Печальное известие пришло из германского города Любека – 13 апреля скончался лауреат Нобелевской премии по литературе Гюнтер Грасс. Его роман «Жестяной барабан» называют одним из великих произведений мировой литературы XX века.
Потому что говорить необходимо сейчас, ибо завтра может быть поздно
В 1959 году мало кому известный сочинитель «абсурдистских» пьес и сборника стихов под странноватым названием «Преимущества воздушных кур», каменотес, джазист, график и скульптор, учившийся в Художественной академии Дюссельдорфа, издал в возрасте тридцати двух лет роман «Жестяной барабан», ворвавшись тем самым стремительно и со скандалом на литературный олимп Германии.
Сразу ставший объектом ожесточенных критических схваток, роман принес автору мировую славу, сделав его в некоторой степени «диктатором литературной моды».
За ним последовала повесть «Кошки-мышки» (1962), а спустя год роман «Собачьи годы». Эти произведения составили «Данцигскую трилогию», связующим звеном которых стало место действия – родной писателю город Данциг.
Больше всего поражает в «Жестяном барабане» фигура героя – юного Оскара Мацерата. Он, кажется, и родился на свет уже с невыносимым отвращением к окружающему миру и с осознанным решением никак и никогда не участвовать в делах и делишках этого мира.
В три года усилием воли и в знак протеста против неприглядной жизни взрослых он перестает расти. И только подаренный матерью дешевенький детский барабан примиряет его с жизнью, позволяя найти в барабанной дроби свое призвание и прибежище. Оскар ни на миг не расстается с игрушкой, выстукивая палочками все, что видит и слышит вокруг, наблюдая мир со своеобразной дистанции, снизу «из-под трибун».
У родившегося в 1927 году писателя вполне характерная для немцев его поколения биография: в 1944 году призван в армию, в 1945-м был ранен, потом попал в американский плен. Позднее он напишет: «Кроме умения убивать с помощью военной техники я выучился двум вещам: узнал, что такое страх, и понял, что остался в живых лишь по чистой случайности – два урока, которые не забыты до сих пор».
При всем абсурдизме эпизодов войны в романе, они по-настоящему трагичны, выдают глубокую боль художника и органически присущее ему чувство ответственности за преступления нацистов. После «Данцигской трилогии» Грасс напишет еще много замечательных романов, пьес, стихов, публицистических статей и эссе.
 Гюнтер Грасс (фото: Susana Vera/Reuters) |
В романе «Под местным наркозом» (1969) он, в середине 60-х активно включившийся в политическую борьбу, обратится к теме молодежного движения, поняв и выразив главную его опасность – экстремизм и склонность к террору.
В интервью 1970 года писатель сформулировал главную, доминирующую тему своего творчества – это тема вины нацизма, вины тех, кто его поддерживал, кто соучаствовал и сочувствовал. Будучи, возможно, наиболее внимательным и зорким, наиболее тонким и афористичным наблюдателем и комментатором немецкой истории, человеком, который любит свою страну и желает ей добра, Гюнтер Грасс выступал с множеством публицистических эссе, откликнувшись, в частности, на произошедшее объединение Германии.
И здесь преобладающей нотой стали опасения и тревога: не вернутся ли к объединившимся немцам былое националистическое чванство и ощущение превосходства над остальными народами? Но все чаще писателя посещали сомнения в действенности своих слов. Одна из поздних статей Грасса так и называется: «Зачем я говорю? Кто еще меня слушает?».
Три года назад, в апреле 2012 года, Гюнтер Грасс еще раз громко застучал по своему «жестяному барабану»: в мюнхенской газете Sueddeutsche Zeitung и в переводах – одновременно в американской The New York Times, итальянской La Repubblica и испанской El Pais – появилось его стихотворение в прозе под заголовком «О чем необходимо сказать».
В нем живой классик во всеуслышанье заявил о своей тревоге за судьбу мира на планете, о взрывоопасной ситуации на Ближнем Востоке, вызванной, по его мнению, прежде всего израильскими планами нанесения превентивного удара по ядерным объектам Ирана, хотя на самом же деле «не доказано наличие у Ирана хотя бы одной атомной бомбы».
А вот Израиль давно располагает мощным запасом ядерного оружия, причем неподконтрольным мировому сообществу. Грасс подверг критике и правительство Германии за то, что оно поставляет Израилю подводные лодки, способные нести «смертоносные боеголовки».
Нобелевский лауреат призвал мировое сообщество отказаться от лицемерия двойных подходов и взять под «беспрепятственный и постоянный» контроль атомные программы как Тегерана, так и Тель-Авива. Он сказал и о том, что в случае нападения на Иран немецкий народ станет соучастником этого преступления.
Такова политическая часть стихотворения. Остальное – заверения в любви к Израилю, покаянные признания «несмываемой печати вины» и превентивные возражения против обвинений в антисемитизме, которые, как уверял Грасс, на него обязательно обрушатся.
Он объяснил в стихотворении свои мотивы:
Почему ж я молчал до сих пор?
Я считал, что мое происхождение, отмеченное неизгладимой печатью позора,
не позволяет мне укорять Израиль –
страну, к которой я отношусь по-дружески
и чьим другом я хочу остаться.
Почему же я заговорил теперь,
на старости лет, используя последние капли чернил,
что Израиль, ядерная держава, угрожает
и без того хрупкому миру на планете?
Потому что говорить необходимо сейчас,
ибо завтра может быть поздно.
(Перевод Бориса Хлебникова)
Так Гюнтер Грасс явил миру ясную и понятную позицию человека, своими глазами видевшего в юном возрасте смертоносный смерч над Европой и возненавидевшего с тех пор всякую войну. Стихотворение стилистически напоминает антивоенное письмо Эмиля Золя «Не могу молчать!» и знаменитые тезисы Мартина Лютера, прибитые им на двери Замковой церкви в Виттенберге.
Однако текст вызвал в мировых СМИ и на политической сцене скандал, превзошедший все мрачные ожидания автора. В родной ему Германии нашлись журналисты из либеральных надзирателей, назвавшие стихотворение «агрессивным агитационным памфлетом», «полной чушью», «безответственным текстом, передергивающим факты».
Предупреждение о бедствиях войны, грозящих в том числе и Израилю – а все эксперты сходятся в том, что атака на Иран обернется большими неприятностями для зачинщика, предупреждение, сделанное к тому же в самом благожелательном и корректном тоне, сочли возможным назвать «агрессивным выпадом» и «застарелой фобией».
Самого престарелого писателя, автора антифашистского романа «Жестяной барабан» многократно и в самых нахальных выражениях назвали антисемитом, припомнили даже то, что на исходе Второй мировой войны он 17-летним парнем призывался в войска СС.
«Он явно переоценивает собственную значимость», «окончательно съехал с катушек», «слеп на один глаз» – обрушились на голову Грасса потоки беспрецедентных поношений.
«То, о чем необходимо сказать, лучше бы осталось невысказанным, – писала газета Frankfurter Rundschau. – Оценку литературных достоинств мы предоставим литературным критикам. Но, наверное, только психологи в состоянии объяснить, почему старик «последней каплей чернил» решил нарушить некое табу, которое он сам и прописал себе и своему поколению».
Еще более резкие, на грани истерики, последовали отклики из Израиля, причем уже на официально-государственном уровне. К критике в адрес Грасса присоединился премьер-министр страны Биньямин Нетаньяху, заявивший, что «сравнение Израиля с режимом в Иране, который отрицает Холокост и угрожает уничтожить еврейское государство, говорит мало об Израиле, но многое о Грассе». Министр внутренних дел страны Эли Ишай объявил немецкого писателя, лауреата Нобелевской премии персоной нон грата в Израиле.
«Произведения Грасса – это попытка разжечь ненависть к государству Израиль и израильскому народу и тем самым послужить продвижению той идеи, которой он служил, будучи в рядах СС», – цитирует главу МВД Ynet. Ишай порекомендовал Грассу распространять свои идеи в Иране, «где для этого найдется плодородная почва».
Большинство оппонентов вместо содержательных ответов на тезисы стихотворения не постеснялись указать на службу 17-летнего Гюнтера в «Ваффен-СС». Действительно, в ноябре 1944 года Гюнтер попадал в танковую дивизию СС, был ранен, побывал в американском плену.
Об этом он сам рассказал в книге «Луковицы памяти», подчеркнув, что не совершал военных преступлений и даже не успел сделать ни одного выстрела. Кстати, в армии Третьего рейха служило все поколение Гюнтера Грасса, в том числе немецкие политики, приезжавшие с визитами дружбы в Израиль.
Изучать под микроскопом личность оппонента вместо ответов по существу поставленных им вопросов – характерная черта большинства либеральных, и не только еврейских, полемистов. Очевидно, по существу сказать нечего или не хочется.
«Я решил больше не молчать, потому что я устал от лицемерия Запада, – ответил на нападки либералов престарелый писатель. – Я ни в коем случае не буду опровергать сказанное мною». Правда, он признал, что с его стороны было ошибкой говорить об Израиле в целом, а не конкретно об израильском правительстве. Отвергая обвинения в антисемитизме, он заметил, что боязнь антисемитизма стала причиной запрета на критику в адрес израильской политики, а такого запрета быть не должно.
Своих критиков Грасс обвинил в том, что те не способны мыслить самостоятельно. Писатель повторил, что если руководство Израиля примет решение о превентивном ударе по Ирану, это может привести к третьей мировой войне. Кроме того, по его словам, наличие у Ирана атомной бомбы либо соответствующих ракет-носителей до сих пор не доказано.Конечно, и в Германии, и в других странах, в том числе и в Израиле, нашлись люди, которые прекрасно поняли и разделили тревогу писателя. В Берлине, Штутгарте и ряде других немецких городов прошли тогда демонстрации в его поддержку.
Демонстранты кричали: «Спасибо тебе, Гюнтер Грасс, ты прав!». Людям надоело лицемерие, их допек моральный террор лицемеров, затыкающих рот всякому, несогласному с их «единственно правильной линией».
В ветхозаветном Израиле, как знаем из Библии, пророков побивали камнями, впоследствии же их предсказания объявлялись истинными. Предупреждения старого немецкого мудреца Гюнтера Грасса – имею в виду не только его последние статьи, но и все его творчество, проникнутое ненавистью к насилию и войнам – еще долго будут будить совесть людей.
Звуки жестяного барабана до сих пор терзают слух, но в теряющем ориентиры, засыпающем от расслабленности обществе без них не обойтись.
