не приставали с мертвецами. С другой стороны, благодаря электронным средствам коммуникации смерть постоянно присутствует в местах нашего обитания. Правда, ее удалось сделать виртуальной и отнять у нее как гуманитарной проблемы какое бы то ни было значение. А то, что официально не вызывает вопросов, не требует и разъяснений. Это и есть табуирование, вытеснение, замалчивание… Оккультистов интересует факт «дальнейшего бытия», который, по их мнению, можно исследовать посюсторонними методами. Тем самым, как им кажется, достигается известная «транспарентность (прозрачность) смерти», но можно ли смерть считать истинной смертью, если она стала познаваемой? Разве не характерны для смерти именно непроницаемая тьма, абсолютное молчание, глухая непроходимость?»

Мысль умудренного богослова впечатляет, но разве не то же самое говорит нам вышеописанный финал отчетной американской картины? «А ты, что ты помнишь?» – «Не помню ничего, нет!» Этим двоим, парню и девушке, рано знать полную правду. И поэтому до времени и до срока – «непроницаемая тьма, абсолютное молчание и глухая непроходимость».