Польшу в Брюсселе уже не первый год называют «больным ребенком» Европы. Поводом для очередного скандала стала Беловежская пуща: поляки желают рубить лес в «санитарных целях», умалчивая об интересах местных лесопромышленников, а ЕС пытается остановить уничтожение памятника ЮНЕСКО и крупнейшего первобытного леса в Европе. Есть в этом конфликте и украинский след.

О внезапном прекращении лесозаготовок в Беловежской пуще сообщил изданию Gazeta Prawna руководитель Управления государственных лесов Польши Конрад Томашевский. Данное заявление последовало за постановлением суда ЕС, обязавшего Варшаву ежедневно выплачивать 100 тысяч евро штрафа в пользу Еврокомиссии до тех пор, пока вырубка не будет прекращена. Однако Томашевский подчеркивает, что выход из пущи лесозаготовительных комбайнов с решением суда не связан.

«Мы никогда не начинали так называемой вырубки. Мы только проводили охранные мероприятия», – заявил, в свою очередь, на пресс-конференции в Варшаве министр охраны окружающей среды Ян Шишко.

Шишко и Сова против короеда

Действительно, в решении суда ЕС содержится такая оговорка: вырубка должна быть прекращена, «за исключением исключительных обстоятельств и абсолютной необходимости для общественной безопасности». Похожими соображениями якобы и руководствовались власти Польши, санкционируя массовую вырубку деревьев в марте 2016 года. В качестве основной причины была указана безуспешная борьба лесников с жуком-короедом, уничтожающим лес: по официальной информации, его жертвами стали примерно полтора миллиона деревьев, что составляет 8% всей пущи – их-то и планировалось вырубить. Для этого Шишко изменил план управления пущей до 2021 года, ранее согласованный с Еврокомиссией, и разрешил увеличить лимит по лесозаготовкам сразу в три раза – до 188 тысяч кубометров.

Этот шаг вызвал негодование экологов-активистов самой Польши и других стран ЕС, которые заявили о «превращении пущи в лесхоз». По данным «Гринпис», 170 тысяч граждан республики подписали обращение к президенту с требованием увеличить площадь охраняемой законом части леса. Но Шишко в ответ заявил, что поляки умеют грамотно использовать природные ресурсы, а протесты организуют люди, которые «не знают происходящих в естественной среде процессов».

Когда же в ситуацию вмешалось руководство Евросоюза, попытавшись запретить массовую вырубку деревьев, министр представил новое обоснование – якобы в пуще проводится эксперимент с целью сравнить, как влияет на лес вырубка и ее отсутствие. «Одну часть леса мы оставили без какого-либо вмешательства человека, а на двух третьих территории проводим защитные мероприятия. В связи с этим мы запустили эксперимент для того, чтобы показать, что будет с пущей, если мы не будем постоянно о ней заботиться», – пояснил польский министр.

На сторону властей встала часть польских ученых. Например, глава ученого совета варшавского Института исследований леса профессор Януш Сова заявил, что вырубки – это «единственное спасение умирающей на глазах пущи». Британское издание The Guardian цитирует и более афористичное высказывание профессора Совы:

«Есть только один метод управления лесами – топор».

Сторонники вырубки также напоминали об аналогичных санитарных мероприятиях в соседней Белоруссии, где расположена большая часть Беловежской пущи, находящейся под охраной ЮНЕСКО, – 80 тысяч из 140 тысяч га. Однако найти понимание у белорусской стороны не удалось. Как отмечал в интервью порталу DW заместитель руководителя белорусского национального парка «Беловежская пуща» Василий Арнольбик, вырубки леса противоречат естественным природным процессам: «даже при санитарных вырубках не уничтожаются старовозрастные леса, а уборка сухостоев допускается только на туристических маршрутах».

Те же польские ученые, кто выступал против вырубок, приводили доводы, очевидные даже для дилетантов. Например, что возраст Беловежской пущи составляет 8–9 тысяч лет, а масштабные хозяйственные работы там ведутся всего одно столетие. Стало быть, если лес успешно просуществовал столько лет без вмешательства человека, нет смысла активно вмешиваться в его жизнь. Что же касается пресловутого короеда, то его появление как раз и стало результатом такого вмешательства, поскольку он распространялся на быстрорастущих ельниках, которые сажали на почвах, где те прежде не росли.

Украинский след

Первый сигнал для польских властей со стороны Евросоюза поступил спустя год после начала вырубок – в нынешнем апреле, когда Еврокомиссия опубликовала мнение, в котором призвала Варшаву воздержаться от крупномасштабных лесозаготовок. Там же подчеркивалось, что вырубки несовместимы с целями сохранения Беловежской пущи и превышают меры, «необходимые для обеспечения устойчивого использования леса».

На выполнение рекомендаций полякам дали месяц, но никакой реакции не последовало. Так дело переместилось в Европейский суд, который в конце июля распорядился прекратить вырубки уже в директивном порядке. Однако польские власти не остановило и это. В начале ноября, выступая в Европарламенте, первый вице-председатель ЕК Франц Тиммерманс заявил, что комиссия располагает многочисленными указаниями на то, что вырубка продолжилась. Следствием этого стало следующее решение суда, которое чревато уже финансовыми санкциями.

Тем временем Шишко продолжал защищать вырубку. Министерство окружающей среды сообщило, что оценивает ущерб от запрета «санитарных работ» в 900 миллионов долларов. Более того, министр заявил, что включение Беловежской пущи в список природного наследия ЮНЕСКО в 2014 году было проведено «незаконно, без консультаций с местным сообществом», и направил соответствующий запрос в прокуратуру. Тут, правда, нужно пояснить, что в 2014 году пуща была включена в список ЮНЕСКО как единый объект, а до этого польский и белорусский национальный парк входили в него по отдельности.

Стоит упомянуть еще и то, что в Белоруссии заповедником считаются не только 80 тысяч га пущи, но и 70 тысяч га прилегающих лесхозов, а в Польше площадь Беловежского национального парка составляет всего 10,5 тысячи га. Остальная часть относится к государственным лесничествам, причем, как утверждают польские источники, зарплаты в лесничествах гораздо выше, чем в нацпарке. А незадолго до начала вырубок Шишко отстранил от должности управляющего нацпарком Мирослава Степанюка, который впоследствии стал одним из активных защитников пущи.

Собственно, все это и дало польским властям возможность полтора года рубить реликтовый лес, невзирая на позицию Евросоюза.

Шишко действительно может претендовать на авторитетные высказывания в области управления лесным хозяйством. Большая часть его профессиональной деятельности была связана именно с лесом. В 1966 году будущий министр окончил факультет лесного хозяйства Варшавской школы экономики, затем получил докторскую степень по лесной науке и сделал более 250 научных публикаций о развитии лесных экосистем и оздоровлении лесов.

Другое дело, что «охранные» инициативы Шишко в пуще любопытным образом совпали с решением соседней Украины запретить экспорт леса-кругляка (а с начала 2017 года еще и сосны). Это было одним из немногих здравых экономических решений ее властей после «евромайдана», а ведь именно украинская древесина долгое время была стратегическим сырьем для польской деревообрабатывающей промышленности. Еще недавно поляки гордились тем, что им не нужно рубить собственный лес в больших масштабах.

По данным Польской статистической службы, в 2015 году экспорт древесины и целлюлозно-бумажной продукции из страны составлял 9,6 млрд долларов, или 4,8% всего экспорта. В 2004 году этот показатель был равен 4,666 млрд долларов. Но есть и более внушительные оценки. В октябре прошлого года на пресс-конференции в Киеве известный украинский экологический активист Владимир Борейко приводил такие данные: Польша за счет украинской древесины довела свой экспорт деревообрабатывающей продукции до 16,3 млрд долларов, тогда как весь украинский экспорт составляет порядка 37 млрд долларов в год.

Похожим образом обогатилась на украинском лесе и деревообработка в Румынии. В случае же с Польшей необходимо принять во внимание еще и то обстоятельство, что властям страны приходится бороться за сохранение объемов экспорта в целом, который после рекордного 2014 года (210,7 млрд долларов) резко упал, составив в прошлом году 188,3 млрд долларов.  

Правда, на практике этот запрет многие украинские производители не соблюдают, отправляя в Европу кругляк по различным «серым» каналам. Однако масштаб угрозы в Евросоюзе прекрасно осознают. Именно мораторий на экспорт леса упомянул первым пунктом глава представительства Евросоюза на Украине Хюг Мингарелли, заявив 22 ноября, что Киев не выполнил большинство требований для получения третьего транша макрофинансовой помощи от ЕС на сумму 600 млн евро.