В мире, сложившемся до Первой мировой войны, страны Прибалтики принадлежали Российской империи. Эти земли несли на себе яркий отпечаток германской колонизации – немцы поставили местные народы в подчиненное положение, одновременно, правда, и построили инфраструктуру.
Обретя Прибалтику в ходе войн и политических интриг, царская Россия не стремилась переделать ее устройство. Германские бароны, владевшие тамошними землями, приняли это и встроились в российскую элиту. Они охотно шли воевать за царя и гордились этим. Подчас судьба заводила отпрысков знаменитых прибалтийских родов в совсем уж чудные дали – взять, например, Романа фон Унгерна, который в последние годы своей жизни пытался ни много ни мало возродить Монгольскую империю. Причем все это он делал, как бы пытаясь спасти ту, старую, Россию, и, шире – всю «прогнившую» Европу. Пусть и в своем очень специфическом понимании.
У этой «энергосберегающей» стратегии Российской империи имелся только один, но очень существенный минус. Она не учитывала рисков крушения страны. Прибалтику не пытались активно русифицировать, что делало ее легко отторгаемой в случае падения самодержавия и временного паралича государства. А еще засилье немцев, от которых зависели почти все проявления «цивилизации», сделало Эстонию, Латвию и Литву чрезвычайно уязвимыми для германского влияния.
Сфера влияния
В период между мировыми войнами на прибалтийские страны пытались влиять Англия, Франция, Германия и СССР. Думать о том, что они смогут обойтись без, скажем так, старшего партнера, было бы наивно – уж слишком небольшими были эти молодые страны и слишком слабо было приспособлено «коренное» население для науки и государственного строительства.
Ко второй половине 1930-х годов стали понятны фавориты этой гонки за влияние – ими оказались Советский Союз и Германия. Сказывались географическая близость и старые культурные связи. СССР, кроме того, имел в Прибалтике свое ручное левое движение, которое умело привлекало на свою сторону местных рабочих.
Непонятно, кто бы в итоге победил в этом «перетягивании каната», но в результате судьбу Прибалтики решили соображения большой политики. Дело в том, что Советский Союз явно ощущал исходящую от нацистской Германии угрозу и стремился выстроить систему коллективной безопасности, направленную против Третьего рейха.
Поначалу удалось договориться с Францией, где в 1930-е к власти пришли социалисты. Но чтобы коллективная безопасность работала, требовалось присоединение к ней небольших стран. Они должны были пустить к себе армии стран больших, чтобы те смогли вступить в бой с немцами, когда это будет необходимо.
В число этих стран входила и прибалтийская троица. Их элиты (а еще и польские) уперлись намертво – их не устраивал любой договор, предполагающий перемещение по территории советских войск. В итоге ничего создать так и не получилось.
Тем временем гитлеровская Германия крепла. Англия и Франция смотрели на это и энтузиазмом воевать с рейхом вовсе не горели. В Европе началась игра в «горячую картошку» – все понимали, что рядом завелся агрессивный Гитлер, и каждый стремился направить его куда-нибудь подальше, главное, чтобы не к себе.
Первыми этим занялись страны Запада – в сентябре 1938-го они пошли с Гитлером на знаменитый Мюнхенский сговор, разделив Чехословакию так, как этого хотел фюрер. Всем стало ясно окончательно – громкие слова о маленьких независимых странах, с которыми строился мир после Первой мировой, теперь не значат ничего. Все решает только сила.
СССР, поначалу рассчитывавший на коллективную безопасность, был, мягко говоря, не в восторге. Но он тоже умел играть в эту игру. В августе 1939 года Молотов и Риббентроп подписали Пакт о ненападении. Он прикрывал агрессивной Германии спину и фактически подталкивал ее к тому, чтобы сделать первый ход в западном направлении. В это время Советский Союз усиленными темпами вооружался, чтобы быть готовым к любому развитию событий. Численность Красной армии росла, как на дрожжах, обновлялись наиболее важные вещи вроде танкового парка.
Важнейшей частью Пакта были секретные протоколы. Они делили пространство между Германией и Советским Союзом на сферы влияния. После того как немцы успешно разбили польскую армию и захватили страну, а Советский Союз вернул себе исторические земли Западной Белоруссии и Западной Украины, эти сферы скорректировали. И теперь за Москвой оставалась, помимо прочего, вся Прибалтика. Немцы обязались ничему не мешать, а англичане и французы уже просто не могли дотянуться, им и так было чем заняться.
Стратегическая глубина
В прибалтийских странах быстро поняли, куда дует ветер, и не стали особо сопротивляться подписанию договоров о советских военных базах на своей территории. Это произошло осенью 1939 года. Но обстановка в Европе стремительно менялась. В мае-июне 1940 года немцы шокирующе быстро разгромили Францию, чья армия до войны считалась сильнейшей на континенте.
В Москве поняли – вопросы безопасности надо решать еще быстрее. Поэтому в середине июня в Литву, Эстонию и Латвию вошли дополнительные войска. Сопротивления никто толком не оказывал. В трех странах поменялись правительства, а в июле они уже стали частью Советского Союза.
- Адекватность в Армении победила самолюбие
- Санкции против России разорили железную дорогу Прибалтики
- НАТО избавляется от своего самого влиятельного генсека
Литва, Латвия и Эстония стали частью советской системы безопасности – только уже не коллективной.
После разгрома Франции стало ясно, что немцы могут наносить сокрушительные удары на большую глубину. Но машина блицкрига была тонко настроенным инструментом. Все зависело от элиты – моторизованных частей: набора из танков, моторизованной артиллерии и пехоты на бронетранспортерах. Эти части могли быстро перемещаться и формировать стенки котлов. Блицкриг можно было остановить, нанеся им большие потери и обескровив ту часть вермахта, что делала 90% всей работы.
Но сделать это надо было раньше, чем немцы успеют дойти до критически важных для существования Советского Союза пунктов вроде Москвы, на которую замыкались все железные дороги, или бакинских нефтепромыслов. Для этого была необходима стратегическая глубина. Получая Прибалтику (а также ряд других территорий), СССР получал возможность выиграть время. А значит, успеть отмобилизоваться, остановить немцев, прежде чем произойдет непоправимое, и в итоге – выиграть войну.
