Зло начинается там, где человек начинает полагать себя лучше других, сказал Бродский. Но так как полагать себя хуже других (особенно когда речь заходит о политических взглядах) люди не привыкли, поиск зла привычно производится снаружи. Образ врага оформляет любое актуальное мировоззрение, а если этот образ по тем или иным причинам замутнен или его необходимо закамуфлировать, то без жупела оно уж точно не обходится. Что одним – жупел, другим – вполне естественным образом – становится светом в конце туннеля.
Сталин в этом смысле – самый очевидный пример. Казалось бы, что странного в том, что величайший злодей, величайший политический деятель и победитель величайшего зла – одно и то же лицо? Если уж в мирном XXI веке жертвами гуманитарной деятельности тихого демократа Барака Обамы стали сотни тысяч убитых, раненых или превратившихся в беженцев, то чего удивляться «симпатичному грузину», который не считался со средствами, которыми мостил дорогу к целям?
Симптоматично, что у нас общее обыкновение – не понимать историю, а оправдывать средства. Если Сталин плохой, то и всё ужасно, включая Победу. Если Ельцин хороший, то и чеченская бойня нипочем. А если уж Сталин хороший, то и репрессии хороши, и Голодомор – разве что перегибы на местах, и ГКЧП прекрасен (то, что он заколотил последний гвоздь в гроб любимой империи, в этой концепции не рассматривается). Своим всё простим, а чужим навялим и то, в чем они ни ухом, ни рылом. Тут «либерал» вообще ничем не отличается от «патриота».
Ничто не дается нам так дорого и не ценится так дешево, как здравый смысл. Ощущение собственной правоты дает полную возможность полагать, что за ее пределами начинается ложь. Глупость превращает слова в лозунги, а людей – в символы. На одной стороне – Сталин, Берия, ГУЛАГ, на другой – свобода и демократия. Разве неочевидно? Но когда часть той силы, что вечно хочет зла, начинает совершать благо, этот феномен требует осмысления, погружая мыслителей в когнитивный диссонанс.
Стремление разрушить этот диссонанс требует неочевидных и креативных решений. Вроде того, что Победа – не праздник, а горе, или что бомбардировки мирного населения могут быть гуманитарными в зависимости от того, кто его бомбит.
Цель оправдывает средства, даже если средством оказывается абсурд. Что такое свобода? С этим вопросом тоже не все так однозначно. Для одних свобода – это петь в правильном хоре и шагать в нужном строю, для других – отчаянно киксовать на фоне симфонии массового единения, для третьих – раскидывать листовки в партере, для четвертых – игнорировать представление. Чья свобода свободнее?
Для одних Сталин – символ рабства, для других – свободы. А стремление найти в этом вопросе единственно верный ответ – показатель рабства или свободы? Нужно ли ограничивать свободы во имя свободы? Если да, то чьи можно, а чьи нельзя? Когда начинаешь докапываться до истины, из-под лопаты летят комья лжи. Ложь – это не чьи-то мнения. Ложь – это нагромождения абсурда, которыми эти мнения пытаются себя утвердить в качестве единственно верных. Это единственно верные интерпретации, которые навязываются непослушным фактам.
- Жестокость и малодушие: Как Сталин проявил себя в качестве военного лидера
- Как Сталин сделал разведку элитой советской армии
- Сталинисты зря мечтают командовать расстрельным взводом
Стюардесса из анекдота, которую то закапывали, то откапывали на необитаемом острове в зависимости от актуальной интерпретации понятия «разврат», недаром превратилась в мем. Напоминает она в нашем контексте о знаменитом перестроечном фильме «Покаяние», в котором выкапывали и закапывали знаменитого палача. Там это можно было счесть метафорой исторической памяти. Память – вообще очень неудобная функция. А историческая память – еще и очень извращенная (в качестве инструмента марксистского подхода к старине).
Скажем, в Польше и Литве очень не любят напоминаний о Холокосте. Куда выгоднее представлять себя жертвами, а не палачами. А оказывается, тут и противоречия нет. Истории геноцида в разных странах демонстрируют примерно одно и то же: сначала представители более маленького народа оказываются в представлении более большого угнетателями, потом при соответствующем стечении обстоятельств угнетателей начинают вырезать.
«Соседи, до войны крепко дружившие с нашей семьей, вдруг стали говорить нам в лицо: «Скоро немцы придут, и мы с вами, с жидами, за все поквитаемся! За все вам отомстим!»... Я не мог понять, почему дядя Ваня или тетя Маша, которые еще несколько дней тому назад души во мне не чаяли, говорят такие страшные вещи!» – вспоминал белорусский партизан Леонид Окунь. Людям не хочется понимать про себя страшные вещи. Гораздо проще разоблачить их в каком-нибудь Сталине. И при случае отомстить за Сталина соседям.
Пока я писал эту колонку, в Норильске, пытаясь спасти человека, погиб глава МЧС Евгений Зиничев. Люди с хорошими лицами и гнилыми душонками не подкачали, мгновенно начав соревноваться в остроумии. Пытаются они таким образом поднять самооценку или знамя протеста, для меня – загадка. Видимо, если бы не Путин и Сталин, они были бы исполнены эмпатии и чувства собственного достоинства. А так – что выросло, то выросло.
Если Сталин (Горбачев, Ельцин, Путин и т. д.) плохой, то мы – хорошие. Коллективная безответственность – единственный общедоступный урок истории. Если чувство вины и существует, оно нуждается в делегировании. Кто сегодня во всем виноват? Каждый инвалид диванной гражданской войны знает правильный ответ: только не он. Одним Сталин – унижение, другим – величие, третьим – страх, четвертым – справедливость. Мы сами наполняем эту пустоту. Сталин сегодня – это мы сами.
