Бегут дни, меняется повестка, уже далеким и неактуальным кажется произошеднее даже на прошлой неделе, у нас тут цены на нефть, курс доллара и скандал на «Оскаре», где среди претендентов не оказалось ни одного чернокожего актера.
Многоэтажный монстр превращается в питательную среду для гетто
Впрочем, мы, с упорством старого зануды, позволим себе напомнить, остановиться и задуматься об одном событии прошлой недели – благо, оно в некотором смысле касается каждого из нас несколько больше, чем все остальные актуальные события вместе взятые.
14 января в многоэтажном доме элитного жилого комплекса «Алые паруса» упал лифт. При падении лифта в шахту погибли находившиеся там мужчина и женщина.
Возвышающиеся над Щукинской многоэтажные жилые корпуса были одними из первых в Москве gated community – закрытый жилой комплекс; до строительства ЖК там на берегу Москвы-реки была доступная для прогулок набережная – вряд ли сильно облагороженная по последнему слову урбанистики. Конечно, тогда и слова такого не слыхивали. Традиционно у нас считается полезнее и правильнее объявить неблагоустроенные лес или набережную «помойкой» и отдать застройщику, нежели на бюджетные деньги обустраивать рыночно-неэффективное общественное пространство.
«Алые паруса» изначально строились как привилегированный, элитный жилой комплекс – начиная от перегороженной территории набережной Москвы-реки в обход Водного кодекса.
Предполагалось, что в этих домах все – чуть лучше, чем везде, тем более – лифты. И если лифт падает (кстати, а что там с лифтоуловителями?) в элитном жилом комплексе, чего следует ждать обитателям более бюджетного жилья, купившим квартирку в «обычной» многоэтажной новостройке?
Многоэтажное жилье «дешевле» лишь в момент ввода его в эксплуатацию, но потом его дорого содержать (фото: Марина Лысцева/ТАСС)
|
форум жителей), а меры реагирования управляющей компании сводились в основном к повышению квартплаты.
А еще говорят про падающие с 30-х этажей куски фасадов, технические этажи, превращенные той же управляющей компанией в общежитие для нелегалов, нехватку парковочных мест и мусор, объемы которого не успевают вывозить. Собственно, чего еще ждать от шести высотных башен по 30-48 этажей на несколько тысяч квартир – кажется, это сравнимо по численности с населением небольшого провинциального города.
И это были сытые годы высоких цен на нефть, когда можно было в общем-то ни в чем себе не отказывать – что нас ждет в ближайшие годы, когда и люди, и застройщики, и управляющие компании начнут экономить буквально на всем? На самом деле, примерно понятно, что: 15 января в одном из домов на Автозаводской улице оборвался трос лифта.
Печальны здесь не столько трагедия с лифтами, факт строительства с грубейшими нарушениями градостроительного и водного кодексов или превращение элитной новостройки в жилое гетто, сколько то, что в этой ситуации нет абсолютно ничего нового и непредсказуемого. Ничего такого, о чем европейские урбанисты не знали бы еще 40 лет назад.
В далеком 1968 году американский математик и теоретик архитектуры Кристофер Александер выпустил свою знаменитую книгу «A pattern language», в которой математически и социологически доказывалась вредность многоэтажек как шаблона градостроительства.
«Высокие здания не имеют решающих достоинств, за исключением спекулятивных доходов для банков и землевладельцев, – писал он. – Они не дешевле, они не помогают создать общественное, приятное для того, чтобы там находиться, пространство.
Они разрушают лицо города, они разрушают социальную жизнь, они способствуют увеличению преступности, они делают жизнь трудной для детей, они дорогие в обслуживании, они разрушают градостроительное пространство рядом с собой, отнимая у соседей свет и воздух.
Но кроме всех этих рациональных причин градостроительного и экономического характера, существуют эмпирические данные, доказывающие, что многоэтажки способны вредить здоровью и ощущениям человека. Многоэтажки сводят людей с ума».
Во Франции в 1971 году вышел министерский декрет ni tours ni barres, который, в частности, поставил запрет на дома общей протяженностью более 60 метров в средних городах Франции. С тех пор там начали развиваться новые модели квартальной застройки, в том числе «открытый квартал» Кристиана де Портзампарка».
«Многоэтажки сводят людей с ума», – написал Кристофер Александер в 1968 году. Пожалуй, сегодня мы можем сказать еще точнее: многоэтажки убивают.
Апологеты многоэтажного жилья, объясняя неизбежность подобной застройки, любят говорить, что высокий дом дешевле и компактнее малоэтажной застройки, в Москве и Подмосковье такой высокий спрос, меньше тянуть коммуникации, и вообще.
У нас же с подачи чиновников и девелоперов подобное многоэтажное строительство преподносится как чуть ли не единственный возможный паттерн городской застройки. Сначала в Москве и Подмосковье – потому что «большой спрос», «нет места», а многоэтажки строить «дешевле», а потом этот «столичный стандарт» распространяется и на абсолютно все другие города.
Вот буквально – или деревня без инфраструктуры и канализации, или «городская» многоэтажная застройка методом выжженой земли а-ля Павшинская пойма, третьего не дано. На выходе, правда, зачастую появляются интересные гибриды вроде большого многоэтажного дома без канализации, на септике.
Однако здесь есть изрядная доля лукавства. Многоэтажное жилье «дешевле» лишь в момент ввода его в эксплуатацию и передачи от застройщика в управление ТСЖ. После этого год от года расходы на содержание такого жилья растут – надо обслуживать лифты, поддерживать давление в трубах, поднимать воду на 30-й этаж, вывозить мусор и обеспечивать работу канализации.Существует еще и вопрос пожарной безопасности зданий – лестница пожарной машины дотягивает максимум до 12-го этажа, значит, все, что выше, требует постоянного наблюдения. Все эти расходы из года в год не уменьшаются, а растут. И вот неизбежно происходит то, что происходит – сытые времена заканчиваются, вчерашнее современное комфортное жилье превратилось в опасное гетто.
Отдельный сюжет – как вследствие замены традиционной горизонтальной градацией (дом-двор-улица-квартал-район) вертикальной (подземный паркинг-лифт-квартира) неизбежно слабеют связи между соседями («ах, почему люди такие злые, куда подевалась прежняя душевность старых районов?»), люди перестают интегрироваться в комьюнити, а многоэтажный монстр превращается в питательную среду для гетто, которое контролируется в лучшем случае службой собственной безопасности.
Впрочем, как это у нас бывает, я с нетерпением жду того момента, когда торжественно объявят, что как в пробках виноваты понакупившие машин автомобилисты, так и во всех проблемах многоэтажного жилья виноваты не местные власти, разрешившие строительство, или девелоперы, а сами жители, которые купили там квартиру – ну и еще немного жители соседних домов, потому что недостаточно протестовали против спорной застройки.
Вы согласны с автором?
|
