Как возник миф о кровавом освобождении Киева к «красной дате»

Столица Советской Украины – город Киев – была освобождена 6 ноября 1943 года. Соответствующий приказ Верховного главнокомандующего был опубликован на следующий день – 7 ноября. Хотя в самом документе ни единой ссылки на годовщину Великого Октября нет (что даже несколько удивительно), случайное совпадение дат было признано неслучайным. В более мягкой форме «шестидесятническая», в более грубой – перестроечная, а в совсем хамской – постсоветская публицистика развивали тему того, что взятие Киева специально было приурочено к годовщине. И как особо указывалось – не считаясь с потерями.

Повторяется этот нелепый миф регулярно. Вот, например, цитата из псевдоисторической статьи на украинском сайте: «освободить (кстати, почему освободить, а не захватить? – прим. ВЗГЛЯД) Киев до 7 ноября – очередной годовщины октябрьского переворота – приказал лично И. Сталин. (Человеческие жертвоприношения к этой дате были своего рода жуткой традицией: во время красного террора 1930-х – массовые расстрелы «врагов народа»; во время войны 1940-х – «прорывы» и «освобождение» ценой огромного количества человеческих жизней)».

Подобный же фрагмент мы можем встретить в фильме «Прорыв» из озеровской эпопеи «Освобождение» (1970 год):

«Сталин: Когда планируете взять Киев?

Антонов (первый заместитель начальника Генштаба – прим. ВЗГЛЯД): Не раньше двадцатых чисел ноября, товарищ Сталин.

Сталин: Поздно! Нужно взять шестого ноября к годовщине Октябрьской революции».

Очевидно, режиссер и автор сценария не видели ничего плохого в том, чтобы показать Сталина руководящим боевыми действиями по глобусу и календарю. Уж не знаем – то ли они повторяли нарративы XX съезда, то ли это была традиционная для советской интеллигенции дуля в кармане. Есть и версия, что такой вариант от большого ума предложил партийный идеолог Михаил Суслов (даже если нет, он никакого вольнодумства тут не заметил).

Между тем, даже не обращаясь к непосредственным планам советского военного командования, можно определить, что именно к 7 ноября Киев брать никто не собирался. Как никто не собирался и «не считаться с потерями».

Для начала стоит вспомнить, что наступление на Киев планировалось с Букринского плацдарма – и начаться оно должно было раньше. Плацдарм был занят в конце сентября, а в октябре дважды делались попытки нанести с него удар на столицу УССР.

Позже вокруг этих боев сформировалась самостоятельная мифология относительно того, что, дескать, «батальоны просили огня» (название романа Юрия Бондарева и фильма по нему), а им не давали, и они понесли огромные потери. На самом деле фигурирующая в современной украинской литературе цифра потерь преувеличена ни много ни мало, а на два порядка. Правда, велики были санитарные потери (причем не столько ранеными, как заболевшими). Всего за время октябрьских боев общие потери советских войск на плацдарме составили около 27 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести. Никак не 250 тысяч одних только убитых.

На самом деле там была совсем другая ситуация. На этом участке Днепр очень широк, потому немцы изначально держали около Великого Букрина сравнительно небольшие силы. Это обстоятельство позволило быстро захватить плацдарм, но оно же сыграло крайне негативную роль на следующем этапе, когда наступать было нужно уже нашим войскам – эвакуация раненых и переброска подкреплений через обстреливаемую реку была затруднена. Немцам же удалось быстро нарастить численность своих сил на этом направлении.

24 октября Ставка Верховного главнокомандования приняла решение перенести направление главного удара на Лютежский плацдарм. По логике, это должно неопровержимо свидетельствовать о том, что до этого решения никаких планов взятия Киева к 7 ноября не было.

Впрочем, сторонников версии «к празднику, не считаясь с потерями», этим не убедишь. У них же ни дня без повода и в любой день может быть найдена и обоснована с точки зрения исторического материализма нужная дата. Вот, например, согласно директиве Ставки ВГК от 12 сентября Киев предполагалось взять не позднее 7 октября – ну понятно же, что к Дню Советской Конституции (принятой в 1977 году, ага…).

Но и начавшееся 3 ноября наступление уже с Лютежского плацдарма тоже не предполагало немедленного взятия Киева. Тем более – любой ценой. Более того, действия советского командования как раз показывают заинтересованность в минимизации потерь.

Во-первых, Красная армия не продолжала долбиться в немецкую полосу обороны около Букрина, а сменила направление главного удара. Причем переброску 3-й гвардейской танковой армии Павла Рыбалко между плацдармами удалось скрыть от немецкой разведки.

Во-вторых, была обеспечена беспрецедентная мощность артиллерийской подготовки. На километр фронта приходилось 300 орудий и минометов, что составляло на тот момент рекорд.

В-третьих, когда наступление затормозилось, командование приняло решение не дожидаться прогрызания немецкой обороны стрелковыми частями (что как раз и было чревато большими потерями и дало бы немцам время на переброску резервов), а ввести в бой танковую армию. Понятно, что в теории ее нужно вводить не в «чистый прорыв», но на практике, как правило, теоретически правильного состояния фронта не дожидались.

В-четвертых, Красная армия не штурмовала Киев в лоб. Главный удар был направлен вглубь контролируемой немцами территории – и после перехвата стратегически важного житомирского шоссе немцы были вынуждены покинуть город, чтобы избежать окружения. Бои шли только на окраинах и большим масштабом не отличались. Уличные бои в большом городе привели бы к значительно большим потерям (об этом свидетельствовал прежде всего опыт Сталинграда).

Благодаря правильно спланированной операции потери Красной армии в ходе Киевской наступательной операции были значительно ниже, чем во время «бега к Днепру» (отступления Красной армии в 1941-м). Хотя по идее наступление на хорошо подготовленную оборону, да еще через крупную реку, должно было привести к другому результату.

Однако 3-13 ноября потери 1-го Украинского фронта составили 30,6 тыс. (безвозвратные – 6,5 тыс., или примерно 1% от численности на 3 ноября). До этого 23 августа – 30 сентября фронт потерял 177,5 тыс. человек (безвозвратных – 46,3 тыс., 7% от состава на начало операции).

На эту тему
• Исполнилось 80 лет освобождению Запорожья от немецко-фашистских захватчиков
• Как Сталин исправлял кровавые ошибки 1941-го
• Как Красная армия захватила первое знамя вермахта

Вернемся, впрочем, к нашим баранам, которые с упорством, достойным лучшего применения, продолжают твердить о взятии Киева непременно к 7 ноября. Современные историки полагают, что источник заблуждения был вполне благонамеренный и более того – официозный. Это, скорее всего, был приказ народного комиссара обороны № 55 от 23 февраля 1942 года с поздравлением по случаю 24-й годовщины Красной армии. Он, в частности, включал список населенных пунктов, освобожденных в ходе контрнаступления под Москвой. У некритично воспринимающего человека (а уровень образования в то время был пониже, чем сейчас) могло возникнуть, да наверняка и возникало, впечатление, что освобождены они к дате – годовщине создания Красной армии. Хотя сама по себе такая логика абсурдна – в списке фигурирует, например, Калинин (Тверь), освобожденный 16 декабря 1941 года. Ну, прямо скажем, избыточно расширительная трактовка понятия «к дате».

Второй момент еще более объективный – действительно, политотделы выдвигали лозунг «Освободим Киев к 26-й годовщине Великого Октября!», но тут надо понимать где причина, а где – следствие. Причина, на самом деле, объективное совпадение момента завершения сосредоточения войск и начала наступления с приближением праздника. Следствие – использование этого обстоятельства в агитационно-пропагандистской работе. Планированием операций занимался Генштаб, а не Главное политуправление. Если бы было наоборот, мы бы войну закончили где-то далеко за Уралом.

Ну и в заключение скажем, что есть разница между стратегическим и тактическим уровнем. На последнем оставалось место импровизациям, в том числе и такого типа, как штурм условного села к условной годовщине. Но это характерно для всех армий во все времена. Измерение успехов уровнем потерь (если не удается похвастаться продвижением) – явление не такое уж редкое, к сожалению.

Так что же, никакого «календарного фактора» в Киевской битве не было? Вы будете удивлены, но был. Правда сроки были не такие, да и трактовка была не такая.

С точки зрения оперативной скрыть переброску танковой армии с плацдарма на плацдарм удалось, но бесконечно это продолжаться не могло – 600 танков не иголка в стоге сена. Установив, что армия находится в районе Лютежа, немцы начали бы усиливать там оборону. Потому надо было наступать.

С точки зрения стратегической Ватутину необходимо было воспользоваться удачной ситуацией на южном фланге, где Манштейн с большим трудом пытался парировать удары Толбухина. Все внимание немецкого командования было обращено к югу, все резервы были брошены на спасение 1-й танковой армии вермахта. Вот Ватутин и спешил…

С точки зрения политической 28 ноября начиналась Тегеранская конференция союзников. К ее началу Сталину надо было предъявить убедительные доказательства успехов советских войск, поскольку Уинстон Черчилль не видел необходимости в открытии второго фронта после дьеппской авантюры 1942 года.