Россия не откажется от арийского выбора

Во вторник в Кремле пройдут переговоры Владимира Путина и Хасана Роухани – и так получилось, что эта встреча встанет в один ряд с состоявшейся на днях беседой с Марин Ле Пен: обоих гостей президента России в мае ждут выборы.

Иран в принципе относится к числу нескольких важнейших для России стран мира

Да, до президентских выборов в «стране ариев» – Иране – осталось менее двух месяцев, и хотя Хасан Роухани будет претендовать на второй срок, официального выдвижения еще не было. Впрочем, президент в Иране является не первым лицом – страну уже без малого три десятка лет возглавляет верховный руководитель великий аятолла Хаменеи. Он определяет стратегический курс – а уже конкретную политику, тем более внешнюю, проводит исполнительная власть.

Президенты меняются – а внешняя политика меняется в зависимости от решений верховного руководителя и его правой руки, «старшего советника по международным делам» Али Акбара Велаяти. Учитывая, что аятолла Хаменеи практически не наносит заграничных визитов, встретиться с ним можно только при посещении Ирана – и в ноябре позапрошлого года Владимир Путин в Тегеране обсуждал стратегические вопросы с руководителем страны (это была всего лишь вторая их встреча за 17 лет путинского руководства).

Понятно, что сейчас главным вопросом российско-иранских отношений является война в Сирии, где мы стали «братьями по оружию» и вместе воюем на стороне Башара Асада. Будущее не только Сирии, но и Ирака, да и всего Ближнего Востока очень сильно зависит от действий Москва и Тегерана, от того, будут ли они – и в какой степени – согласованы.

Кроме того, у двух стран есть громадный потенциал двустороннего сотрудничества – взаимная торговля далеко не отвечает возможностям и потребностях двух стран-соседей, совместные проекты в нефтянке и газовой отрасли оцениваются в десятки миллиардов долларов, Россия строит в Иране АЭС и поставляет оружие. Есть еще и масштабные транзитные проекты – в частности, коридор «Север-Юг».

Выгода для России от сотрудничества с соседом очевидна – к тому же Иран, находящийся сейчас в процессе снятия санкций, постепенно вернет себе положение одной из богатейших стран мира. Но смысл совместных проектов определяется для России не только лишь банальной экономической выгодой.

Иран в принципе относится к числу нескольких важнейших для России стран мира – именно так можно охарактеризовать его значение для нас. Наряду с такими нашими соседями, как Китай, Турция, Япония, США и не имеющие сейчас с нами общей границы Германия, Франция и Италия. Нетрудно заметить, что в российском общественном сознании место Ирана несравнимо меньше, чем у этих стран, что связано как с западоцентричностью российского истеблишмента, так и с непониманием значения нашего взаимодействия с этим южным соседом.

Исторически на протяжении уже почти половины тысячелетия соприкосновение двух цивилизаций определяло очень многое в судьбах Азии. Да, Иран и Россия воевали за Закавказье – но с этих войн прошло уже почти 200 лет, и теперь расстановка сил к югу от наших границ такова, что у нас нет неразрешимых противоречий с Тегераном. Более того, наше сотрудничество способно принести мир или гарантировать порядок на огромном пространстве от Средиземного моря до Пакистана.

Сейчас мы взаимодействуем по Сирии, но «завтра», через полгода или год начнет взрываться Афганистан, и именно с Ираном нам придется влиять на ситуацию в этой стране. Если выстраиваемый нами вокруг сирийского конфликта треугольник с Турцией и Ираном удастся закрепить, это может открыть путь к совершенно новой страницы истории всего региона.

На эту тему
• Медведев встретится с президентом Ирана
• Анонсирован визит президента Ирана в Россию

Дело в том, что через совместные действия трех игроков можно будет двигаться к ситуации, которой здесь не было очень давно, – к решению спорных вопросов силами региональных держав при выдавливании, ну, или как минимум уменьшении влияния «чужих», то есть посторонних игроков. Страны Запада, США, Великобритания и частично Франция ведут в той же Сирии свою игру, США частично оккупируют Ирак и Афганистан – но их влияние в этих странах падает. Если России и Ирану при участии Турции удастся замирить Сирию, это станет поворотным моментом в ситуации в регионе в целом. Вырастет не просто влияние Москвы, Тегерана и Анкары – все соседи увидят, что решение найдено без традиционных «разводящих», то есть без западных стран. Иран как региональная сверхдержава сможет развить свой успех в Афганистане, который придется вытаскивать из гражданской войны после неизбежного ухода оттуда американцев.

А для того чтобы лишить Запад возможности пугать арабские страны шиитской угрозой, якобы исходящей от «страшного режима аятолл», потребуется влияние России, которая за счет своих близких и дружественных отношений с основными суннитскими странами региона (Египтом, Иорданией, Эмиратами, со временем Ираком, а в идеале и с Саудовской Аравией) станет неким стабилизатором на стыке шиитского и суннитского миров. Понятно, что в Ливане, Сирии и Ираке противоречия между суннитами и шиитами сейчас крайне обострены – и чтобы даже уврачевать раны войны, уйдут многие годы. Но, с другой стороны, обычные внешние игроки, те же англосаксы, уже не пользуются авторитетом в регионе – мало того что именно прочерченные ими колониальные границы стали причиной многих конфликтов, так еще и прямое военное вторжение окончательно лишило их остатков доверия. Россия в этих условиях не воспринимается как внешний игрок – все-таки мы граничим с Ираном, да и арабские страны видят в нас близкого соседа.

Воспользоваться этой ситуацией для России очень важно вовсе не из-за гегемонистских амбиций – на Ближнем Востоке нам нужны мир и спокойствие. Но идущие там войны во многом вызваны как раз вмешательством внешних сил – и, значит, нам нужно минимизировать возможности этого вмешательства. Сделать это мы можем только в союзе и при опоре на местные региональные державы – Турцию и Иран, а в будущем и на восстановленные Сирию и Ирак. Соответственно, сотрудничество с Ираном является для нас вопросом геополитического значения. Важнейшим стратегическим выбором – под который уже подгоняются даже масштабнейшие торгово-экономические проекты.

И сделав такой выбор, Россия должна уделять особое внимание той игре, которую ведет против нас Запад на иранском фронте, – пропагандистской и разведывательной игре. Речь о тех огромных усилиях, которые предпринимают англосаксы, чтобы внушить иранскому руководству и иранскому обществу сомнения в надежности России. Используя в том числе и ошибочные действия Москвы в конце нулевых годов, когда в рамках игры с США был заморожен контракт на поставку в Иран С-300, в умы иранских руководителей стараются посеять мысли о том, что Россия всего лишь использует Иран и «снова» предаст его ради достижения своих целей в отношениях с США.

То есть атлантисты всячески поддерживают сомнения ряда аятолл в Москве – не напрямую, естественно, потому что Запад для Тегерана представляет собой откровенного идеологического и геополитического врага.

Понять тревогу иранцев можно – их ставки в Сирии и Ираке гораздо большие, чем у нас, и, конечно, им нужна уверенность в стратегическом характере наших отношений. В принципе и поведение России в ходе заключения «ядерной сделки», и наши совместные действия в Сирии, как и настрой на сближение двух стран, заявленный Владимиром Путиным, должны были бы успокоить тех людей в иранском руководстве, кто все еще не уверен в надежности России. Проблема в том, что, как и многие в Пекине, в Тегеране часто оценивают политику России по нашей «элите» в целом – и, видя, что в ней сильны позиции откровенных западников, начинают сомневаться в необратимости сделанного Москвой в 2014 году выбора.

Впрочем, в отношениях с Ираном уже в этом году будет как минимум два важных повода для демонстрации неизменности российского курса на сближение с Ираном – принятие Тегерана в члены Шанхайской организации сотрудничества и ответ Москвы на антииранские пассажи администрации Трампа. А главным гарантом того, что Россия не разменяет Иран в своих отношениях с атлантистами, является даже не то, что Москва разворачивается с запада на юг и восток, а то, что мы однозначно выбрали курс геополитической самодостаточности – и нам нужны столь же самодостаточные партнеры. К которым Исламская Республика Иран, несомненно, относится.