Возглавивший ФБР Кристофер Рэй выглядит как одно из самых удачных кадровых решений Трампа. Настолько удачных, что в будущем может рассчитывать даже на борьбу за президентский пост. При этом новый директор бюро вряд ли проявит особую активность в «деле русских хакеров». И совсем не потому, что имя Рэя связывают с Газпромом и Роснефтью.

Помимо Кристофера Рэя на пост директора ФБР рассматривались еще две кандидатуры: конгрессмен-республиканец Майк Роджерс, которого поддерживали сами сотрудники ФБР, и многолетний замдиректора бюро Джон С. Пистол. Трамп остановил свой выбор на Рэе после того, как провел собеседование со всеми тремя. При этом новый директор публично заявлял, что не будет присягать президенту, поскольку «его клятва верности – конституции, власти закона и миссии ФБР».

Трамп в ответ назвал его «несгибаемым стражем». Такой вот диалог на высшем уровне.

«Юрист года – 2016» в Атланте (штат Джорджия) производит впечатление настолько типичного американского карьериста, что среди сценаристов Голливуда может сойти за архетип. В мире кинематографа Кристофера Рэя действительно знают. Как первый помощник министра юстиции он координировал расследование ФБР по «делу «Энрона» – банкротству одной из крупнейших энергетических компаний, серьезно перепахавшему принципы устройства рынка ценных бумаг. Эта история до сих пор вызывает повышенный интерес и несколько раз экранизировалась.

Новый директор ФБР – потомственный юрист из хорошей семьи, «мальчик-отличник», окончивший Йель и местную школу права cum laude. Еще в колледже он выгодно женился на однокласснице – дочери вице-президента First National Bank of Atlanta (ныне – подразделения банка Wachovia), редактировавший университетскую газету и перепробовавший все виды юридической деятельности, необходимые для блестящей карьеры – от частной практики в Атланте (похоже, тесть помог; вообще-то Рэй родом из Нью-Йорка) и партнерства в крупной фирме со специализацией по корпоративному праву до кураторства уголовных расследований в министерстве юстиции. Там его непосредственным начальником был как раз Джеймс Коми – теперь уже бывший директор ФБР, скандально отправленный в отставку Трампом.

Кураторство уголовных дел при президенте Буше-младшем трактовалось широко, и Рэй, в частности, осуществлял взаимодействие с ФБР в рамках расследования теракта 11 сентября, но впоследствии занимался в основном делами экономического характера – руководил расследованиями, судебными преследованиями и разработкой политики в таких областях уголовного права, как мошенничество с ценными бумагами, коррупция, нарушение торговых санкций и преступления, связанные с банковской тайной и отмыванием денег. То есть имел дело с так называемой беловоротничковой преступностью. Отсюда в его карьере и «дело «Энрона».

Уйдя с госслужбы, Рэй перешел в частный сектор и до последнего дня работал партнером юридической фирмы King & Spalding, где председательствует в группе, которая специализируется на особых вопросах и правительственных расследованиях. Среди ее клиентов – компании из списка Fortune 100, несколько международных фармацевтических и энергетических гигантов, а также Газпром и Роснефть.

Например, в августе 2015 года, когда режим санкций уже действовал, именно King & Spalding выиграла тендер и стала консультантом Роснефти по проектам добычи и производства сжиженного газа.

Правда, в американской прессе специально подчеркивается, что в King & Spalding работает более 900 юристов. И пока что нет никаких свидетельств того, что дела российских компаний курировал именно Кристофер Рэй. Одни лишь слухи и подозрения.

Но наиболее широкую политическую известность Рэю принес так называемый Bridgegate («Мост-гейт»; название образовано по аналогии с Уотергейтом), в ходе которого он как адвокат защищал интересы губернатора штата Нью-Джерси Криса Кристи и в итоге его «отмазал» – учитывая обстоятельства этого дела, такой полубандитский жаргон вполне уместен.

В 2013 году Кристи с дальним прицелом на президентскую кампанию 2016 года решил переизбраться на очередной срок и потребовал лояльности от мэров ключевых городов штата (это вполне в духе Нью-Джерси). Но с мэром городка Форт-Ли Марком Соколичем губернатор не сошелся характерами (они вместе учились в университете и конкурировали во всем – от оценок по юриспруденции до регби), тот демонстративно отказался поддерживать Кристи, чем навлек на себя гнев администрации штата в лучших традициях 30-х годов прошлого века.

Форт-Ли, по сути дела, спутник Нью-Йорка, но расположен на другом берегу Гудзона, следовательно, принадлежит к штату Нью-Джерси. С «Большим яблоком», в котором и трудится большая часть населения 35-тысячного городка, его связывает знаменитый мост Джорджа Вашингтона – главная и единственная транспортная артерия. Избирательный штаб губернатора не придумал ничего лучше, чем перекрыть две из трех полос шоссе, идущих на мост от центра Форт-Ли, что привело к транспортному коллапсу. По задумке этих персонажей (которым стоило бы руководить избирательной кампанией группы «Уралмаш» в 1990-х, а не кампанией губернатора Нью-Джерси – потенциального президента), гнев горожан должен был обрушиться на мэра Соколича, а тот, осознав свою ошибку, поддержать Кристи. Получилось ровно наоборот – стартовало федеральное расследование по восьми пунктам обвинения, в том числе по самому страшному – заговору с целью оказания давления на избирателей (русских хакеров как главную «отмазку» тогда еще не придумали).

Интересы Кристи взялся защищать Кристофер Рэй. Его тактика оказалась простой, но эффективной. Адвокат утверждал, что губернатор – святая душа – ничего не знал, а виновными объявил трех работников его избирательного штаба и администрации – Бриджет Энн Келли, Давида Вильдштейна и Билла Барони. Вся троица в итоге была вынуждена признать свою вину, причем в ходе расследования всплыли весьма трогательные детали, отсылающие к голливудским карикатурам на политиков тех же 30-х годов.

Так, Вильдштейн организовал для мэра Соколича и его племянников экскурсию в Мемориальный комплекс 9/11, где произнес: «Мне сказали, чтобы я был вежлив с тобой». В прежние времена такое воспринималось как угроза насилия в духе Меера Лански. Когда же Соколич продолжил поддержку другого кандидата,

в электронной переписке Вильдштейна появилась фраза «это будет тяжелый ноябрь для этого маленького серба» (акция по перекрытию моста случилась именно в ноябре), хотя Соколич вообще-то хорват.

При этом именно Вильдштейн согласился сотрудничать со следствием и свидетельствовать против остальных фигурантов. В итоге он получил три года тюрьмы и 500 часов общественных работ, поскольку руководил заговором и лично приказал перекрыть дороги. Келли получила 18 месяцев, Барони – два года, а у губернатора Криса Кристи пострадали только гордость и репутация и карьера. Стараниями Рэя он был полностью выведен из-под юридического преследования, но на лидерство в президентской гонке среди республиканцев претендовать больше не мог, хотя прежде считался фаворитом.

Позже Кристи попытался предложить себя Трампу в качестве вице-президента, но не сложилось – и губернатор публично заявил, что на мнение Трампа повлиял именно скандал с мостом. Это он тоже сделал зря – излишняя говорливость вновь привлекла внимание к этой истории и к фигуре Кристи вообще. Поговаривают, что против него вновь могут быть выдвинуты обвинения в заговоре и оказании давления на выборы. Попутно губернатору вменяют нецелевое расходование 2,2 млн долларов на предвыборные ролики с членами своей семьи, которые показывали чуть ли не во время трансляции Супербоула, а это самое дорогое рекламное время в США. И новый глава ФБР ему уже не поможет.

Как типичный «золотой мальчик юриспруденции», Кристофер Рэй всегда держал в голове политическую карьеру. Он зарегистрированный избиратель Республиканской партии с 2008 года и регулярный донор избирательных кампаний ее кандидатов. Речь идет не бог весть о каких суммах, но ведь важно внимание. В 2008 году Рэй пожертвовал 2,3 тысячи долларов Джону Маккейну (на кофе, видимо), в 2012 году – 7,5 тысяч Митту Ромни. Мелкие суммы от Рэя получали также советник Трампа по социальным вопросам и здравоохранению Том Прайс, а также Дэвид Пердью – двоюродный брат нынешнего министра сельского хозяйства.

При этом новый глава ФБР умеет к месту и исключительно красиво произносить пафосные фразы про американский патриотизм и ценности. Любит он подчеркнуть и свою приверженность англиканской епископальной церкви. Если не оскандалится, почти готовый кандидат в президенты от республиканцев лет так через десять.

Скорее всего, долгоиграющие политические амбиции Рэя – один их основных факторов того, почему Трамп предпочел видеть во главе Бюро именно его, а не, скажем, суперпрофессионала Джона Пистола. Да, сейчас Рэй больше политик, чем адвокат, а должность директора ФБР исторически не политическая, а техническая (что бы там ни думал про себя Эдгар Гувер). Но Рэй наверняка сделает все возможное, чтобы избежать личного участия в делах, которые потребуют от него демонстрации жесткой политической позиции по принципу «или/или».

Например, в расследовании так называемого русского следа.

Пусть в этом марается спецпрокурор Роберт Мюллер, с которым Рэй, кстати, состоит в приятельских отношениях еще со времен работы в минюсте.

Для Трампа же Рэй – прекрасный «мейнстримный» назначенец, который на амбразуру лишний раз не полезет, но и вредить за спиной не станет. А как дальше сложится его политическая судьба, будет зависеть от самого директора ФБР и старой финансовой знати южных штатов в лице его тестя Генри Хауэлла – представителя семьи, ведущей дела в Атланте с середины XVIII века и жутко этим гордящейся.

Главное для нового главы ФБР – не делать лишних движений раньше времени и подобрать себе правильную команду. Чтобы не получилось, как с губернатором Кристи, который тоже начинал как приличный человек и борец с коррупцией.