«ЕГЭ лишь один из факторов»

В ночь на среду на севере Москвы покончил с собой выпускник одной из школ, который накануне заявлял, что завалил ЕГЭ. Официально результаты тестирования будут доступны не ранее 4 июня, но в России уже зафиксировано несколько подобных случаев. О влиянии ЕГЭ на психику ребенка в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал руководитель службы «Детский телефон доверия» Московского городского психолого-педагогического университета Алексей Коджаспиров.

− Алексей Юрьевич, сегодня стало известно об очередном случае самоубийства выпускника школы, которое с большой долей вероятности связано с тем, что он не сдал ЕГЭ. С начала 2010 года таких случаев по всей России уже не меньше пяти. Что именно, на ваш взгляд, так пугает школьников в сдаче ЕГЭ? С чем вам обычно звонят?
− Они не знают, каким образом проходить этот экзамен – в школе в течение последнего учебного года плохо готовили к сдаче ЕГЭ. На уровне документов нормативы такой подготовки уже разработаны, но в школах они только внедряются. Сейчас к такому серьезному экзамену, как ЕГЭ, в школах готовят в течение одного года, а этого недостаточно.

Тревожность растет за счет нагнетания ажиотажа вокруг этого экзамена. Тем более они знают, что это и выпускной экзамен в школе, и – автоматически – вступительный экзамен в университет, что еще больше подогревает нервозность.

− Министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко категорически отрицает, что ЕГЭ может иметь отношение к произошедшему в Москве суициду…
− Что касается самоубийств, я вам как профессионал могу сказать, что они лишь косвенно связаны со сдачей ЕГЭ. Потому что если человек доходит до самоубийства, скорее всего, у него серьезные личные проблемы. Но ЕГЭ – это только один из катализирующих факторов, который иногда становится последней каплей. Таким катализатором может быть все что угодно: поругался с мамой, поругался с девушкой, шел по улице – облила машина.

− В конце мая аналогичный случай произошел в Воронежской области: 16-летний мальчуган завалил пробный экзамен по ЕГЭ, а на следующий день ему пришла повестка из военкомата… В итоге он решил повеситься. Насколько уместно вообще со стороны военкомата присылать повестку именно в такое сложное в психологическом плане время?
− Военкоматы ориентированы на то, чтобы набрать призыв, а не на то, каким образом себя чувствуют в это время потенциальные солдаты. Если это весенний призыв, то однозначно именно в мае повестки и распространяются – ровно в то время, когда мальчики заканчивают школы и сдают экзамены. Здесь просто получилась накладка.

Изменить что-либо в этой ситуации практически невозможно: военкоматы ориентированы именно на весенний и осенний призывы, а переориентация на, скажем, летний призыв потребовала бы изменения всей документации – никто на это не пойдет.

− Какова роль учителей в нарастании тревожности выпускников? Известно, что в школах часто пугают: мол, не сдадите мой предмет – никуда не поступите?
− Влияние учителя на сдачу ЕГЭ проявляется в одном: он может хорошо либо плохо подготовить ребенка к экзамену. Учителя боятся изменения формы итоговой аттестации. Это все новое, опробуется только, и практических навыков у них пока не хватает.

− Часто к плачевным результатам приводит низкая самооценка у современных российских школьников. С одной стороны, это, кажется, типичная подростковая проблема. С другой, школьники в США, в европейских странах, как мне кажется, гораздо более уверены в своих силах. Что приводит к формированию такого количества личностей с низкой самооценкой именно в российской системе образования?
− Видите ли, здесь система образования – лишь косвенный фактор. Самооценка формируется в семейном окружении, и в большинстве случаев она закладывается еще в дошкольном возрасте. Ребенок оценивает себя так, как оценивают его окружающие его взрослые.

− Значит, в семьях большие проблемы?
− Ну конечно, у нас ведь все поставлено на деньги – значит, родители в первую очередь зарабатывают деньги, чтобы обеспечить себя, семью, и так далее, и только потом занимаются климатом в семье.

− Как только какие-то идеи охватывают толпу, их влияние становится гораздо сильнее. Понятно, что среди психологических типов подростков встречаются и паникеры: иногда они распространяют в классе слухи о том, что вот соседний класс сдал пробный тест хорошо, а наш – из рук вон плохо. Или о том, что из заваливших пробный тест в военкомате заранее готовят особые списки – мол, этих ребят будут призывать в первую очередь…
− Вообще, надо более грамотно разработать процедуру подготовки детей к экзаменам. Например, детей старшей школы, с моей точки зрения, следует регулярно тренировать в рамках такой формы оценки знаний, как тестирование. Скажем, любую письменную контрольную можно заменить тестовым достижением: дети какой-то блок информации получили за определенный промежуток времени, им выдается тест. По его результатам им выставляются оценки. В таком случае дети уже знают, каким образом надо отвечать на вопросы, как проходит сама процедура такой диагностики и на основе чего им выставляются оценки.

Сейчас дети владеют минимальным количеством информации по поводу ЕГЭ. Они знают, что их будут оценивать не их учителя, а некая комиссия со стороны. А каким образом оценивать, эта информация очень размытая и неполная. Из-за этого они получают дополнительный страх: мол, если я даже все знаю и мой учитель, который меня знает, мог бы пойти мне навстречу и поставить мне пять, то в рамках ЕГЭ это не пройдет.

− То есть не хватает прозрачности, открытости информации о том, как будет происходить процесс оценки знаний?
− Надо сделать эту информацию максимально доступной: каким образом проводится экзамен, как, на основе каких факторов оцениваются результаты. Чем больше человек будет владеть информацией, тем больше он будет знать, к чему ему готовиться, чего ожидать.

− Что бы вы посоветовали делать родителям, которые заметили у своего ребенка признаки нервного срыва, опасной неуверенности в себе накануне или после экзамена?
− Во-первых, соблюдать режим дня. Если дети будут усиленно готовиться в течение последних суток перед экзаменом, они пойдут на него не выспавшимися, а значит, будут рассеянными и могут допускать ошибки по оплошности. Также спокойно, уверенно родители должны показать детям, что они рядом, что они помогут, и если у детей не получится – они не осудят. ЕГЭ − это не конец света: ведь даже если в этом году ребенок его не сдал, он имеет возможность пересдать его на следующий год.

Родители должны готовить детей к сдаче экзаменов в психологическом и эмоциональном плане в течение всего процесса подготовки. Говорить детям, что, с одной стороны, это важный шаг в их взрослую жизнь, а с другой – что они смогут его преодолеть и должны быть уверены в своих силах. Если человек уверен, что у него получится, – это уже 60 процентов успеха.

− Детский омбудсмен Павел Астахов сегодня призвал к тому, чтобы подготовкой школьников к ЕГЭ занимались не только учителя, но и психологи. Как вы оцениваете это предложение, как на самом деле сегодня обстоят дела с психологическими службами в школах?
− Для того чтобы специалисты на месте разработали структуру психологической подготовки к выпускному экзамену, необходимо разработать общие требования к такой подготовке. Потому что в противном случае каждый из психологов будет сам решать, что нужно для этого, и не всегда это будет верным решением.

Если только работа будет вестись в рамках таких требований − школьные психологи, конечно, обладают достаточным количеством знаний, чтобы организовать, к примеру, тренинг, аутотренинг, направленный на поддержку выпускника – и провести его в течение года в школе.

− Но ведь мы выяснили, что кроме самих детей, которые накручивают порой сами себя, в печальном результате зачастую виновны и родители, и педагоги…
− Пусть они позвонят на наш телефон доверия (495) 624-60-01. У нас работают квалифицированные специалисты. Мы им расскажем, покажем, что представляет из себя ЕГЭ и как следует совместно к нему готовиться.