Раскрыто мошенничество при создании главного украинского мифа

Начнем с конца. Еще 7 декабря экс-сотрудница украинского Музея голодомора опубликовала, по сути, явку с повинной: рассказала, как участвовала в фальсификации данных о количестве умерших от голода в 1932–1933 годах. Как говорится, никогда такого не было, и вот опять. До украинских СМИ история дошла с запозданием и раскручивается не слишком активно – больно уж тема неудобная. Но само признание – только надводная часть айсберга. Все на самом деле – для Украины – гораздо хуже.

Истоки мифа о голодоморе

Для начала вернемся в 1986 год. Гласность, перестройка, IX Съезд Союза писателей Украины. Первые попытки поднимать ранее запретные темы. Украинский поэт Иван Драч впервые употребляет термин «голодомор» в его нынешнем значении. Примерно тогда же формируется практика употребления этого термина для описания голода, созданного искусственно. Такая трактовка делала голод 1932–1933 годов незаменимым инструментом пропаганды против участия тогда еще УССР в сохранении любых форм союзной государственности. Затем он четко лег в основу нового украинского национального мифа.

Но не сразу: прошло десять лет, прежде чем Леонид Кучма подписал указ об учреждении Дня памяти жертв голодоморов (1998). Однако при нем эту тему особо не педалировали. Все изменилось с приходом Виктора Ющенко, для которого голодомор был своего рода пунктиком. Достаточно сказать, что в 2006 году голодомор был признан Верховной радой геноцидом украинского народа, а тематический мемориал – самое заметное, что осталось в Киеве от третьего президента. Он же содействовал созданию Музея памяти голодомора и института при нем. 

Да, того самого музея, с которого мы и начали наш рассказ. Хотя история с фальсификацией цифр – уже далеко не первая в его исполнении. Один из самых известных случаев связан с Севастопольским филиалом Музея голодомора. В 2006 году там устроили выставку, на которой обнаружились фотографии, сделанные в 20-х на Поволжье и в 30-х, но... в США. 

Но вернемся к цифрам. Музей и институт активно начали считать количество жертв этого голода. Уже к концу 2000-х многие заметили, что число погибших растет чуть ли не ежегодно. Оказалось, что дело в Книгах памяти, составлявшихся в каждом районе, каждой области, а затем сведенных в единую, общеукраинскую.

Обнаруживались тогда вещи смешные и омерзительные. Одни составители вписывали в эти книги вообще всех умерших в 1932–1933 годах, независимо от причин смерти. Другие составляли их на основе современных... списков избирателей. Третьи суммировали число жертв в районных книгах памяти и областных – то есть погибших считали дважды. 

Кстати, как минимум со времен Ющенко тему голодомора курирует СБУ, что даже логично – архивы же в их ведении. Но вместо архивной работы СБУ активно плодит фальшивки: тот севастопольский казус был как раз их работой. Причем в те травоядные времена СБУ даже хватило смелости это признать и извиниться. Хотя общему курсу трактовки голода 1932–1933 годов (исключительно украинский, направленный против украинцев и Украины) это не помешало. 

Уточняем понятия

Таким образом, важно различать и не путать. Есть голод 1932–1933 годов в СССР и, если очень хочется выделить, конкретно в УССР. Есть жертвы этого голода, хотя тут уже начинается зыбкая почва. У разных исследователей разные подходы, и в число жертв могут входить как непосредственно умершие (т. н. расчетная сверхсмертность), так и неродившиеся (люди не заводят детей) и даже вынужденные переселенцы. Это важно проговаривать для неспециалистов, чтобы, скажем, миллионы репрессированных не превращались в миллионы расстрелянных.

Со сверхсмертностью тоже непросто – точных данных попросту нет, только оценочные.

Есть оценка Института истории Украины (2015) – 3,9 миллиона человек. Есть оценка Национального института изучения демографии (Франция, 2002) – 2,6 миллиона. Есть выводы судебной научно-демографической экспертизы Института демографии и социальных исследований им. М. В. Птухи НАН Украины (2010) – 3,9 миллиона человек. 

Есть оценки еще советского периода, есть оценки украинских ученых, сделанные на заре независимости. Все эти цифры объединяет одно: оценка сверхсмертности в диапазоне от двух до четырех миллионов человек. Это, конечно, сложно назвать консенсусом. Просто есть диапазон значений, в который попадают оценки профессионалов. Могло ли погибших быть немного меньше? Наверное. А больше? Не исключено. А в два–три или даже в четыре раза больше? Нет, вряд ли, слишком большой разброс, не сходится.

На этом месте переносимся в 2018 год, развязка уже близка.

Музей голодомора штампует жертв миллионами

«Число жертв голодомора-геноцида на Украине пытаются искусственно преуменьшить», – предупреждают авторы публикации на сайте Музея голодомора. По сути, это манифест директора музея Олеси Стасюк, которая бросает вызов Институту демографии и Институту истории Украины с их согласованной оценкой. Мол, кое-кто пытается поставить точку в этой истории. И тут же озвучивается новая оценка: десять миллионов человек, из которых семь миллионов – погибшие. 

Дальше – больше: «Представители правительства признали, что человеческие потери только в Украине составляют девять миллионов душ. В университетской среде говорят о 40–50% от всего населения Украины, и я считаю эту цифру (15–16 миллионов) точной». И директор музея решила слов на ветер не бросать. В сентябре 2021 года в ходе международного форума «Массовые искусственные голоды: помним, почитаем» была представлена книга, работа над которой велась на протяжении 2019–2021 годов: «Геноцид украинцев 1932–1933 по материалам досудебных расследований».

По мнению авторов книги (а в их число, кроме самой Стасюк, входит также генерал СБУ Николай Герасименко, запомним эту фамилию), от голода погибли 10,5 миллиона украинцев: 9,1 в УССР и еще почти 1,4 миллиона в Южно-Кавказском крае РСФСР. В начале ноября кандидат исторических наук Геннадий Ефименко опубликовал статью-ответ «исследователям» из Музея голодомора и СБУ. Воспроизводить тут всю аргументацию нет нужды, достаточно сказать, что он прямо обвиняет в фальсификации и музей, и СБУ в лице Герасименко. Указывая на многократно опровергнутые фальшивки и подтасовки.

В конце ноября взрывается вторая «бомба». Марк Мельник, издатель той самой книги, размещает в Facebook* публикацию, в которой также обвиняет Музей голодомора в фальсификации. Но уже не как историк, а как человек, который эту книгу непосредственно готовил в печать. Как утверждает издатель, первоначальный тираж книги был изъят и уничтожен по требованию генерала-фальсификатора. А затем был напечатан новый (под тем же ISBN). Его-то и показывали на форуме в сентябре. «Специалисты в исследовании темы голодомора позже выяснили, что в новую книгу добавлен ряд весомых фальсификаций и других свидетельств непрофессионализма историков, да еще добавлены грифы научных и государственных институтов».

На эту тему
• Как миф о «Голодоморе» превратился в праздник ненависти к русским
• Зачем США признали украинцев жертвой геноцида
• Порошенко врет про голодомор и активы СССР

И наконец – то, с чего мы начали. Экс-сотрудница музея Ирина Батырева 7 декабря описала подготовку этой «книги» изнутри: многим занималась она лично. Впрочем, утверждает, что как могла пыталась противостоять. В общем, «посчитали – прослезились». Тема-то нешуточная, неоднократно исследованная, чувствительная. Факт голода и массовых смертей сегодня никем не оспаривается и не оспаривался даже в советское время. И вдруг Музей голодомора клепает откровенную лажу и фальшивку и городит в ней миллионы фейковых трупов.

Слово историку Ефименко: «Вспомнился такой далекий 1993 год. Тогдашний посол Украины в РФ Владимир Крыжановский организовал дискуссию украинских и российских ученых на тему голода 1932–1933 годов. Когда речь зашла о количестве жертв, Кульчицкий назвал цифру 3,5–3,7 миллиона. В дискуссии принимали участие украинские политики. Они... называли численность жертв голода 7, 10 и даже 15 миллионов (с учетом нерожденных).

Этим пользовался профессор Ивницкий, заметив: «Братья-украинцы, вы-то сами разберитесь. Нельзя же так разбрасываться миллионами своих соотечественников». 

К сожалению, даже перечисленные тут условно вменяемые украинцы, протестующие против фальсификации истории, не могут сделать верных выводов из ситуации. Так, издатель Мельник считает ее бомбой, заложенной «...под украинские национальные интересы. Голодомор пытаются ликвидировать как явление в нашем национальном сознании и хотят сделать все, чтобы его не признало мировое сообщество, а наших исследователей считали некомпетентными». При этом он недвусмысленно кивает в сторону России: мол, кому еще это может быть выгодно?

Историк Ефименко после публикации своей статьи получил обвинения в стремлении преуменьшить число жертв голода. И образовательный проект «Ликбез», с которым он регулярно сотрудничает, вынужден был даже вмешаться в эту травлю, мол, не российский он агент, а наш, патриот. Экс-сотрудница музея Ирина Батырева, описывая свои перепалки с генералом Герасименко, цитирует его слова транслитом: «...будєм пісать самі, наши історікі історіі нє знают». Тоже прозрачнее некуда: вот он, российский агент. В общем, каждый играет в игру «обвини оппонента в работе на Россию». 

Между тем все куда проще. До тех пор, пока голод 1932–1933 годов будет изучаться украинцами как самостоятельное явление и как геноцид – то есть так, как трактовала голод в УССР еще нацистская пропаганда – всегда будет риск впадения таких исследований в ересь, срывание покровов и фейкометство. Даже у профессиональных историков.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ