«Фильм сам себе подбирает людей»

На прошлой неделе в российский прокат вышла картина «Мишень» – уже вторая совместная работа режиссера Александра Зельдовича и писателя Владимира Сорокина (первой была «Москва», появившаяся 11 лет назад).

Нам начальник погранзаставы рассказывал, что «местные ночью выходят в степь и плачут или начинают сходить с ума от счастья

Действие нового фильма происходит в 2020 году, но различий с современностью не так много. Главное заключается в том, что в России наконец-то появились нормальные дороги, и существуют они для того, чтобы по ним могли свободно перемещаться из Китая в Европу грузовые фуры. Страна официально стала сырьевым придатком и узаконила социальное неравенство. Главные герои, в числе которых министр природных ресурсов (Максим Суханов), его жена (Джастин Уодделл), ее брат-телеведущий (Данила Козловский), преподавательница китайского (Даниэла Стоянович) и таможенник (Виталий Кищенко), едут на заброшенный с советских времен астрофизический комплекс «Мишень», чтобы обрести вечную молодость и вечное счастье.

В интервью газете ВЗГЛЯД режиссер Александр Зельдович рассказал, зачем ему понадобилось переносить время действия в будущее и как, на его взгляд, должен выглядеть герой в современном российском кино.

ВЗГЛЯД: Расскажите о работе с Владимиром Сорокиным. Как у вас протекает творческий процесс? Со стороны кажется, что соавторство сценария – вещь невероятно сложная.

Александр Зельдович: Да нет, ничего сложного. Я что-то предлагаю – он очень точно реагирует. Он что-то предлагает – мы обсуждаем. Прообраз фильма возникает сразу, поэтому суть работы – отбросить все лишнее.

ВЗГЛЯД: И вы никогда друг с другом не спорите?

А.З.: Нет, я ему полностью доверяю. И надеюсь, что он доверяет мне.

Герои «Мишени» живут не по правилам. У них нет принципов, нет миссии (кадр из фильма) (фото: kinopoisk.ru)

ВЗГЛЯД: А сама идея «мишени» – некоего заброшенного в степи советского полигона – в сценарии появилась сразу? И откуда вообще взялось название?

А.З.: Нет, идея появилась не сразу. Я только знал, что герои должны куда-то поехать и с ними там что-то должно произойти. И уже потом это приняло вот такой образ. Подобные комплексы существуют, я про них прочел несколько специальных книжек. Мишень – технический термин. Так называется детекторная часть этих установок. Это чистая правда.

ВЗГЛЯД: Этот вопрос вам, наверное, задают чаще других, но избежать его никак не получится. Почему на главные женские роли были утверждены Джастин Уодделл и Даниэла Стоянович? Не смогли найти подходящих актрис в России?

А.З.: Исполнительниц женских ролей мы искали долго. Специальной задачи найти иностранок у нас не было. Просто они подошли. Это не пижонство. Фильм сам себе подбирает и людей, и обстоятельства. Даниэла давно живет в России, играет в театре. А Джастин, когда приехала сюда, не знала ни слова по-русски. Она самостоятельно занималась с преподавателем и сначала выучила язык так, что смогла играть, а потом, когда у нас так и не получилось найти подходящую актрису для дубляжа, сама озвучивала свою роль.

ВЗГЛЯД: С актерами мужского пола все было проще?

А.З.: Актеров мы тоже искали довольно долго – почти восемь месяцев, кто-то в процессе менялся. Но на роль Виктора с самого начала был всего один кандидат – Максим Суханов. На Митю пробовались разные артисты, но потом пришел Данила Козловский, и сразу стало ясно, что это он. На роль Николая был утвержден другой артист, но с ним не сложилось, и я начал искать Виталия Кищенко. Искал именно его, хотя не знал, где он живет и где работает. А потом вдруг выяснилось, что Андрей Звягинцев, который сидел в соседней комнате, уже снял Виталия в небольшой роли. Но я-то об этом и не подозревал. Так странно: я с ног сбился, разыскивая артиста, а через дверь все знают, где он. Ну в итоге я его нашел, конечно.

На эту тему
• Завершился самый политкорректный ММКФ
• Белоруссия освободила от налогов кинопроизводство
• ММКФ: прогнозы и перспективы
• Бондарчуку стало неудобно за приз «Кинотавра»
• Эксперты отреагировали на письмо Союзмульфильма

ВЗГЛЯД: Зачем вам понадобился перенос времени действия в 2020-й год? В кадре все настолько узнаваемо, что, по-моему, для любого зрителя будет очевидно, что высказывались вы на самом деле о современности.

А.З.: Потому что если помещать действие в сегодняшнюю ситуацию, то о каких-то вещах надо либо не говорить вообще, либо говорить до конца. Если бы мы выбрали второй вариант, то это, наверное, вывело бы нас за рамки художественного произведения. Но умолчать тоже было бы неправильно и лицемерно. И мы нашли вот такой выход.

ВЗГЛЯД: Где снимали «Мишень»? Места фантастически красивые, никакой компьютерной графики не надо – вокруг сплошное волшебство.

А.З.: Снимали на Алтае. Это очень старые и очень странные места. Рерих считал, что где-то там находится шамбала, возможно, именно в этом месте – в долине Юзтык. В Чуйской степи, где проходили съемки, живут алтайцы и горные казахи. Русских мало. Местные чувствуют красоту, в которой живут. Нам начальник погранзаставы рассказывал, что «местные ночью выходят в степь и плачут или начинают сходить с ума от счастья».

А компьютерная графика в основном в московских сценах, ее мы делали очень долго и тщательно, старались, чтобы она была незаметной. Небоскребы с улиц новой Москвы на самом деле из Гонконга, мы их там сняли и вставили сюда. Это та же точечная застройка, просто мы дали ей «подрасти».

ВЗГЛЯД: Как вы думаете, современный российский зритель готов к серьезному фильму на два с половиной часа?

А.З.: Я думаю, что зритель-то готов, просто у него возник условный рефлекс на отечественное кино: он перестал его смотреть. Благодаря усилиям многих людей –  режиссеров, продюсеров, прокатчиков. И еще во многом потому, что современный русский зритель не очень любит то, что его окружает, вот эту жизнь вокруг себя. И зачем ему ходить и смотреть на нее за деньги? Еще очень важная вещь: в фильме должен быть герой. Кинематограф в этом плане – искусство очень традиционное. И герой в кино не может быть унижен. Или если он унижен в начале, то он должен с этим бороться, побеждать эту униженность, уничтожать врагов и распрямляться в конце. А в России традиционно неуниженных почти нет. Почему так много фильмов о войне? Потому что это чуть ли не единственный способ показать распрямленного, несломленного, бунтующего героя. У нас хорошо снимать кино про маленького униженного человека, что многие и делают. Это отличный сюжет для литературы, об этом хорошо писать рассказы, но кино такого подхода не выносит. Кино должно человека приподнимать.

ВЗГЛЯД: Героев «Мишени», конечно, трудно назвать униженными. Вам вообще не страшно было делать фильм про благополучных людей? У нас их как-то не очень любят.

А.З.: Да, есть такая традиция – не любить успешных людей. Но страшно не было. Они там, кстати, тоже унижены в начале. Но они находятся в состоянии относительного благополучия и могут позволить себе иметь проблемы, которые можно назвать экзистенциальными. А это то, чем занимается искусство, кино в том числе.

ВЗГЛЯД: Но если счастье – это не вечная молодость, не абсолютная свобода, не материальное благополучие и даже не любовь, то что? И чего тогда не хватает героям?

А.З.: Они живут не по правилам. У них нет принципов, нет миссии. И речь тут не о счастье. Мы говорим об ощущении наполненности. Это ощущение дает миссия. Или творчество. Или материнство. То есть вот такие важные вещи. Когда этого нет, возникает ощущение нехватки, оно очень неприятное. Помните эту историю про замечательного человека, который 15 или сколько-то там лет чистил взлетную полосу на заброшенном аэродроме? И потом на эту полосу смогли аварийно посадить самолет. Вот у него было такое служение, он чистил эту полосу и, наверное, и сам не знал, зачем он ее чистит. Но знал, что это делать надо. У него была миссия, и его жизнь – я в этом абсолютно уверен – была этим наполнена. У него не было таких проблем. И в результате Господь наградил его веру в то, что он живет не напрасно, и послал ему этот самолет.