Уровень одобрения деятельности президента Путина избирателями держится на историческом максимуме – 76%. Не одобряют его деятельность 16% опрошенных. Эти показатели, зафиксированные ВЦИОМ 18-19 февраля, почти копируют данные начала месяца.

«В Багдаде все спокойно», стержень отечественной политической системы как никогда прочен. Но уже этажом ниже кипят нешуточные страсти...

Вероятно, центральной политической темой февраля – месяца, когда страна поздравляет своих защитников, - стала ситуация с военнослужащими-призывниками, подвергающимися насилию и издевательствам в армии. Тема эта не нова и возникает периодически, но на этот раз ее обсуждение не ограничилось привычными перепалками солдатских матерей, с одной стороны, и отцов-командиров, с другой, а получило куда более широкий резонанс и откровенно политизированный оттенок.

Определились сразу три плоскости, в которых пошло общественное обсуждение «дела Сычева». Во-первых, это проблема дисциплины в армии, неуставных отношений, качества воспитательной работы со стороны офицерского корпуса, случаи умышленного поощрения дедовщины офицерами в целях контроля над казармой и сокрытия преступлений на этой почве под флагом «защиты чести мундира». Этот угол зрения стал главным для практиков - тех, кто в своей жизни тесно связан с армейской темой и пытается реально что-то изменить к лучшему в нашем плохо смазанном, но громко скрипящем военном механизме.

Тем не менее поиск причин трагедии не пошел по, казалось бы, предписанному ею руслу. Только 35% опрошенных посчитали произошедшее диагнозом российской армии, проявлением растущей в военной среде агрессии и жестокости. Примерно столько же респондентов - 32% - считают происшедшее свидетельством морально-нравственного кризиса российского общества в целом. И еще 27% полагают, что издевательство над Сычевым – это проявление жестокости и агрессии конкретных людей, а не отражение состояния общества или армии.

27% полагают, что издевательство над Сычёвым – это проявление жестокости и агрессии конкретных людей, а не отражение состояния общества или армии

Молодые россияне - те, кому еще предстоит служить (или уклоняться от службы?), - оказались более восприимчивы к антиармейскому вектору в обсуждении обстоятельств «челябинского дела». 41% опрошенных в возрасте 18-24 лет видят корни проблемы в отношениях, царящих в современной армии. Для тех же, кому больше 45, ближе точка зрения министра обороны об армии как части нации, болеющей всеми теми же болезнями, что и общество в целом.

Вторую плоскость обсуждения образовал новый виток затухшей было дискуссии о целесообразности сохранения службы по призыву, о темпах выполнения правительственной программы перехода к смешанному принципу комплектования вооруженных сил, о преимуществах и недостатках целиком профессиональной, «наемнической» армии и армии массовой. Главными участниками общественной дискуссии по этому вектору стали, так сказать, «теоретики» - профессиональные военные реформаторы и консерваторы в погонах и без, включая уже упомянутых «солдатских матерей». Эти, в отличие от практиков, работающих в уже заданных рамках организации Вооруженных Сил, копают глубже, пытаясь поставить под сомнение направленность и формы военного строительства, ревизовать по собственному разумению принятые и реализуемые государством принципы и программы.

И линия разделения здесь прошла вполне традиционно – между идейными «призывниками» и «контрактниками». Больше очков в общественном мнении пока удалось заработать последним. Призывной принцип комплектования сегодня поддерживают только 41% опрошенных 18-24-летних. За полный переход на контракт – 54%. Цифра большая, но не огромная. Но стоит человеку стать немного старше – и его взгляды с большой вероятностью меняются. Группа россиян от 25 до 34 лет сегодня является главным ядром антипризывных настроений. Это люди, уже лишенные юношеских иллюзий, имеющие реальный опыт службы в постсоветской армии (призывы 1990-1999 годов) или, что гораздо чаще, успешного уклонения от нее. Наблюдая - изнутри или извне - быт и нравы армии в самый тяжелый, катастрофический период ее жизни, эти люди теперь активно высказываются против призыва и за сугубо контрактную армию (56%, за призыв – только 36%). Те же, кто постарше (возраст 35+), имел дело с другой, еще советской армией, более склонны поддерживать призывной принцип.

Впрочем, и их взгляды несколько поколебались в результате «сычевского дела». Как итог – сломалась развивавшаяся с начала 2000-х годов тенденция смягчения критического отношения к призыву и развенчания иллюзий насчет спасительности контрактной армии. Если в 2002-м «призывники» численно уступали «контрактникам» в соотношении 25:66, то к 2005 году пропорции поменялись на 52:39. Но опрос, проведенный 5-6 февраля, показал, что «призывников» опять стало меньше (45%), а «контрактников» больше (52%).

Чем же плох призыв? Дедовщиной, считают 74% - вдвое больше тех, кто опасается отправки в Чечню и другие горячие точки (36%). Остальные страхи и опасения малосущественны, несколько выделяются только плохие условия быта и питания (13%) и потеря двух лет полноценной «вольной» жизни (9%).

Министр обороны РФ Сергей Иванов

Наконец, самая далекая от собственно армейских проблем, а потому и сама интересная для политических игроков плоскость – перспективы карьеры вице-премьера и министра обороны Сергея Иванова. Этот важный член путинской команды многими рассматривается как возможный преемник президента, и все его успехи и неудачи не только ведут к подвижкам в скрытом соревновании кандидатов-2008, но могут повлиять и на общую конфигурацию политической игры в преддверии маячащих через пару лет «больших выборов».

Мой коллега, руководитель аналитического отдела ВЦИОМ Леонтий Бызов, вообще считает соперничество в верхах подоплекой и первичным импульсом к разрастанию «дела Сычева» - трагического, но далеко не уникального инцидента со страдальцем-призывником - в скандал общероссийского масштаба. Атака на министра, с точки зрения Бызова, была организована некими «группами влияния вокруг президента Путина», которых не устраивает «представитель силового крыла» в качестве нового президента России. А правозащитников, «поднявших шум» вокруг драмы в Челябинске, «попросту спровоцировали, так как готовая позиция у них уже была» и оставалось лишь «предоставить им информационное пространство».

Как бы то ни было, армейская тема в феврале захватила внимание большинства россиян, причем отнюдь не в празднично-юбилейном ее варианте. И это всерьез сказалось на нашем отношении к армии как к одному из базовых общественных институтов. До сих пор, несмотря на довольно трезвую (а значит, как минимум невеселую) оценку нынешнего состояния армии, в рейтинге одобрения деятельности общественных институтов она лидировала, уступая только средствам массовой информации.

Возьмем для сравнения данные за декабрь прошлого года: 56% опрошенных были склонны одобрить работу отечественных массмедиа, 48% - деятельность российской армии. А дальше – провал: работу правоохранительных органов одобряли лишь 32%, судов – 31%, профсоюзов - 26%, политических партий – 20%… Число скептиков, неудовлетворенных состоянием армии, при этом было немалым (36% в декабре 2005 года), но значимо уступало тем, кто оценивал его позитивно. И это выгодно отличало армию от правоохранителей, судей (неудовлетворенных их работой было почти вдвое больше, чем удовлетворенных) и партийцев (здесь сумма «черных шаров» превысила «белые» почти в три раза!).

Конечно, баланс 48:36 – далеко не идеален, но на фоне других, еще более «запущенных» рычагов и приводных ремней нашей социальной машины военные выглядели весьма достойно. И причины этого не только в эффекте сравнения, хотя стереотипный «нищий солдат» или «офицер, подрабатывающий грузчиком» гражданскому человеку гораздо симпатичнее стереотипного же «наглого мента» или «продажного политикана». Армия живет прошлыми заслугами – памятью о победе в великой войне. Ее предназначение, миссия, мандат предельно понятны – она должна Родину защищать (а чувство опасности, внешней и внутренней, у наших сограждан за последние годы существенно обострилось!).

Но уже по итогам января армия сильно потеряла в репутации. Ее вектор сменился на противоположный – теперь одобряют деятельность Вооруженных Сил в полтора раз меньше, чем раньше, – только 32%. И в полтора раза больше – 54% - не одобряют. Дело в том, что о событиях, связанных с избиением Андрея Сычева, слышали 93% россиян, причем 60% из них считают себя хорошо информированными по этой теме.

И наконец, военный ли это день, 23 февраля? Для тех, кому за 35, это все еще День армии. А те, кто моложе, считают его скорее праздником всех мужчин. Армия и военная служба, таким образом, утрачивают символический статус – можно быть мужчиной, ни разу в жизни не надев погоны… Да, с невеселым настроением Россия встречает в этом году военный праздник.