Раньше турки выбирали только парламент и местную власть, теперь же – впервые в истории – избрали и президента. Победителем гонки предсказуемо стал сторонник данной реформы – действующий премьер Реджеп Тайип Эрдоган, набравший 52% голосов при явке в 73%. Почему избиратели оставили во власти того, кого обвиняют в авторитаризме и коррупции, и что это значит для России, разбиралась газета ВЗГЛЯД.

Для тех, кто следит за турецкой политикой лишь краем глаза, столь убедительная победа Эрдогана может показаться удивительной. Ну как же: массовые протесты на улицах, оглушительные коррупционные скандалы на самом верху, влиятельнейшие и авторитетнейшие в обществе враги и оппоненты. Но на самом деле все это – пена. А вот факты: все одиннадцать лет, которые Эрдоган занимал премьерское кресло, турецкая экономика давала изрядные поводы для зависти. Бизнес процветал, инфляция отступала, уровень жизни населения рос. Доступная медицина – это Эрдоган. Минимизация давления на ислам (по части, например, хиджабов, с которыми боролись кемалисты) – это тоже Эрдоган. Официальное начало переговоров о вступлении в ЕС – даже это произошло именно при Эрдогане.

Эрдоган всегда там, где мусульмане. Из-за Ирака он испортил отношения с США, из-за палестинцев – с Израилем, из-за уйгуров – с Китаем

На другой чаше весов находится в целом авторитарный стиль правления, опасения насчет дальнейшей клерикализации (или лучше сказать – исламизации) политики, неприкрытое давление на прессу (вплоть до отключения по всей Турции таких сервисов, как Twitter и YouTube), уже упомянутая выше коррупция на самом верху. Наконец, многим Эрдоган, пересидевший в кресле всех своих коллег по НАТО, попросту надоел. Но не настолько, чтобы привести к власти представителя оппозиции.

Кандидат от оппозиции был один – бывший глава Организации исламского сотрудничества Экмеледдин Ихсаноглу. То, что именно один – уже само по себе победа оппозиции. Ихсаноглу поддержало порядка десяти оппозиционных партий, в том числе крупнейшие из них. Националисты, либералы, евросоциалисты, представители интеллигенции, сторонники секуляризации – все они были за эту «компромиссную кандидатуру», с трудом согласованную в ходе внутрипартийных переговоров. А то, что Ихсаноглу признает значение ислама в общественной жизни турков (и отнюдь не является атеистом или «жестким кемалистом»), позволяло надеяться, что он откусит часть религиозного электората Эрдогана.

Не вышло: Ихсаноглу отстал от лидера на внушительные 14% и сразу признал свое поражение. А не вышло, в частности, потому, что Ихсаноглу в принципе не ассоциируется с сильным политическим лидером и не является «человеком на слуху». Это очень уважаемый ученый и общественный деятель, но достойной конкуренции харизматичному и опытному политику Эрдогану он составить не смог (как вряд ли бы смог составить конкуренцию, к примеру, Путину бывший президент РАН Юрий Осипов – при всем уважении к Осипову). Кроме того, есть фактор возраста: на Востоке пожилые в почете, но Ихсаноглу 71 год – многовато для первого срока. Наконец, оппозиции повредила политическая неопытность их фаворита. К примеру, Ихсаноглу призывал сохранять нейтралитет в вопросе израильско-палестинского конфликта, что для Турции резонно экономически, но идет вразрез с мусульманской солидарностью общества.

Итого: даже если бы состоялся второй тур, у Ихсаноглу не было бы шансов. Избиратели курда Селахаттина Демиртаса (третий и последний участник гонки, финишировавший с результатом около 10%) в массе своей проголосовали бы за Эрдогана, ибо именно при нем накал курдско-турецкого конфликта снизился, а курдам вернули часть гражданских прав (к примеру, языковых). Это, кстати, еще одно достижение уходящего премьера – избранного президента, о котором важно упомянуть.

И последнее. Спорное, но не лишенное смысла утверждение гласит, что в политике выигрывает тот, кто больше всех хочет выиграть. А Эрдоган выиграть очень хотел. Подходит к концу его третий премьерский срок – априори последний как по конституции, так и по уставу правящей Партии справедливости и развития. В самой партии слишком много не то чтобы даже завистников, но кадров, твердо убежденных, что «пришло время обновления». Меж тем уход на пенсию с поста как премьера, так и лидера партии чреват: у СМИ и силовиков слишком много вопросов к Эрдогану и его окружению по части коррупции, чтобы считать возможность судебного процесса (причем скорого) над «национальным лидером» просто паранойей. За улучшение имиджа партии и в рамках компромисса с силовиками свои же сдать могут. Припомнив, к примеру, то, что, стремясь сосредоточить в своих руках максимум власти, Эрдоган задвинул в угол всяческие «внутрипартийные дискуссии».

А значит – в президенты. Старый друг и однопартиец Абдулла Гюль как раз досиживает в своем кресле последние месяцы. С Гюлем вообще особая история. Избирал его парламент со скрипом и скандалом: оппозиции крайне не нравилось, что Гюль исламист, хоть и умеренный (как сам Эрдоган). На деле же президент, обладающий в Турции исключительно церемониальными полномочиями, взял на себя роль «голубя мира», высказывался исключительно осторожно и всегда пытался нащупать компромисс между родной партией и ее критиками из числа интеллигенции и оппозиции. Но больше «умеренного и доброго» Гюля нет, а есть Эрдоган – политик предельно жесткий и, как уже сказано выше, с авторитарными замашками.

Остается одна проблема, о которой уже сказано выше – церемониальные полномочия президента. Не для того Эрдоган положил столько на сохранение себя во власти, чтобы ими довольствоваться. Не для того он инициировал первые с момента образования Турецкой Республики всенародные выборы президента, чтобы такой президент был красивым «символом нации», но не более. Посему в Турции уже готовится новая конституция, а Эрдоган прямо обещает значительно увеличить президентские полномочия. То есть свои собственные полномочия.

Именно этого и боялась оппозиция и те толпы митингующих, что размахивали национальными флагами у парка Гези: того, что Эрдоган не уйдет никогда. Того, что найдет в законе лазейку, чтобы остаться у власти, а сытый и во многом благодарный ему народ под этим подпишется, закрыв глаза на коррупцию, цензуру и прочие примеры злоупотребления. География выборов показательна: «посконная», консервативная, сельская Турция голосовала за Эрдогана. За Ихсаноглу были прибрежные районы – наиболее экономически развитые, образованные и вестернизированные. Такие в стране пока в меньшинстве. И будут в меньшинстве еще долго.

Теперь же Эрдогану (точнее, его партии) осталось лишь выиграть грядущие парламентские выборы, а в победе на них исламистов мало кто сомневается. Дальше уже дело техники: Турция станет президентской республикой, а конституционный суд потеряет право блокировать решения верховной власти. Генералитет, стоявший на страже светских принципов государства, был обескровлен и деморализован Эрдоганом еще раньше. Угрожает ему теперь разве что внутрипартийный бунт – нежелание отдельных групп в правящей партии менять страну «под Эрдогана», но шансов на победу у сторонников демарша крайне мало. Просто в силу того, что сейчас Эрдоган – это партия, а партия – это Эрдоган. Без своего лидера главная политическая сила Турции значительно удешевит свои акции.

Для России победа Эрдогана – это скорее хорошо, чем плохо. Турецкий лидер прежде всего прагматик, и при нем как экономические, так и политические взаимоотношения между Москвой и Анкарой совершили колоссальный рывок вперед (вплоть до того, что Эрдоган был одним из немногих мировых лидеров, прямо поддержавших операцию России в Южной Осетии и Грузии в августе 2008-го). Кроме того, он настолько себе на уме, что никогда не боялся идти наперекор мнению Вашингтона – главного союзника по НАТО. Санкции, «политика сдерживания Москвы» и т. д. – это тоже не про Эрдогана. В общем, у Владимира Путина было множество поводов поздравить своего нового коллегу с заслуженной победой.

Тут, впрочем, нужно оговорить важный момент: существенная часть внешнеполитической логики Эрдогана вытекает из его исламистских убеждений. При этом Турция сейчас активно борется за лидерство в исламском мире. Как следствие, Эрдоган всегда там, где мусульмане. Из-за Ирака он испортил отношения с США, из-за палестинцев – с Израилем, из-за уйгуров – с Китаем. То есть при конфликте Москвы, к примеру, с исламистами Северного Кавказа, крымскими татарами или азербайджанцами (применительно к Нагорному Карабаху и дружественной Армении) Эрдоган будет со своими «братьями-мусульманами*» – и словом, и деньгами, которые он не привык жалеть, если речь идет о поддержке «своих». Москва и Анкара уже едва не поссорились из-за Сирии, так как турецкий премьер был одним из самых рьяных сторонников военного вмешательства в конфликт на стороне антиасадовских сил.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ