На этот раз внятным открытием сезона можно считать начало октября. Сентябрь выдался неурожайным и по количеству, и по качеству вышедших спектаклей. Зато теперь есть на что обратить внимание. Практически все крупные театральные коллективы поднатужились и обнародовали давно готовившиеся работы. И оказалось, что одним из самых ходовых драматургов по-прежнему остается великий бард сэр Уильям.

Уже третий сезон подряд Юрий Бутусов ставит в столице исключительно Шекспира. Как следствие, его спектакли подвергаются неизбежному сравнению. Что при всей их разности закономерно.

Ибо Бутусов всегда ставит во главу угла одно – человеческую историю. Его «Гамлет», выпущенный в минувшем сезоне в МХТ, привлекал четко выстроенной системой отношений и полным отсутствием пафоса. Приходила мысль, что наконец-то все стало понятно про принца Датского, его поступки и метания. Гамлет и компания оказались сброшены с котурнов и обрели человеческие лица, мысли, страхи и радости.

Позвоните родителям

Актеры Константин Райкин в роли короля Лира и Денис Суханов в роли Графа Глостера в сцене из спектакля режиссера Юрия Бутусова «Король Лир»

Такое же ощущение возникло и на «Короле Лире» в «Сатириконе». Герои перестали быть персонажами пьесы и превратились в людей. Однако это не сделало их мелкими, не снивелировало их конфликты.

Наоборот, буря страстей, переживаемая ими, стала вызывать живейший отклик. Бутусов не стал привязывать внешний антураж к какой-то конкретной эпохе, что справедливо – эта история могла приключиться когда угодно и с кем угодно.

Заглавие пьесы режиссер, естественно, не изменил, но в действительности «Лир» Бутусова – не о короле, а о его семье. Точнее, о двух семьях: собственно Лира и герцога Глостера.

В прошлогоднем «Лире» Льва Додина было ощущение, что Глостер – своего рода альтер эго короля. Здесь же они ощущаются просто товарищами по несчастью. И оба больше всего на свете нуждаются в любви своих детей.

Лир буквально выпрашивает эту любовь – неспроста в знаменитой сцене деления королевства он лежит на смертном одре. А Глостер поначалу в любви не сомневается, но, запутавшись в интригах Эдмунда, теряет почву под ногами. Обоим «отцам семейств» суждено слишком поздно встретить искреннее отношение детей; душа и тело окажутся настолько изношены, что радость лишь разорвет усталое сердце.

Апофеозом этого трагического несовпадения становится финал спектакля, когда все три дочери призраками выходят и садятся за тремя фортепиано, Лир пытается посадить их как живых – прямо, с уложенными волосами, а они постоянно соскальзывают со стульев и падают, и он мечется между ними. Абсолютно детская иллюзия неверия в смерть обретает здесь убийственно страшное звучание.

«Лир» откровенно радует как целой коллекцией отличных актерских работ, так и слаженностью ансамбля. Каждый отстроен, словно первоклассный инструмент в оркестре какого-нибудь знаменитого маэстро. При наблюдении за собранием таких индивидуальностей особенно приятно, что никто не тянет одеяло на себя и не устраивает бенефис.

Хотя не меньше половины исполнителей бенефиса достойны.

Константин Райкин (Лир) играет не особу королевских кровей, а непутевого отца, который дожил до седых волос, вырастил трех дочерей, но не воспитал в них человеческие качества.

Притворяясь умирающим, он пытается выяснить отношение к себе – и правда оказывается столь страшна, что о ней лучше не задумываться. Вот он и не задумывается. Пока реальность не сбивает его с ног. Принимая объятия Корделии, Лир буквально тонет в них и судорожно льнет к дочери, как ребенок – к матери. Словно стараясь за эти несколько минут передать ей все свои чувства и самому насытиться ее любовью.

Денис Суханов (Глостер) тонко и эмоционально передает постепенные изменения, происходящие с гордым, уверенным в себе царедворцем. Потеряв все – и дом, и имя, и зрение, – Глостер осознает, что слишком большую ставку делал на внешние обстоятельства и не сумел понять собственных сыновей.

Отлично работают Наталия Вдовина (печальная, трагичная Корделия), Артем Осипов (Эдгар, на наших глазах превращающийся из избалованного барского сынка в благородного, самостоятельного мужчину), Яков Ломкин (дворецкий Освальд, эдакий разбойник с балетной выправкой и взглядом-бритвой).

Им всем удается выйти за рамки шекспировских персонажей и сыграть людей «с судьбой».

А над сплетением этих судеб хочется еще долго раздумывать.

Я устал, окончен бой

Актриса Чулпан Хаматова в роли Клеопатры во время погона спектакля "Антоний и Клеопатра"

Строго говоря, спектакль «Современника» «Антоний & Клеопатра. Версия» к Шекспиру имеет весьма опосредованное отношение. В программке сказано, пьеса Олега Богаева и Кирилла Серебренникова по мотивам Уильяма Шекспира.

Таким образом, от первоисточника остались только фрагменты текста, стройное звучание которых неожиданно вздергивает тягостную атмосферу зрелища и заставляет сфокусировать внимание на происходящем.

Серебренников, как известно, мастер формы. Обычно он создает прочнейший сценический каркас, позволяющий спектаклю находиться в хорошем состоянии спустя долгое время после премьеры.

Однако форма у Серебренникова всегда прочно спаивалась с внутренним наполнением. Оттого его сочинения всегда отличались железной логикой, отменным вкусом и эмоциональной пронзительностью. Однако в «А & К» чувство сцены изменило режиссеру. Или изменил он.

Ибо «А & К» – зрелище на редкость неразумное. Возникает ощущение, что режиссер делал спектакль в судороге и спешке, хватаясь то за одно, то за другое, а в результате забыл убрать лишнее и добавить необходимое. Изначальная идея кажется ясной: война и любовь, любовь в условиях войны, невозможность счастья из-за политических мотивов.

И формально история об этом.
Но только формально.
На сцене царит невероятная путаница. Духовой оркестр, переодевания, любительский порнофильм, пение контратенора, будки синхрониста с микрофонами, трансляция уроков какого-то восточного языка.

Предметов и приемов много, а толку-то мало, ибо ничего из перечня не работает, а существует само по себе. Можно сообразить, что некоего человека по имени Антоний и молодую девушку, которую называют Клеопатрой, связывают определенные отношения.

Но это лишь догадки, ибо очень хорошие артисты Сергей Шакуров и Чулпан Хаматова ничего похожего не играют. Если напрячься еще, приходит на ум, что идет некая абстрактная война. Кого с кем и где, не то в Риме, не то в Чечне – неясно, да и неважно. Кто здесь царь, кто полководец, кто начальник, кто подчиненный – неясно тоже. Ибо различий в актерском исполнении нет.

Очевидно, что все находящиеся на сцене актеры обладают изначальным талантом. Но ни одному из них не выстроена роль, да и партнерские отношения не продуманы, каждый сам по себе.

Признаюсь честно: об «А & К» очень трудно говорить. Ибо сочинение это – один сплошной вопросительный знак.

И еще. Кирилл Серебренников по праву считается одним из самых умных и талантливых режиссеров своего поколения. Хочется верить, что после «А & К» он не станет хуже. Но страх по этому поводу есть. Ибо эту беду – а иначе спектакль не назвать – оправдать не удается.

Кто-нибудь обязательно скажет: «Как можно ставить рядом, да еще сравнивать такие непохожие спектакли?» Очень даже можно. Потому что и Бутусов, и Серебренников сделали попытку приблизить шекспировские сюжеты к нашему времени.

Только Бутусов сделал это за счет внутренних мотиваций персонажей, а Серебренников – за счет антуража. В итоге у сатириконовского спектакля несколько хромает визуальный ряд, но на это не обращаешь внимания, сосредоточиваясь на происходящем с героями.

Зато в «Современнике», как ни старайся, не поймешь, что же происходит, и в памяти останутся только внешние атрибуты. Героев «Лира» невыносимо, до кома в горле жалко. В «А & К» на сцене не люди, а схемы и не жаль никого.