Сто незваных гостей в квартире

Светлана Коновалова попала в абсурдную ситуацию. Она еженедельно получает по почте кучу писем, в которых банки требуют заплатить по кредиту, милиция – прийти на опознание, ГАИ – оплатить штраф. Сопоставив эти данные, Светлана сделала вывод: в ее квартире одновременно проживает больше 100 человек, причем ей незнакомых. По факту тут живут пятеро. Но по документам… В поликлинике даже смеются: «А, вы тоже из этой квартиры?»

Семья Светланы Коноваловой живет в квартире на проспекте КИМа в Петербурге уже несколько десятилетий. Прописаны здесь пятеро: сама Светлана, ее дочка, брат, мама и отчим. Никому никогда квартира не сдавалась, продавать ее никто не пытался. Просто в один «прекрасный» день начали приходить письма.

Я знаю, что у меня зарегистрированы восемь туберкулезников, пять женщин рожали по моему адресу…

«Началось это примерно год назад, – рассказала корреспонденту газеты ВЗГЛЯД Светлана Коновалова. – Сначала одно чужое письмо пришло, потом второе. Подумали сначала: всякое бывает, положили письма сверху на почтовый ящик – кому надо, возьмут. Но поток корреспонденции только нарастал. Был период, когда по 3–4 письма в день приходило… Поначалу я их выбрасывала, но потом стала собирать. Солидная такая коллекция получилась».

В роли получателей писем выступало больше ста человек, все они якобы проживали в квартире у Светланы. Судя по фамилиям, среди них были и выходцы из стран ближнего зарубежья – Средней Азии, Украины. Однажды, например, пришло письмо на украинском от нотариуса, где рассказывалось, куда и во сколько нужно подъехать для оформления наследства. Много писем присылали банки – мол, пора платить по кредиту, штрафы, неустойки и т.д. Из милиции звонили, звали на опознание человека, который назвал квартиру Светланы в качестве домашнего адреса. Словом, за исключением украинского наследства, во всех письмах посылы были негативные – в них предлагалось заплатить или сделать еще что-нибудь малоприятное.

«Мы, конечно, когда поняли, что происходит что-то не то, первым делом обратились в милицию, написали заявление в прокуратуру, послали им несколько писем, – говорит Светлана. – Я везде, где только можно, писала заявления, чтобы на наш адрес поставили блок, чтобы не присылали больше ничего и не прописывали никого. На кого-то это подействовало, на кого-то нет. В военкомате, например, очень адекватный мужик попался, вызвал своих и приказал: «Призывников у них нет, чтобы больше на этот адрес никаких писем не отправлялось». В районной ГАИ мне сказали, что конкретно они больше ничего присылать не будут, но так как в городе сейчас работает куча коммерческих МРЭО, регистрирующих автомобили, письма от них продолжают идти».

По словам Светланы, в правоохранительных органах, миграционной службе и других органах власти разводят руками и говорят почти одно и то же: «Ничего не можем сделать. Закон не нарушен. Состава преступления не видим».

«Все эти органы тычут меня в форму 9, – объясняет Светлана. – Как известно, она показывает количество прописанных в квартире. Я брала эту форму, но в ней по-прежнему пять человек: я, дочь, мама, отчим, брат. Поэтому во всех инстанциях мне говорят, что все нормально, никто больше не прописан, угрозы моей жилплощади нет. Участковый поначалу собирался что-то сделать, даже опросил одну из женщин, якобы прописанных у меня. Но потом все замялось».

По словам Коноваловой, непонятные письма – это только полбеды. Подумаешь, макулатура. Страшнее другое: «Больше всего меня раздражает поход по медучреждениям, – признается она. – У меня мама – лежачая больная, поэтому мне часто приходится этим заниматься. Так вот, в поликлинике врач уже целую картотеку завела из тех, кто у меня «прописан». Шутит даже, когда я прихожу: «Смотри, твои соседи сидят». Я, конечно, пыталась узнать у «соседей», кто их прислал, но разговора не получилось. Они либо отворачиваются и уходят, либо ничего не говорят. Врачи, так же как и все, разводят руками – у них полис оформлен на этот адрес, ничего нельзя сделать. Я знаю, что у меня зарегистрированы восемь туберкулезников, пять женщин рожали по моему адресу…

А однажды ночью вообще было нечто. К нам пришла женщина южной внешности и говорит: «Я хочу посмотреть квартиру, где буду жить». Мы: «Это наша квартира!» А она: «Я тут прописана». Брат ее тогда послал подальше».

Одна из юридических консультаций предлагала Светлане защищать ее интересы, но запросила 30 тыс. рублей. Светлана не верит, что это поможет, да и деньги немалые…

Единственный способ что-то сделать в этой ситуации, посоветовал один из юристов, – написать заявление в ОВИР, то есть в миграционную службу.

Однако пресс-секретарь управления Федеральной миграционной службы по Петербургу Дарья Новикова рассказала корреспонденту газеты ВЗГЛЯД, что помочь может только милиция: «В ситуации, когда всплывает липовая регистрация, мы обычно советуем хозяевам квартиры запросить форму 9, то есть узнать, кто еще подселен к ним, прописан без их ведома. Но если форма 9 показывает, что никто больше не зарегистрирован, значит в нашей базе этих 100 человек нет, значит, увы, мы ничем помочь не можем. Только милиция сможет разобраться.

Могу предположить, как в данном случае действовала цепочка мошенников. Сначала это фирма, которая делает липовые регистрации (как известно, таких много в районе площади Восстания в Петербурге), потом, вероятно, вступают в игру работники жилищных органов и вносят людей в нужные документы. Федеральная миграционная служба не отрицает, что и среди ее работников могут быть нечистые на руку люди. И если такие случаи выявляются, поверьте нам, управление принимает самые жесткие меры. Но в данном случае если бы с помощью кого-то из сотрудников ФМС была сделана регистрация этим 100 приезжим, то они просматривались бы в нашей базе и были отражены в форме 9. Но этого нет. Тогда либо мошенническая цепочка заканчивается где-то на жилищных органах – может быть, они намеренно не выдают Светлане настоящую форму 9 с сотнями новых жильцов, либо там действительно никто официально не зарегистрирован, а те же медполисы оформляются в обход и этой инстанции. Тут уже точно не наш вопрос, в ситуации должна разобраться милиция».