Какие секреты обнаружит Латвия в «архивах КГБ»

Оказавшаяся в распоряжении Латвии часть архивов КГБ Литовской СССР должна быть по закону опубликована до 31 декабря (заканчивается срок полномочий структур, этим занятых). Затем решили отметить таким образом католическо-протестантское Рождество, но в конце концов было принято решение не затягивать и опубликовать первый массив данных оперативно. Никакого практического смысла в этой манипуляции датами нет, это не более чем попытка таким образом все-таки снять ажиотаж.

Дело в следующем. Несмотря на то что эти материалы никак не могут быть использованы в быту и не влекут за собой никаких политических последствий, люди жаждут зрелища. Особенно интерес общества сконцентрирован на публичных фигурах, особенно деятелях искусства и науки, что порождает мелкие скандалы желтого характера.

Однако всем ждущим скандалов придется разочароваться. Латвия пошла по проторенной Литвой дороге, и в публикуемой информации напрочь отсутствуют какие-либо имена (за исключением событий 1940–1950-х годов). Будет опубликована картотека агентуры и часть так называемого досье Delta, в котором в основном отсутствуют реальные имена, а присутствуют только агентурные клички. В ряде случаев идентифицировать людей можно по косвенным признакам, но в большинстве своем это бессмысленный набор данных 30–50-летней давности.

На эту тему
• Почему Латвия боится обнародования архивов КГБ
• Литва начала публикацию документов КГБ в Интернете
• Из уничтожения КГБ нужно вынести несколько важных уроков

Картотека агентуры КГБ в алфавитном порядке – 10 612 карточек. В нее входят имена и активных на тот момент агентов, и исключенных. Также Первый отдел республиканского КГБ (внешняя разведка) вносил в этот архив общие данные о лицах, которые планировали выехать из СССР за рубеж, и имена потенциальных кандидатов для вербовки в случае войны или непредвиденной ситуации.

Еще одна картотека статистического учета агентуры КГБ состоит из 4141 карточки. В ней все те же имена, что и в алфавитной, просто они сгруппированы по принадлежности к структурным единицам Комитета госбезопасности. Этот архив в советское время использовался для подготовки отчетности и оперативной ценности не представлял. Учетная карточка содержит имя, отчество, дату и место рождения, адрес, место работы, занимаемую должность завербованного лица. Также указаны фамилия и звание вербовщика, номер отдела КГБ, фамилия одобрившего вербовку руководителя отдела, дата вербовки и отметки об исключении лица из числа агентуры.

Будет обнародована и картотека «внештатных оперативных работников КГБ» – лиц, которые на общественных началах оказывали чекистам «помощь в контрразведывательной деятельности на транспортных, промышленных объектах, а также отдельных заведениях Минобороны». В этом архиве находится 75 карточек. Внештатным оперативникам не давали позывных, а создавали аббревиатуру из первых букв имени, фамилии и отчества.

И надо помнить, что это данные только республиканского КГБ, а не «КГБ вообще», и с центральной системой учета в Москве они никакой связи не имеют. Здесь

красивая вывеска публикации «архивов КГБ» тоже дает сбой. Доступа к системам центрального учета в Москве в Риге никогда не было.

При этом реальные фамилии и другие исходные данные на лиц, находившихся в оперативной разработке (в КГБ СССР отсутствовало модное иностранное понятие «досье», все это называлось ДОР – «дело оперативной разработки»), будут вымараны. Все дело в том, что антисоветские законы Латвии не согласовываются с принципами ЕС о защите личных данных. И на первых порах в открытом доступе будет находиться только этот бессмысленный набор данных, причем с затрудненной навигацией: например, найти какие-либо данные путем простого ввода запроса в поисковой строке будет невозможно. Для этого потребуется либо потратить несколько часов на прочтение чуть ли не всего массива данных, либо точное знание архивного кода требуемого документа. А простому пользователю он изначально неизвестен.

Кроме того, значительная часть массива информации из публичного доступа попросту изъята по соображениям государственной безопасности. В первую очередь это касается дел о коррупции, контрабанде и валютных махинациях, которые также находились в разработке республиканского КГБ. Также есть подозрение, что

само досье было подчищено еще в 1990-е годы по откровенно коррупционным схемам: существуют люди, которые могли себе позволить просто выкупить данные на себя, и в подавляющем большинстве это уважаемые столпы латвийского общества.

Вся эта система публикации архивов скопирована с уже функционирующей в похожем режиме литовской. Как и в Литве, она содержит множество открытых данных, которые выдаются за секретные. Например, биографии членов ЦК местных компартий, сотрудников правительств ЛитССР и ЛатССР, а также установочные данные на старших офицеров республиканских КГБ. Все это можно при некотором желании найти за десять минут, не прибегая ни к каким ухищрениям или использованию чего-то «рассекреченного». Все это публичные люди с публичными биографиями, прожившие целую жизнь при советской власти в Прибалтике.

Также надо помнить, что в картотеку заносилась не только «действующая» агентура, но и потенциальные персоналии для вербовки. Тот или иной человек может даже не знать, что он был объектом ДОР, и появление его имени в «архивах КГБ» может стать основанием для обвинения в диффамации.

Таким образом, первичная публикация «архивов КГБ» – бессмысленное мероприятие, не имеющее к современной жизни никакого отношения и похожее на ритуальное гробокопательство (только без ощутимых последствий).

Другое дело, что последующая публикация массива агентурных донесений может дать огромный материал для историков как аутентичный материал эпохи. В этом плане характерен опыт Литвы, где «разоблачительные» публикации массива агентурных донесений превратились в увлекательное чтиво, при этом ни один из агентов не пострадал. Чтение уже опубликованного литовского аналога «архивов КГБ» способно доставить людоедско-эстетическое наслаждение. Среди донесений агентуры попадаются исключительные шедевры, замечательно характеризующие и эпоху, и людей, которые вовлечены в контрразведывательную деятельность.

Вот, например, донесения агента Daiva. Судя по контексту, это молодая девушка, работающая гидом-переводчиком в вильнюсском отделении «Интуриста». Принял агентурное сообщение начальник отделения подполковник Поземаускас А. В. 17 апреля 1985 года, но все литературные изыски явно принадлежат Дайве. Агенту было дано задание работать с группой литовцев, выходцев из семей эмигрантов в США и Канаде, которые в 1980-х годах активно приезжали в ЛитССР, чтобы подтянуть забытый родной язык и вообще приобщиться к Родине. Среди них было много молодежи, которая по обмену обучалась в Вильнюсском университете и в Москве. Сама агент Дайва, судя по контексту, недавно обучалась в США также по обмену. Но помимо убийственных характеристик американских литовцев она описывает нравы, царящие в «Интуристе».

Для начала характеристика литовской девушки, проходившей курсы иностранного языка для работы в «Интуристе».

«(...) (здесь и далее имя объекта оперативной разработки вымарано, и так будет в любом публикуемом архивном материале – ВЗГЛЯД) за время обучения в университете общалась в основном с Кайрикштене Миглей, все остальные знакомства прекращались довольно быстро, особенно с парнями, которые сперва к ней пристают, а затем также довольно быстро отказываются от общения.

Довольно закрытого характера, трудно вступающая в контакты; считала себя несколько необыкновенной личностью с наклоном в театр и литературу; сама несколько театрализованная, экзальтированная, неуравновешенная, слишком нервозно и остро все принимающая, от одних эмоциональных крайностей переходящая к другим. Если в хорошем настроении – дружелюбная, приятная, делающая хорошее о себе впечатление; нет особенных умственных талантов, но зато может честно выполнять то, что задано, иногда подкупает своим энтузиазмом. (...)

В Москве начала понемногу общаться с другими из наших девушек, но в основном пребывала в контакте с Кайрикштене. Почти все время пребывала в каком-то нервозном состоянии, часто плакала. В Москве начала общаться с (...), немалым девушколюбом (так в тексте донесения! – ВЗГЛЯД), и это общение продолжалось и после возвращения с курсов. Основной мотив (...) для этого общения: человек погибает от несчастного брака и разных сложностей жизни, но надо сказать, пока не погиб (вообще такое пристрастие к перевоспитанию или «спасательным работам» своих друзей, по-моему, основная причина охлаждения к ней парней) (здесь остается только поаплодировать – ВЗГЛЯД). В течение этого общения (...) развелся с женой, но мне кажется, что после и его отношения с (...) несколько охладились.

Как раз (...) и ввел в свою компанию, в которой находятся и их старые знакомые Кананенис Римас и Вальдас, которых я знаю со второго курса в университете. (...) упоминала, что еще в прошлом году познакомилась с ними, в основном со старшим братом Римасом, называла его очень приятным, интеллигентным, милым человеком, с чем я была не очень склонна согласиться (она была «не очень склонна согласиться», коза этакая – ВЗГЛЯД) (для (...) он же является человеком-идеалом, умеющим удачно вертеться в нужных кругах, устраивать себе хорошую жизнь).

Сравнительно недавно, примерно три месяца назад, я встретилась с братьями после периода трех лет, и меня удивило, как они со всезначащим видом начали мне говорить, как они все знают про то, как нас здесь мучают отчетами и прочими вещами и как нас здесь, бедных, везде контролирует КГБ. Моя первая мысль была, что так как за это время у них была лишь единственная знакомая с нашей работы, то это исходит от нее (...).

Оба мальчика (это 22–23-летняя девушка говорит о своих сверстниках – ВЗГЛЯД) также почти что с восторгом всезнающих начали рассказывать о том, сколько и где каких скрытых камер и аппаратов прослушивания с гостинице и т. д., конечно, такие слухи любят носить многие, но мне кажется, что кто-то все-таки их семью слишком хорошо освещает подобными материалами, а по своему характеру они любят это распространять.(...)

Довольно заметные изменения в характере (...) произошли после того, как она перешла работать к гидам. Удивляет ее самоуверенность, она никогда не признает, что может ошибаться, очень любит себя хвалить при своих коллегах, как она хорошо все делает и как ее все любят (очень характерная для нее фраза: «Мои туристы все в ужасе, что я только что заболела, а то дадут им какую-нибудь другую»). Изменилось и отношение к своим друзьям (...) довольно часто девушки из портье и сервисной службы говорят, что (...) даже не здоровается с ними, а если надо обсуждать дела, то говорит с ними высокомерно, наставническим тоном. Подобное поведение особенно ярко начало выражаться, когда (...) в начале прошлого года сблизилась с Григалюнене Ниёле, нахальное высокомерие которой давно известно всем служащим гостиницы, переняла от нее целые фразы, интонации, пренебрежение «нижестоящих», а также болезненное выдвижение своего идола, т. е. самого себя, на авансцену (тут опять должны быть аплодисменты – ВЗГЛЯД). (...)

Начальник отделения 2-го отдела 2-го Управления КГБ Литовской ССР подполковник Поземаускас А.».

Таких шедевров много. Но в основном массив информации состоит из оперативных сводок региональных управлений, которые могут быть интересны только для очень узких исторических исследований, да и то в качестве вспомогательного материала.

Подобного рода тексты – исключительный материал для изучения истории нравов, но никак не доказательство «оккупации» или других подобных политических выводов.

Публикация части захваченных архивов республиканских КГБ еще в 1990-е годы привлекала к себе повышенное внимание как некий источник местных сенсаций (хотя задумывалась как исключительно идеологическое мероприятие). Теперь же обнародование всех этих данных стало просто элементом отчетности для тех систем, кто был обязан подготовить публикации, и не более того.

Ни новогодней или рождественской сенсации, ни политического скандала. Так, развлечение на выходные и не более того.