Как «поправить» детство российских детей

– Чего не хватает для жизни в поселке Мирном Красноармейского района? – спрашивает ведущий.

В областном центре дополнительного образования – очередной онлайн с детьми со всей Челябинской области. Десять окошек на мониторе, в каждом – веселые и находчивые. На сентябрь намечен юбилейный, десятый, фестиваль детских команд КВН в Анапе. Отмены не было, так что подготовка идет. В частности, разминка и тридцать секунд обсуждения.

– Всего хватает, – говорит старшеклассник Артем из Мирного. Именно его отправили отвечать четверо младших коллег по команде. – Наш поселок – лучшее место на Земле и в окрестностях.

«Ну такое», как принято говорить. С другой стороны, каков вопрос... Впрочем, судя по всему, ответ еще не прозвучал.

– Хотя лично нам не хватает тысяч пятидесяти, – продолжает Артем. – По десять на каждого.

Понятно: на подходе вторые «президентские» десять тысяч рублей на ребенка, и человек явно в повестке.

– И чтобы не родителям, а прямо нам, – завершает Артем.

А вот это, пожалуй, даже и смешно.

* * *

– Все поправки к Конституции так или иначе касаются детей, – говорит Ирина Гехт, первый заместитель губернатора Челябинской области. А если еще проще, то в регионе Ирина Альфредовна – главная по социалке. – И про политическое устройство – в какой стране им жить. И экология – что будет вокруг них. И здравоохранение, и образование... Дети, семья – приоритет государственной политики; с этим не спорил никто. Был вопрос, в каком виде это будет заявлено.

Вариантов на обсуждении у рабочей группы, помнится, действительно было немало. Среди них – «дети как национальное достояние» и даже как «национальное богатство». Остановились, как известно, на том, что дети – важнейший приоритет государственной политики России.

– Но Семейный кодекс, федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ», множество других актов в защиту детей – все это действовало и до поправок. Зачем?

– Меняется сам подход, – уверена Ирина Гехт. – Мне кажется, что мы зачастую отодвигали социальные вопросы на второй план. Нам было важнее построить дороги, что очень важно. Обновить систему ЖКХ, что тоже, безусловно, важно. А все расходы на культуру, на здравоохранение, на образование уходили на остаточный принцип. Поправки предлагают иной приоритет: первостепенность социальных статей расходов. А качество человеческого капитала – это только социальные статьи... Как бы объяснить?.. Вот!

Собеседница берет со стола полированный деревянный кубик.

– Все грани равные. Но кубик стоит только на одной из них. Теперь это будет человек. В частности – ребенок. Переворачиваем систему с заводов-пароходов на человека. Переворачиваем систему образования на воспитание. Перенастраиваем общие приоритеты жизни страны – на ребенка как такового.

* * *

– Не снимаю бирки ручной клади, чтобы избежать взвешивания, – кивает директор дома юношеского технического творчества Владислав Халамов на небольшой чемодан в углу.

Хитрости подобного рода до эпидемии были у Владислава Николаевича и его коллег в большом ходу. Челябинский дом творчества – из передовых по России. Во-первых, занимаются здесь всем: от еще советского судо-, авиа- и автомоделирования через программирование и электронику до виртуальной реальности и робототехники. Во-вторых, новые кружки по области и сейчас открываются каждые две недели, а старые не закрываются. В-третьих, стабильно привозить с конкурсов первые места – за тех же роботов – тоже надо уметь. Особенно если это международные конкурсы. Особенно в Японии.

– Обалденный же результат, – говорит Халамов. Прилагательное чуть иное, но воспитательный момент требует замены на письме. – Мы к нему шли десять лет. Проблема доступности технологического, инженерного образования решается через открытие кружков. Что надо, чтобы открыть кружок?

– Деньги. И материальная база...

С деньгами, возражает Халамов, как раз в последние годы все не так плохо. Либо областной бюджет помогает, либо муниципальные власти находят, либо спонсоры-предприятия подкидывают.

– Нужен педагог и методические материалы, – уверен директор. – Педагога надо обучить. У нас это человек, который совмещает в себе неплохого инженера, человека говорящего и личный пример. Воспитание – да, если по поправкам в Конституцию говорить.

Таких людей не так много и в Челябинске, не говоря о городах и районах. Поэтому – собственные методические материалы. Курс молодого бойца, позволяющий преподавать в кружке технического творчества. Боец – как правило, человек с инженерным образованием: сделать педагога из него легче, чем наоборот.

– Фактически 1 сентября нас после карантина ждет перезапуск, переизобретение школы, – говорит Ирина Гехт. – Поправки, где говорится о том, что важно не только обучение, но и воспитание, нам будут очень кстати. Это ключевая задача школы – научить ориентироваться в море информации, анализировать, отличать ложь от правды...

– Тут бы взрослых научить.

– А это и есть провалы в образовании, – говорит Гехт. – Очень важная сторона поправок – воспитание. Наравне со знаниями, конечно же.

* * *

– Вам нужно вспомнить, как этот фрукт будет звучать по-английски, – доносится из кабинета дома юношеского технического творчества в Челябинске. В кабинете – вполне профессиональная студия для онлайнов. Сейчас на приеме дошкольники, урок английского и не только.

– Итак: «Знают дети: обезьяна любит фрукт, что звать...»

– Banana! – несется с экрана. На подходе plum, apricot и pear; со сливой и грушей выходит чуть сложнее, но в конце концов получается. 25 минут языка, перерыв, следующие 25 минут – конструирование пройденного материала. В прямом смысле – сделать тот же абрикос из «лего».

– Привыкнут к формату «инглиш плюс конструктор» – перейдут к алгоритмам и робототехнике, – поясняет «дошкольный» педагог Марина, указывая на предмет, похожий на черный башмак. Это, собственно, и есть башмак, сороковой размер. Пару ботинок здесь получили в прошлом году от челябинского производителя – специально для робототехнического проекта.

– Дети сами придумали содержимое, мы помогли его реализовать по их указаниям, – говорит Марина. – Во-первых, манипулятор, автоматически завязывающий шнурки. Во-вторых, колеса. В-третьих, световая лента. В-четвертых – датчик для людей с ограниченными возможностями.

– Дети понимают?

– А как же. И мы говорим, и вокруг себя они таких людей видят, – говорит Марина. Действительно, ботинок подает сигнал, если перед ним препятствие. И вопрос «Как с внедрением?», оказывается, не шутка:

– Когда мы показали это на обувной фабрике, там сказали: «Слушайте, а нам нужны гаджеты в нашей обуви, спасибо за идею!» Они взяли в разработку колеса и вот этот ориентатор на местности. Понятно, что сделают по-своему, но за мысль наших дошколят очень поблагодарили. Перед коронавирусом мы участвовали с этим ботинком во всероссийском конкурсе, взяли призовое место.

– Сегодня мы вводим в Конституцию понятие «общественное здоровье», ответственность гражданина за свое здоровье, – напоминает Ирина Гехт. – В поправках есть принципиальные новации, которые дают право, например, муниципалитетам участвовать в системе здравоохранения и образования на новых условиях – это, в частности, касается механизма публичной власти и того, как и на что распределяются деньги региона и муниципалитета... Не просто построить школу – а создать современный образовательный центр. Причем для всех, включая детей с ограниченными возможностями. Очень важно, чтобы они были включены в общую систему.

– Вопрос, что эта система даст особым детям.

– Многое. И вы не забывайте, пожалуйста, еще и о том, что именно инклюзивность образования дает для обычных детей. Они совершенно по-другому начинают оценивать свое здоровье, его ценность. Они становятся по-настоящему толерантными. Никакие беседы, классные часы не могут сделать того, что может сделать ребенок с ограниченными возможностями, сидящий за соседней партой, – подчеркивает Гехт.

* * *

– Когда мы делаем то, что у нас получается – а мы это делаем лучше, чем в других регионах, – возникает еще одна проблема: детей надо удержать на родине, – говорит Владислав Халамов. – Когда я в детстве занимался в авиамодельном кружке, в радиокружке – то, что выходило из моих рук, начинало работать... Эврика, вау-эффект. А сейчас у каждого ребенка смартфон в руках, ничем не удивить. И, кажется, ничем не привязать к месту, где ты родился: весь мир на ладони же.

Впрочем, тут в курсе, как удивлять.

– Вау-эффект достигается за счет того, что проекты действительно работают, – говорит директор Халамов. – Программируемое устройство для полива клумбы. Или актуальная тема: кошкокормилка и какашкоубиралка дня на три. Или рыбок покормить. Несложные устройства, но их делают сами ребята. И за счет того, что устройство действительно кормит рыбок, у ребенка возникает интерес. Он может показать устройство семье, друзьям, довести до ума.

Как довести до ума прототип устройства? Ну, прежде всего – к вопросу о материальной базе – в Челябинске под рукой имеется кванториум. Со станками, машинами и более-менее высокоточным оборудованием. Но что делать, если ты живешь не в Челябинске? И у тебя, к примеру, не кошкопоилка и тем более не убиралка – а, допустим, задание для мостового крана? Прикладная задача, поставленная директором Халамовым – тебе и другим таким же, в других районах, в том числе и самых депрессивных. Простенькая такая задача: под кран попадает груз разных габаритов и характеристик, нужна распознавалка для захвата и перетаскивания в нужное место.

И, кстати, дорогой ребенок: а откуда у тебя такое задание?

– Реальная задача от «Мечела», – флегматично объясняет Халамов. – Да, мы работаем с предприятиями. Все говорят, что это делать надо – работать с предприятиями. Но не все знают, как. Мы вот – знаем.

Потому что, кроме мостового крана от промышленного гиганта, есть еще и другие разработки. Тоже под конкретного партнера, а если повезет – то и заказчика. Модель птичника, например: «Оснащена вентиляционной системой, отпечатанной на 3D-принтере, торцевой вентиляцией, обогревателем, роль которого выполняет фен, датчиками температуры и углекислого газа, – сообщает спецификация от кружка при Рощинской средней общеобразовательной школе. То есть совсем не из областного центра. – Все передается на дисплей, установленный на блоке управления микроклиматом птичника».

Нет, конечно же, птицефабрика, получив от юных техников проект, может поступить по-разному. Сказать «спасибо» и положить под сукно. Сказать «спасибо» и сделать по-своему. Но в любом случае – сказать «спасибо» и вступить в гонку. С тем же «Мечелом», которому будет по-своему неприятно проиграть птицефабрике с проектом мостового крана на ближайших соревнованиях юных техников. И с десятками других предприятий по всему региону.

– Да, мы берем в качестве проекта техническое задание предприятия, – говорит Халамов. – Просим дать куратора, который хотя бы раз в месяц присоединяется к нашему преподавателю. Дети знакомятся с предприятиями региона, с экономикой региона, они вживаются в нее.

А предприятие, соответственно, показывает, что оно – бизнес с человеческим лицом. Это теперь графа в социальной политике, грех не набрать очков.

– И это тоже, конечно. Но главное – преодоление катастрофы в региональных инженерных кадрах, – отмечает Халамов. – Екатеринбург, Питер, Москва, заграница – вот наша миграция. А когда ты знакомишься с работой предприятия – не насильственно, не на уроках, не «учим любить родной край», а через реальное знакомство с реальным предприятием, его технологическим циклом... Вот тебе и любовь к малой родине.

На эту тему
• Путин объяснил пользу конституционных новаций для социальной политики России
• Поправки в Конституцию – это прощание с проклятыми девяностыми
• Эксперт: Поправки к Конституции откроют новые возможности для семейной политики

– Главное – куда будут поступать ваши техногении. И станут ли возвращаться.

– Да, вузы очень часто у наших выпускников не челябинские, – признает Халамов. – Мы пытаемся, чтобы региональные предприятия оплатили целевой набор – это тоже да. Но решающий момент тут, на самом деле такой: здесь у меня семья, здесь моя родина, я учился тут, я давно работаю с этим предприятием.

– А если к 17 годам малая родина немного узка в плечах? А дальше вуз с другими горизонтами.

Сложный вопрос, признает Владислав Николаевич. Но есть и другие примеры: вот, допустим, тематика программирования контроллеров – и совершенно определенный юный техник старшего школьного возраста. Который настолько входит в тему и посвящает этому столько времени, что предприятия готовы брать его, минуя вуз.

Впрочем, есть и куда более устойчивая система взаимоотношений. А она, по директору Халамову, такова:

– В отношениях с предприятиями, муниципальными властями мы отталкиваемся вовсе не от «Смотрите, дяденьки, как у нас кораблик поплыл, вау!». Не-а. Мы отталкиваемся от следующего: «У тебя в районе, на заводе – работать некому. Ж**а у тебя в районе, сам знаешь. И в ближайшие лет пять проблема с рабочими руками так просто не решится». Мы пляшем от развития экономики – готовя детей к работе на месте. Но и ты будь готов к тому, что через пять или семь лет этот мальчишка или эта девчонка придет к тебе. Так что – формируй свой резерв кадров на эту глубину.

Многие, как уверяет директор дома юношеского технического творчества, готовы. Притом что лет десять лет назад было невозможно:

– Мы сумели заинтересовать партнеров. Но нам нужна перспектива. Все, что направлено на перспективу – отражено в поправках. Для нас стабильность – это гарантия качественного обучения по специальности. Чтобы я, ребенок, стал специалистом, и предприятие держало под меня рабочее место. Чтобы предприятие дало мне раскрыться на этом месте – ведь я специалист, в меня очень много заложено во время учебы. Высокотехнологичное, интересное рабочее место – рутины никто не хочет.

– А придется. Метла, фуфайка, электромонтер четвертого разряда – и это сразу после вуза.

– Чтобы это преодолеть, на предприятии должно быть несколько человек рядом, кто его, этого парня, поддержит, – сразу же парирует Халамов. – Так вот, именно с ними устанавливается связи во время работы над проектами, которые мы делаем здесь. С людьми, которым одаренный парень – наш выпускник, отличник, олимпиадник, а после и дипломированный инженер – всегда может позвонить. Чем раньше эту ниточку провести, тем лучше. Через реальную работу.

– Мы привыкли искать драйверы в экономике, в новых производствах, – говорит замгубернатора Гехт. – Но именно человек обеспечит конкурентоспособность нашей страны, а человека мы воспитываем с детства. И образование, и здравоохранение могут стать драйверами роста экономики региона. Поправки предлагают другой подход к региональному развитию: образование может стать центром притяжения кадров, новых производств, которые дают продукцию с высокой добавленной стоимостью.

Поправки в Конституцию – это карт-бланш, которым надо воспользоваться, уверена Гехт:

– Может быть, такой подход не даст сиюминутный результат, который можно будет увидеть как новую дорогу. Но это точно стратегическая задача, перспектива, которая стоит перед нами. Если сегодня мы не будем вкладываться в человека, то завтра все остальное потеряет смысл.

– В траве сидит мальчишка, который уже не один час пытается завести двигатель, – вспоминает Халамов соревнования по авиамоделированию, где он был в судейской коллегии. – Я вижу, что его модель сделана, мягко говоря, не в условиях кванториума. Но сколько упорства, сколько воли! Вот вам правильный середняк – из тех ребят, которые подлинно бесценны. Он останется в регионе. Он трудолюбив, он знающий, он имеет навыки. Живет в поселке близ Копейска, там много горняцких поселков. Конечно, таких ребят надо брать на учет сразу, чтобы ему оказывать помощь. В сетке соревнований он что-то получил? Он уже на отдельном учете в муниципалитете. Он не сдохнет, его не затопчут... Вывели мы его в Южноуральский государственный университет – заранее, через вузовские конкурсы и олимпиады.

– И ваш самородок вытащил ЕГЭ?

Вопрос не праздный: сведущий в авиамоделировании – еще не значит успешный абитуриент. Прежде всего по школьным предметам. А самолет приемной комиссии не принесешь.

– Знаешь, – откидывается Халамов на спинку стула, – сидел однажды на твоем месте проректор одного из московских технических вузов. Крутых вузов. И говорит он мне: «Дай мне список твоих победителей». «Мне несложно, – отвечаю, – держи. Но они у тебя ЕГЭ не вытащат». Как вы говорите. А он мне: «Я за одного умеющего работать руками отдам десять стобалльников». Есть методы, есть. Для всех, кто делом занимается. У меня. В спортивных секциях. По русскому, по литературе. По математике, по физике. Или вот у Марины Александровны Петровой – в театральной студии имени Хабенского...

* * *

– Есть дети из детдомов. Есть дети из благополучных семей, но их не любили в школе – а теперь они лучшие во всем, – говорит Марина Петрова, руководитель студии творческого развития «Это правда», иначе известная как студия Константина Хабенского, одна из десяти по стране. Работаем шесть лет, порядка трех сотен выпускников. Учатся везде – и в ГИТИСе, и в Школе-студии МХТ, и в университетах, и в академии президента. Мы бы хотели в старости жить в обществе, где наши студийцы будут управлять вещами, важными для страны. Порядка 300 детей выпущено.

Марина Александровна постоянно повторяет: «Мы не знаем, как надо. Мы точно знаем, как не надо».

– Строить человека не надо, делать из него мартышку. Нельзя навязывать свою точку зрения. Ребенок не должен бояться совершать ошибку.

Мы, естественно, корректируем – потому что свобода не есть распущенность. Но здесь не требуют правильного ответа, здесь хотят услышать свою точку зрения. К нам на мастер-классы приезжали Татьяна Васильева, Маковецкий, Ярмольник, Фоменко, Аронова, Полицеймако, Мерзликин, Нонна Гришаева, Безруков, Сафонова, Чулпан, Пускепалис... Это не творческие встречи. У нас запрещено брать автографы, фотографироваться отдельно. Делаем серьезный показ, мастера делают серьезный разбор – хотя перед этим не ожидали, что история настолько серьезна.

«Это приключение», – говорит руководитель студии о нынешнем онлайн-существовании. Не только челябинской, но и остальных студий. И вот только что начавшегося фестиваля Константина Хабенского «Оперение».

– Сначала в шоке были: как поддержать детей, которых уже онлайнами замучили. А потом стали спасать и детей, и себя. Переизобретать работу, само детство студийцев в этих условиях. Придумывать что-то. Ну и сам Хабенский спас нас своим фестивалем «Оперение онлайн». Мы делали задания, снимали на улицах, монтировали. Одна из тем – «Зрителю, не сдавшему билет, посвящается». Нет, пока не покажем – все будет на сайте, в начале июля, вот-вот.

* * *

Озеро Тургояк – второе по чистоте после Байкала, а по красоте немногим и уступающее – ждет первую смену детского лагеря. Лагерь для всей Челябинской области, сюда действительно стремятся. Будет ли смена, не будет ли – зависит от известных обстоятельств. Точка решения – уже сейчас, в конце июня.

А так готово все: шестиместные палатки, пункт измерения температуры, собственно медпункт, лазарет. Первая смена – патриотическая, к ней тоже подготовились: полоса препятствий, место для метания гранат, сетка для проползания под ней, стенд для сборки-разборки автомата Калашникова. Разве что стрельбище только сколачивают.

– Двоих за утро отогнали, – сообщают у ворот лагеря.

– Кого?

– Кстати, вот вам конкретика по поправкам, – говорит Юлия Полозок, начальник областного палаточного лагеря. – Есть противоречие между кодексом о водных объектах и положением о детских оздоровительных лагерях.

По положению в зоне детских лагерей невозможна никакая другая активность – в том числе и заезд на территорию самостоятельных отдыхающих. По водному кодексу все выглядит чуть иначе: если пляж не обозначен как ведомственный или частный – и не огорожен соответствующим образом со стороны берега – то заезжать туда можно. А лагерь палаточный, хоть и земля за ним закреплена, и вся территория. Но по положению постоянное ограждение на берегу невозможно.

Обычно все удается объяснить у ворот лагеря. Объяснить и, соответственно, отогнать. Но среди приезжих, желающих попасть на пляж лагеря – а там очень красиво, тихо и безмятежно, – случаются и юристы, а с ними сложнее.

– Надо бы, кстати, это противоречие устранить, если дети – наше главное. А это ведь так, – говорит Юлия.

Кстати, да.