В итальянском городе Реджо-Эмилия полиция накрыла группу сотрудников местной службы опеки, психотерапевтов и госслужащих, всего 18 человек, включая мэра близлежащего города Биббьяно. Преступники изымали детей из семей и фактически продавали их приемным родителям. Чтобы обосновать изъятие, психотерапевты под давлением убеждали детей в том, что они стали жертвами насилия со стороны своих родителей.
Что ж, такое бывает в разных странах.
Люди грешны. Люди, наделенные государственными полномочиями, не святее всех остальных, но у них больше возможностей для злоупотреблений. Коррупция и злоупотребления властью существуют везде – как в солнечной Италии, так и в не столь солнечной России.
Это важно помнить, когда нам приводят примеры зла, которые совершаются внутри семей (в последние недели у всех на слуху дело сестер Хачатурян, но были и другие случаи), и призывают усилить борьбу с семейным насилием. Семейное насилие, конечно, существует, и с этим злом необходимо бороться. Сестры Хачатурян – взрослые, но бывают случаи (действительно душераздирающие) дурного обращения с детьми. Когда люди читают об этих случаях, они, совершенно естественно, испытывают гнев, негодование и горячее желание, чтобы такое зло вовремя пресекалось. Это совершенно понятные и благородные эмоции. Они вызваны, конечно же, реальным и тяжким злом. И с этим злом надо бороться.
Беда в том, что любые меры, направленные против зла, будут осуществлять люди, в свою очередь, грешные и подверженные злу. Например, наркомания – и особенно наркоторговля – зло, которое необходимо пресекать. Но, как мы недавно убедились, ложные обвинения в наркоторговле могут использоваться для того, чтобы преследовать невиновного человека. Зло и порча просачивается в любую человеческую структуру, и особенно быстро – в структуры, наделенные полномочиями для борьбы со злом.
Эксперт, работающий в области ювенальной юстиции, может сам оказаться педофилом – как это произошло в Норвегии. У нас, в России, как и в других странах, происходят возмутительные случаи насилия в детских домах. В деле с опекой из Реджо-Эмилии нет ничего уникального. Как говорит еще древнеримская поговорка – "Quis custodiet ipsos custodes?", «Кто устережет самих сторожей?».
Бывают и ситуации, когда зло и вред причиняют даже не очевидные негодяи, которым место в тюрьме – как в этих случаях – но, напротив, люди, искренне и ревностно уверенные, что творят добро.
Когда люди в ответ на какие-то безобразные случаи в семьях предлагают развернуть кампанию по борьбе, принять специальные законы, дать больше полномочий для вмешательства в семью – это по-человечески понятно. Но в реальности это может привести к другим безобразным случаям. Об этом легко забыть, возмутившись ужасными происшествиями в семьях – потому что об ужасных случаях в опеке или детских домах вам будут рассказывать гораздо менее охотно.
Когда беседуешь со сторонниками перенимания западного опыта ювенальной юстиции (впрочем, мы его уже частично переняли), нередко возникает странный парадокс. Как правило, эти люди относятся с большой подозрительностью к российскому государству. Они считают его тираническим и глубоко коррумпированным и склонны видеть за уголовными преследованиями политические причины – как, например, в случае с Серебренниковым. Однако когда речь идет о вмешательстве государства в семью, они вдруг начинают верить ему, «как, может быть, не верят и себе».
Это могло бы показаться странным, но, похоже, объяснение этому есть. За продвижением ювенальной юстиции стоит определенная идеология. И для этой идеологии традиционная семья – это очень плохо. Это место тирании и угнетения. Рассадник патриархата и гендерных стереотипов. Муж и отец – главный враг жены и детей. Семья – страшное и опасное место, из которого женщин и детей надо спасать.
Например, стало уже общим местом, повторяемым из раза в раз, что «ежегодно в России в результате домашнего насилия погибают больше 12 тысяч женщин». Цифры могут меняться (где-то пишут о 14 тысячах, где-то – о 10), но общее впечатление понятно: семья – это место какой-то жуткой резни и бойни. В реальности – и эта информация находится за пять секунд – всех вообще убийств в России за 2018 год зарегистрировано 7914, при этом из года в год количество женщин, погибших в результате преступных посягательств, в разы меньше, чем число мужчин. Никаких 12–14 тысяч убитых женщин – да еще именно в рамках семейного насилия – тут взять неоткуда.
Еще раз отмечу – это не значит, что семейного насилия не существует или оно не является проблемой. Существует и является. Но чтобы решать проблему, нужно избегать идеологического давления и исходить из реального положения дел.
Я попробую привести пример. Несомненно, что во второй половине 30-х годов ХХ века в СССР были фашистские шпионы. Надвигалась мировая война, и все к ней напряженно готовились. Разумеется, государство было обязано этих шпионов выявлять и обезвреживать. Но абсолютное большинство людей, уничтоженных в 1937–1938 годах по обвинению в работе на вражеские разведки, не были никакими шпионами. Они просто стали жертвами злоупотребления со стороны властей.Конечно, надо бороться с семейным насилием, однако важно следить при этом, чтобы сама борьба не стала еще худшим злом. Злоупотребления со стороны органов, призванных бороться с семейным насилием – в Норвегии, в Швеции, в Италии, у нас, в России, – должны напомнить нам о необходимости очень осторожного, продуманного и сбалансированного подхода.
