В либеральной тусовочке популярна одна байка. Якобы в разгар Парижской коммуны ее идейные лидеры заявились в центральный офис к барону Ротшильду и потребовали вернуть бесчестно нажитые богатства французскому народу. На что, согласно легенде, Альфонс Джеймс де Ротшильд, не сбежавший за многие месяцы прусской осады и восстания бедноты (ага!), ответил, что если его имущество разделить поровну на всех французов, то каждому достанется по шесть с половиной франков, каковые парламентеры могут немедленно получить в его кассе. И хотя в реальности коммунары выдавили из барона и Французского банка, главным акционером которого он был, куда большие суммы (где-то полтора миллиона франков, что по тем временам – огромные деньги), в этой сказке, кроме лжи, есть не только намек, но и вполне здравое зерно. То, что для одного является богатством, будучи разделенным на многих, оказывается не более, чем подачкой.
Как тут не вспомнить ротмистра Лемке из классического «Свой среди чужих, чужой среди своих»: «Это надо одному, а не всем. Понимаешь? Одному!». А от него уже один шаг до того, что говорил в том же «Свой среди чужих…» персонаж Богатырева герою Константина Райкина: «Эх, темный ты человек. Бая собакой называешь, а сам баем хочешь стать. Наберешь батраков, будешь их нагайкой лупить. Будешь. Это, брат, марксизм, от него никуда не денешься – наука». И эту науку не могут отменить даже те, кто ее постиг. Они могут понять, где и почему их обкрадывают, но не способны выйти за пределы этой системы, в рамках которой одни грабят других.
Как-то на одном мероприятии я излагал концепцию «нового средневековья». Пытался через аналогии с поздней Римской империей разъяснить то, что тогда (года четыре назад) происходило с глобалистской Pax Americana. Как выравнивались технологические и военные возможности разных частей Ойкумены, а вслед за этим распадались связи, удерживающие целостность системы. Я тогда объяснял, что процесс этот естественный и периодически повторяющийся, что после интеграции всегда происходит дезинтеграция, и что главное – к моменту распада системы мировой торговли оказаться в наименьшей степени включенным в ее основные потоки. Слушали меня с интересом, а в конце таки задали вопрос: «Если доллар перестанет быть мировой валютой, а США – главным финансовым центром, значит ли это, что их место займут рубль и Россия?». После этого осталось лишь спросить – к чему я метал свой бисер?
Я вовсе не склонен считать участников таких мероприятий тупыми – напротив, туда не так просто попасть, и любой из гостей способен прочесть свою лекцию. Но большинство из этих людей мыслит в парадигме актуальной политической борьбы. Они текущее политическое и финансовое мироустройство воспринимают как некую систему эксплуатации, которую нужно сломить, а не как результат естественного развития человечества на определенном этапе.
Кто-то считает, что нужно поменять необеспеченную мировую валюту на обеспеченные – вроде рубля, юаня или золотого нефтяного динара. Забывая о том, что на старте те же доллар, фунт и тем более евро были сверхобеспеченными, и не только производством, но и военной силой. Но как только появилась возможность решать все проблемы дополнительной эмиссией и наращиванием долга, эта обеспеченность ушла в прошлое – нет процесса, более рентабельного, чем печатание денег. Тем более, если эти деньги даже не нужно воплощать в реальные бумажки с серьезной защитой, а можно производить простым нажатием кнопки на компьютере.
Кто-то верит, что если плохого гегемона (Вашингтон) заменить на хорошего (Москву или Пекин), то всем сразу станет хорошо. И если перестать платить Западу его ренту на всех уровнях, начиная с оплаты фильмов и компьютерных программ и заканчивая комиссией с каждой валютной сделки, все заживут припеваючи. Но ведь ни США, ни Британия на старте не были «плохими». Они просто выживали в тех условиях, в которые попали, а потом получили возможность жить за счет других.
И даже самые честные и благородные из их граждан, вроде Марка Твена или Джека Лондона, при всем их возмущении, проиграли внутреннюю конкуренцию тем, кто предлагал модель с меньшими расходами и большим потреблением. Так что, кто бы ни занял освободившуюся нишу, он очень быстро скатится к паразитизму, ибо, как гласит цыганская присказка, краденная кобыла всегда дешевле купленной.
Кто-то полагает, что многополярный мир – это возвращение ко временам СССР, когда в мире было две конкурирующих системы, к которым можно было примкнуть или лавировать между ними. Но суть в том, что последние 200 с лишним лет мы жили в однополярном мире. В котором англосаксы контролировали международную торговлю и за счет этого обирали не только свои колонии, но и колонии других стран и сами эти страны. И обе мировых войны, равно как и походы Наполеона, социалистическая революция в России и деколонизация в Африке, Азии и Южной Америке, были лишь бунтами в рамках всё той же системы. И даже после освобождения колоний мало что изменилось. Поскольку международная торговля всё так же велась в фунтах и долларах через западные банки, страховалась Ллойдом и осуществлялась западными перевозчиками.
- Запад ставит перед Россией новые вызовы в Азии
- Медведев анонсировал появление многополярной системы международных отношений
- Лавров рассказал о планах Запада поссорить Россию с соседними странами
Но эта реальность пришла к своему логическому завершению, как некогда пришел к нему Римский мир. Разница потенциалов выровнялась – сегодня во многих частях мира могут производить всё то же, что делает Запад, но значительно дешевле, поскольку их жители готовы работать за меньшие деньги. И уже пришли к пониманию того, что можно обмениваться напрямую, минуя западных посредников.
А отнять у них эти товары, как прежде, уже не получится – они и сами с усами, со своим ядерным оружием, а некоторые даже с авианосцами и гиперзвуковыми ракетами. А в пределах Хартленда, то есть Евразии и Африки, коммуникации настолько развиты, что можно не только возить грузы по суше или по рекам-каналам, но и быстро перебросить к любой из точек побережья противокорабельные ракетные комплексы, системы ПВО и ПРО, а также самолеты наземного базирования, которые заведомо дальнобойнее и лучше вооружены, чем базирующиеся на авианосцах.
Это очень похоже на то, как в поздней Римской империи в провинциях пришли к пониманию того, что если не платить Риму налоги, то и сестерции, которыми Рим за всё расплачивается, не очень нужны. Тем более, если этих сестерциев становится всё меньше, поскольку в Риме всё больше паразитирующих квиритов и всё меньше тех, кто производит реальные блага. А войска всё равно приходится формировать из местных варваров и рассчитываться с ними землей.
Но когда римский мир рухнул, начался средневековый распад с натуральным хозяйством и упадком городов как центров торговли. И лишь после того, как Европа нашла для себя новые источники дешевых ресурсов, началось Возрождение. Нечто похожее, но на новом уровне, ждет нас и сейчас. Ведь если Запад сократит свое потребление на ту долю, которая сегодня ничем не обеспечена, пропорционально упадет и мировой спрос.
Когда Путин говорит о многополярном мире – это не обещание некоего «золотого века» и не ставка на лучшее будущее. Это констатация неизбежности перехода человечества на следующий этап развития. Он будет трудным, мир вокруг нас очень сильно изменится. Мы, выросшие на очередном пике развития цивилизации, будем потрясены упадком, который, если серьезно, для наших дедов и бабок был нормальным уровнем существования. Может, мы даже доживем до следующего этапа, когда человечество найдет новый источник ресурсов…
