Почему Москва проиграла Литве в январе 1991 года

В ночь с 12 на 13 января 1991 года в Вильнюсе, столице Литовской ССР, части Советской армии и группа «Альфа» штурмом взяли телевышку.

В Литве это называется «Январские события» (Sausio ivykiai) и считается самым героическим эпизодом «борьбы за независимость Литвы в конце 1980-х – начале 1990-х годов». В СССР так никто до сих пор и не взял на себя ответственность за происшедшее, а в современной Литве прошли уже два судебных процесса, на которых заочно обвиняемыми были и ныне покойный маршал Язов, и малоизвестный широкой общественности экипаж танка. Но литовцы устроили из этого публичные суды наподобие процессов инквизиции и фактически канонизировали одну-единственную версию событий. За высказывание альтернативного мнения в Литовской Республике полагается уголовный срок (прецеденты есть уже), поскольку это фактически посягательство на один из основополагающих и государствообразующих мифов.

В России же эти события постепенно забылись. И очень зря, поскольку уроки из них сразу же извлечены не были, «разбора полетов» до сих пор не случилось, и не было дано ответа на вопрос: что же пошло не так и можно ли было остановить распад Советского Союза военным путем еще в начале 1991 года?

Михаил Горбачев до сих пор упорно отрицает какую-либо свою причастность к попыткам силой восстановить контроль над расползавшимися от Центра национальными республиками. Мы его понимаем: Горбачеву важен образ борца за демократию, который хотел мирным путем разрушить большевистскую империю и принести свободу народам СССР. А 15 января 1991 года на него прикрикнула New Times в статье, сам заголовок которой содержал смертельную угрозу: «Никакой помощи репрессивной Москве» (No aid for a repressive Moscow). Критическая зависимость от уже набранных западных кредитов и даже от гуманитарной помощи, а также личная эмоциональная зависимость от реакции Запада сделали свое дело, и президент СССР сдал назад. Это, конечно, не единственная причина, почему операцию в Литве не стали доводить до конца. Но одна из основных.

На самом деле акция в ночь с 12 на 13 января по захвату телевышки силами 76-й воздушно-десантной дивизии и «Альфы» не была какой-то разовой операцией. Ползучее восстановление союзной власти шло в Литве уже год и практически никакого организованного сопротивления не вызывало. Литовцы и прибалты в целом очень боялись любого проявления силы со стороны Москвы и регулярно посылали эмиссаров в Центр с целью договориться. Никакой реальной физической борьбы за независимость не было, как бы это сейчас ни хотели представить в современной мифологии, а соцопросы показывали, что три четверти населения Литвы не хотят никакого выхода из состава СССР. А бороться за независимость с оружием в руках были готовы не более 10%, и то в основном студенты и на словах. Была лишь небольшая группа интеллигенции, которая постепенно сдавала назад и искала способы красиво избежать разгрома.

На эту тему
• Литовцы напрасно претендуют на участие в «захвате Москвы»
• Алексей Филатов: Провокация готовилась
• Валерий Иванов: Литовская инквизиция

Более того, Запад активно блокировал все попытки прибалтов реально выйти из состава СССР. Надо было лишь чуть-чуть поднажать, чтобы вся эта группа «борцов за независимость» вернулась туда, где она до этого комфортно десятилетиями пребывала, получая советское образование, советские привилегированные зарплаты и спецобеспечение, невиданное в Центральной России.

Еще в марте 1990 года десантники заняли здания вильнюсского горкома партии в самом центре города на проспекте Ленина (сейчас – Гедиминаса) и Высшую партийную школу. Выбор зданий теперь выглядит странным, но тогда это был элемент политики: «партийная собственность» считалась чем-то вроде союзной, на которую местные власти претендовать не могли. Типа не они строили, и КПСС оставалась формально единой организацией. Да, это не логично, но так и только так могли рассуждать люди типа Горбачева.

А 10 января 1991 года тот же самый Горбачев открыто потребовал восстановления советской Конституции, которую ранее отменил новый литовский Сейм. На следующий день десантники, которые прибыли в Литву из Пскова накануне, заняли ретрансляционный телевизионный центр в столичном пригороде Неменчине и административные здания практически по всей Литве: в Шяуляе, Алитусе, Варене. В Вильнюсе 11 января был занят Дом печати – единственное в Литве предприятие, где выпускались все до единого СМИ (специально для молодежи – ни интернета, ни мобильных телефонов тогда не было даже в проекции), включая и сепаратистские. При занятии Дома печати впервые было применено оружие: кто-то из толпы демократически настроенных журналистов выстрелил в десантников из дробовика и нанес одному из солдат неприятную рану в лицо, разорвав щеку. Пришлось в ответ стрелять холостыми поверх голов.

В восемь вечера 12 января было остановлено железнодорожное сообщение с Литвой с востока, поезда застряли в белорусском Молодечно. В час ночи десантно-штурмовая рота заняла здание бывшего ДОСААФ на улице Костюшки, где располагался штаб самозваного Департамента охраны края (KAD), то есть «министерства обороны Литвы». Там нашли много оружия, но почему-то не стали это афишировать. Еще одна десантная группа заняла телефонный усилительный центр, из-за чего на полчаса пропала телефонная связь с Литвой, но местные власти быстро ее восстановили через альтернативные источники. В Каунасе было занято здание офицерских курсов, в котором находился штаб «добровольцев» (savanoriai), то есть по факту незаконного вооруженного формирования.

Из так называемого Северного городка, места основной дислокации вильнюсского гарнизона, выдвинулись две колонны бронетехники: одна по прямой, по тогдашней улице Космонавтов (сейчас – проспект Свободы), в сторону здания телевидения и телевышки, а другая – по улице Укмяргос в сторону исторического центра города. Общее командование осуществлял командующий вильнюсским гарнизоном полковник Владимир Усхопчик (белорус по национальности, в 1988 году он вернулся из командировки в Афганистан, впоследствии с 2000 по 2004 год в звании генерала служил заместителем министра обороны Белоруссии), а оперативное – начштаба гарнизона и по совместительству председатель офицерского собрания полковник артиллерии Аслан Масхадов, который в дополнительных представлениях, к сожалению, не нуждается.

Роль Масхадова до сих пор в деталях не изучена, но есть множество свидетельств того, что он находился в контакте с литовскими структурами.

Колонна, шедшая в центр, должна была деблокировать здание парламента, вокруг которого собралась толпа (ранее Витаутас Ландсбергис обратился к жителям Вильнюса с призывом выйти на защиту парламента). Однако она не дошла даже до моста через Вилию и развернулась обратно в Северный городок. Вторая колонна дошла по широкому проспекту Космонавтов до здания телевидения и телевышки, где тоже обнаружила толпу. Туда же подошло и подразделение «Альфы». Поскольку толпа препятствовала проходу военнослужащих в помещения телевидения, десантники применили приемы рукопашного боя. Сверху из помещений башни и с верхних этажей здания телевидения по ним был открыт огонь из огнестрельного оружия.

Сотрудник «Альфы» 21-летний лейтенант Виктор Шатских шел замыкающим в цепочке и получил пулю в спину. По наиболее точной версии, выстрел был произведен сверху вниз и пуля попала в него в тот момент, когда он запрыгивал в окно на первом этаже и чешуйки бронежилета на спине разошлись. Вокруг гибели молодого лейтенанта из семьи известных потомственных военных (его отец, полковник-пограничник, был близким другом тогдашнего командира «Альфы» генерала Виктора Карпухина) впоследствии появилось множество фальшивок и откровенных информационных провокаций. Так, либеральный и «перестроечный» публицист Игорь Бунич (одна из знаменитостей перестройки) вообще написал, что якобы Виктор Шатских отказался «стрелять в свободолюбивых литовцев» и за это его расстрелял лично генерал Карпухин, который в реальности в тот момент находился в Москве.

На самом деле лейтенант Шатских на первом этаже лестницы уже внутри здания телевышки сообщил своему командиру отряда подполковнику Евгению Чудеснову о ранении («командир, у меня в спине жжет»). Чудеснов приказал Шатского перевязать, поскольку полагал, что речь идет о колото-резаном ранении. Нож и не более того. Подполковник Чудеснов не мог представить, что по ним откроют огонь с верхних этажей из огнестрельного оружия. «Альфовцы» пытались оказать Шатских первую помощь, но вскорости он скончался. Посмертно он был награжден орденом Красного Знамени, который его родителям вручал лично председатель КГБ Крючков. А с «прораба перестройки» Бунича теперь уже не спросить.

И теперь неприятное. Подполковники «Альфы» Евгений Чудеснов и Михаил Головатов написали, как полагается, отчет для руководства 7-го управления КГБ СССР о действиях отряда группы «Альфа» в Вильнюсе. Таков протокол. Через некоторое время этот сверхсекретный документ оказался в распоряжении газеты Gimtasis krastas («Родной край»), которая изначально издавалась под эгидой того же КГБ (только не союзного, а ЛитССР) для распространения за границами СССР среди крупных общин литовской диаспоры.

Как туда попал – понятно. Хотя и прискорбно. Шепотом называли даже сумму. Очень небольшую по нынешним временам.

Из этого отчета следует, что отряд «Альфы» прибыл к телевышке вовремя, а вот колонна десантников с бронетехникой опоздала. А именно десантники должны были расчистить путь. 65 «альфовцев», большинство из которых были такими же, как Виктор Шатских, 20-летними лейтенантами без боевого опыта, оказались вынуждены самостоятельно прокладывать себе путь через пятитысячную толпу, вооруженную чем попало, от заточек до ППШ (гильзы от ППШ и винтовки Мосина затем нашли). Каждый этаж здания телевидения был перекрыт баррикадами, и литовцы из отрядов «добровольцев» и отряда милиции «Скучас» отказывались сдаваться, поскольку знали, что гранаты – это только взрывпакеты, а у солдат только холостые патроны.

Впоследствии стало известно, что эту информацию довел до своих подчиненных начальник Департамента охраны края Аудрюс Буткявичюс. А сам он эти сведения, скорее всего, получил от Аслана Масхадова. Много лет спустя Буткявичюс подтвердил, что стрельбу по «Альфе» и десантникам вели его люди, поскольку были уверены в том, что «русские не ответят», ведь у них только холостые патроны и имитация. В реальности люди Буткявичюса в темноте просто стреляли сверху вниз в толпу.

Из 13 официально считающихся погибшими во время штурма телебашни литовцев четверо скончались от пулевых ранений разного калибра с раневым каналом «сверху вниз». То есть в них стреляли с верхних этажей телевидения из нетабельного оружия.

Один (Альвидас Мотулка) умер от инфаркта и, возможно, вообще там не был. Еще один (Альгирдас Канапинскас) сам подорвался на самодельном взрывном устройстве, которое пытался метнуть в солдат, но оно взорвалось у него в руках. В теле 17-летнего Игнаса Шимулениса обнаружено семь пулевых ранений (шесть «сверху вниз» и одно «снизу вверх»), нанесенных «после смерти», а сама смерть, согласно экспертизе, наступила в результате «перекатывания колеса через тело». Из всех погибших только один (Титас Масюлис) был сознательным и деятельным активистом «Саюдиса», с 1988 года участвовавшим во всех антисоюзных и антироссийских акциях, включая блокирование воинских частей в Каунасе и Каунасском районе и в «Балтийском пути». Все остальные пришли к телевышке по призыву Витаутаса Ландсбергиса. Вот с него и спрашивайте.

Самой известной жертвой (и, к сожалению, «медийной» для западных СМИ, как ни трагично это произносить) той ночи стала 24-летняя Лорета Асанавичюте, швея и певица на праздниках патриотической песни, которую, как сообщалось, «переехал танк». Люди в целом теоретически представляют себе, что происходит с человеком, когда его переезжает гусеницами танк. Однако автор настоящего текста по горячим следам 15 января видел фотографии тела Лореты Асанавичюте, лежащего перед танком. Не ПОД ним, а именно ПЕРЕД.

Более того, Лорета Асанавичюте не погибла сразу, как было бы с тем, кого переехала бы гусеницами многотонная машина, а была в сознании и без видимых внешних повреждений, даже переломов. Ее привезли в больницу, где успели допросить, после чего она скончалась на операционном столе от внутреннего кровотечения. Анализ ситуации показал, что экипаж танка был ослеплен то ли накинутой на оптику мешковиной (обычная тактика уличной партизанщины), то ли взрывпакетом и, запаниковав, принялся «скакать» на несколько метров вперед. Возможно, экипаж был просто плохо обучен, и уж совсем точно – не имел опыта действий в экстремальных ситуациях, а потому, потеряв обзор, принялся хаотично дергать рычаги. В результате одного из таких скачков он и ударил Асанавичюте (но не переехал ее). Она получила внутренние травмы, но при оказании своевременной медицинской помощи ее можно было спасти. В результате гибель молодой, привлекательной девушки стала символом «советских репрессий против свободы Литвы».

Некоторые детали событий до сих пор остаются малоизвестными или неизвестны вовсе. Например, никто не вспоминает о том, что полковник Усхопчик выслал в парламент Литвы парламентеров на двух уазиках, но они были остановлены неизвестными вооруженными людьми в камуфляжной форме в районе Лукишкской площади и избиты прикладами. Съезды с улицы Ясинского на проспект Ленина у здания парламента контролировались такими же странными людьми, говорившими на несколько устаревшем литовском языке, свойственном представителям канадской диаспоры. При этом советник Ландсбергиса по вопросам борьбы с Москвой, американец литовского происхождения и сомнительной репутации Антис Коялис чуть ли не умолял его не доводить дело до кровопролития. Впоследствии Коялис рассказывал, что он доказывал Ландсбергису, что независимость Литвы никто на Западе признавать не собирается, поскольку иметь дело с одним Горбачевым проще, чем с не пойми кем из окружения «Витукиса», как сами американцы и канадцы называли председателя Верховного Совета Литвы, еще недавно мало кому известного музыковеда с неприятной репутацией.

По факту операция по восстановлению союзного контроля над Литвой была выполнена лишь отчасти. Ликвидировать сепаратистскую пропаганду нужно было еще за год этого, и все возможности для этого были. Была наготове операция «Метель» по интернированию наиболее говорливых и отмороженных членов «Саюдиса», но ее проведение блокировала Москва. Конкретно «архитектор перестройки» Александр Яковлев, рассказывавший и Крючкову и другим членам Политбюро (уже по факту бессмысленного органа власти), что Ландсбергис и его клика уже не просто какие-то отмороженные националисты, а избранные народом Литвы члены республиканского Верховного Совета. Их нельзя так во просто взять и интернировать. И не важно, что все эти люди уже наработали на статью о госизмене (о покушении на территориальную целостность – такой статьи в УК СССР и УК ЛитССР не было тогда, к сожалению).

КГБ ЛитССР к этому периоду уже впал в странную кому и принялся вывозить архивы эшелонами, хотя значительная часть из них все-таки осталась в Литве (говорят, вывезенная на дачу одного из членов Союза писателей в мешках из-под картошки) и теперь торгуется на специфическом черном рынке.

Отказ от занятия здания парламента Литвы 13 января 1991 года стал ролевой моделью для дальнейшего обкатывания такого рода революционных действий. Есть некое правительственное здание, вокруг которого собирается толпа революционно настроенных личностей, и это само по себе должно остановить законную власть от применения силы. Слабость, однажды проявленная, фиксируется в сознании. Так затем будет в Москве августа 1991 года и далее по списку. А отсутствие силы запомнится и будет повторено многократно. И теперь только теоретически понятно, что если отсутствует политическая воля на принятие точного и выверенного решения, то никакая инициатива на местах ничего не стоит. В 1990 году для Литвы было достаточно только какой-то даже чисто театральной акции применения силы, простой демонстрации, чтобы весь этот «Саюдис», который КГБ же и создал, снова разбежался по своим интеллигентским квартирам. В январе 1991 года было бы достаточно реального применения силы, чтобы все попытки сепаратизма со стороны прибалтийских республик были подавлены.

16 января 1991 года периметр вильнюсской телевышки и территории телецентра охраняли десантники-срочники. Они стояли за забором-рабицей, как в зоопарке, и литовцы толпами приходили на них посмотреть. Это было развлечение. Дразнить медведя. Крупный мужчина-литовец, чувствуя себя в полной безопасности, через забор обращался к солдатику в каске с автоматом по-русски: «Стоишь? А мы завтра будем хоронить. Чуешь, чем пахнет?»

Солдат молчал. «Зачем ты так? – спросил тогда автор настоящего текста по-литовски этого очень смелого мужчину. – Что он тебе сделал?» «Они слабаки, – был ответ, – постоят и уйдут». И ведь был прав в перспективе.