Как Карачаево-Черкесия живет без Арашуковых

«Молодежь за Рауфа!» – сообщает билборд на развилке дороги в Хабезском районе Карачаево-Черкесии. На плакате – улыбающееся лицо Рауфа Арашукова. Направо – отель «Адиюх Пэлас», место отдыха многих высоких чиновников. Впереди – Хабез, аул на шесть тысяч жителей. Центр района, который возглавлял Рауф Арашуков до того, как в 2016 году был делегирован в Совет Федерации от исполнительной власти КЧР – то есть главой республики Рашидом Темрезовым.

Впрочем, полномочия сенатора не прекращены – несмотря на то, что идет следствие и Рауф Раулевич находится под арестом. Да, обвинения тяжелые: участие в преступном сообществе, убийства – Аслана Жукова, лидера молодежного крыла черкесской общественной организации «Адыгэ Хасэ», и подполковника полиции в отставке Фраля Шебзухова, чья кандидатура уже была согласована в качестве премьер-министра КЧР, – и давление на свидетеля. Но следствие не закончено, и статус члена Совета Федерации за Рауфом сохранен. Соответственно, и билборды здесь менять не торопятся.

– У них дома в Хабезе говорят: «Что отсюда вывезли [во время обыска] – все вернут как миленькие. И хозяев привезут обратно, извинившись», – говорит Алла Камбиева, сестра Аслана Жукова.

Алла живет в Краснодарском крае. Но после того, как были арестованы отец и сын Арашуковы (Раулю – советнику главы «Газпром межрегионгаз» – вменяется причастность к хищению газа более чем на 30 миллиардов рублей), она много времени проводит в Черкесске. К родовому дому Жуковых пристроен магазин, давно покинутый арендаторами, а также работающая автомойка, некогда принадлежавшая Аслану. Около нее Жуков и был убит девять лет назад: три выстрела в голову.

– Не верится, что вы общаетесь с родными Рауфа и его отца...

– Дорогой, это Карачаево-Черкесия, КЧР, – напоминает Алла. – Что означает «Каждый Чей-то Родственник». Где, что, кто сказал – ничего не утаишь. Особенно если это правда.

«Он был убит за пленку»

– Я свидетель, – улыбается Руслан Карданов, депутат городской думы Черкесска.

Традиционное продолжение «А что случилось?» едва ли уместно. Как уверяет Руслан Карданов, в октябре 2018 года в Черкесске он был избит сенатором Арашуковым и его охранниками. По версии Рауфа Арашукова, драку спровоцировал сам депутат Карданов: «Человек меня маниакально преследует на протяжении последних двух лет. Мне кажется, ему надо обратиться за психиатрической помощью к специалистам».

Промежуточную точку поставило следствие: сейчас сенатору Арашукову вменяется не только причастность к двум убийствам в 2010 году, но и давление на свидетеля. То есть на Руслана Карданова – друга и соратника Жукова. Который, помимо прочего, обвинил сенатора Арашукова в подделке вида на жительство в Эмиратах. Имевшаяся бумага ОАЭ – с указанным в ней сроком действия – по мнению арашуковского оппонента, не давала Рауфу возможность идти в Совет Федерации...

– Все сложно, – говорит свидетель Карданов. Просит своего спутника, собранного, с профессиональной осанкой – «на время нынешнего расследования дали охрану» – присесть за соседний столик. Заказывает чай. – Факт лишь в том, что люди перешли грань допустимого. Сын – в крови, отец – в хищениях...

– Пока не доказано ни то ни другое.

– Да, давайте по закону, – соглашается Руслан. – Просто информация – она же идет потоком: сначала вполголоса, потом – все конкретнее. В конце концов на нее обращают внимание сверху...

Как правило, по словам Карданова, один из основных каналов информации – не только для свидетелей, но и для следователей – это кавказские застолья:

– Люди напиваются, начинают бахвалиться, кто-то их обязательно слышит... Емкость набралась, до краев дошла, начала переливаться. Страна большая, где-то привлекли к себе внимание. Одно подозрение – на сына, в убийствах – наложилось на другое подозрение, отца – в экономических преступлениях.

За что был убит Аслан Жуков? По мнению Руслана Карданова – «за пленку»: запись разговора во время одного из местных политических кризисов. Вкратце и предельно огрубляя, тот раунд политического противостояния в республике, пришедшийся на конец нулевых, когда главой региона был Борис Эбзеев, можно описать так.

Хабез (фото: Юрий Васильев)

После длительных волнений 1999 года, когда за пост президента республики боролись карачаевец Владимир Семенов и черкес Станислав Дерев, и до полноценных уличных баталий не дошло только чудом, в КЧР установился принцип так называемого национального квотирования. Один из его постулатов: глава региона – карачаевец, глава правительства – черкес. Назначение премьер-министром Владимира Кайшева, по национальности – понтийского грека, всерьез возмутило черкесских активистов.

Один из вариантов развития событий и обсуждался на встрече – с участием Жукова, Карданова и Рауфа Арашукова.

 – Замысел был, как я понимаю, такой, – пересказывает разговор Карданов. – Мы – молодежная фракция «Адыгэ Хасэ» и те, кто нас поддерживали – должны были захватить здание парламента во время заседания. Сорвать его. Тут бы появился Рауф – весь в белом, миротворец. Он бы всех угомонил и на белом коне въехал в кабинет республиканского премьер-министра: «Делайте мне предложение, я буду за все отвечать».

По словам Руслана Карданова, он и Жуков этот вариант категорически отмели:

– Все хорошо помнили 1999 год, пик интриганства. Неумные, но очень хитрые люди пытались себе набрать дивиденды на интересах карачаевцев и черкесов. Хорошо, что мы прошли эти времена. Ни одному народу это не надо. Республике в целом – не надо. И стране этого не нужно.

К сожалению, отмечает Карданов, Аслан Жуков записал этот разговор. И более того – принял решение передать запись в силовые органы. Кто и как ознакомился с записью – точно сказать нельзя. Но вскоре Жуков был убит возле собственной автомойки.

«Мы отказались от кровной мести»

– Я не испытываю большого восторга от того, что эти девять лет после гибели Аслана, Фраля, вместо того, чтобы работать и созидать на благо района, республики, нам приходилось что-то доказывать, на чем-то настаивать. Мы прекрасно знали, что правоохранительные органы в курсе реальных обстоятельств, но хода им не дают, потому что есть разные, – Руслан Карданов подыскивает слово, – составляющие. Которые теперь очевидны. Если бы мы девять лет молчали, то не пришли бы ни к чему.

Руслан Карданов тут же оговаривается: Рауль Арашуков – человек уважаемый. Много сделал и для родного Хабезского района, и для людей.

– Кто приходил за помощью – болезнь, жить трудно, еще что-то – всем Рауль помогал. Но сын у него оказался вот таким. От этого мы – друзья, родные Аслана и Фраля – были по отношению к этой семье в состоянии обороны, в состоянии защиты.

– Потому что нападать было нечем?

– Ну, мы живем на Кавказе. Фактор кровной мести никто никогда не отменял, – откровенно отвечает Руслан Карданов. – Но мы понимали, что с кровью жить... Я и Аслан Жуков – мы были очень близкими друзьями. Ты приходишь к ним, и девочка трех–четырех лет спрашивает: «Русик, почему ты опять пришел один, где мой папа, когда с тобой придет он? Вы же всегда вместе ходили». Ты смотришь ей в глаза – и понимаешь, что у того, кто это сделал, тоже есть дети. И они будут задавать такие же вопросы его друзьям. А жить с этим – нам. Поэтому изначально было принято решение: никакой крови мы на себя брать не будем, как бы то ни было. Слава Богу, мы это выдержали, выстояли.

– Кстати, о выдержке и ответе. Вы какой борьбой занимались? – спрашивает спецкор ВЗГЛЯДа, вновь взглянув на собеседника.

Оказалось, что основной вид – кикбоксинг. И что Руслан Карданов возглавляет республиканскую федерацию ММА – то есть смешанных боев. И два раза выигрывал чемпионат мира по панкратиону. «Среди ветеранов», уточняет Руслан.

– Так вышло, – улыбается свидетель, отвечая на вопрос «Почему вы не оказали сопротивления Рауфу Арашукову и его людям?».

 – Поднять руку на сенатора. С неприкосновенностью, с властью, с охраной. Или перетерпеть, а потом пойти в полицию и зафиксировать нападение – которое теперь стало частью обвинения. Что выбрать, если вы не только сильный, но и умный? – спрашивает Али Асланов, председатель общественного движения черкесов «Адыгэ Хасэ».

– Наш метод – доказывать, собираться, требовать... – перечисляет Карданов. – И делать это постоянно. Поймите, этот выбор сделали не мы. Его сделали за нас – сразу после того, как был нажат курок. А у убийцы был выбор – нажимать или нет. И у заказчика выбор тоже был.

На эту тему
• По клановой коррупции на Кавказе нанесен мощный удар
• Адвокат рассказала о реакции Арашукова на сведения о незнании русского языка
• Зачем украинским наци российский Кавказ

Посадить нельзя оправдать

Предполагаемый убийца Аслана Жукова Расул Аджиев был найден довольно быстро. Точнее, искать его и не пришлось: Аджиев пришел с повинной. Заказной характер преступления Расул отрицал – уверяя, что совершил убийство из ревности. Следствие в этом убедить удалось. А суд – не поверил: шесть лет назад Аджиев был оправдан.

– Он был оправдан по делу об убийстве из ревности – то, что ему, скорее всего, «нарисовали» заказчики. Потерпевшие – родственники Аслана – доказывали, что мотив был другой, – уточняет судебную диспозицию Руслан Карданов. – Как вышло оправдание? Из-за отсутствия оснований. Девушка сказала, что вообще не знает его. Других доказательств не было. То, что он говорил «я убийца из ревности», то, что на это – а совсем не на раскрытие заказного убийства – работало следствие, подгоняя улики... Все это сыграло свою роль. Не доказано – значит, оправдан. И никакое признание роли не сыграло.

В августе прошлого года Расул Аджиев снова появился у следователей. И вновь – в режиме явки с повинной: Аджиев, несмотря на оправдательный приговор 2012 года, настаивает, что Жукова убил он. Деятельное раскаяние? Или угроза жизни, поступившая от возможных заказчиков преступления? Версий много, а факт один: заявление Аджиева приняли, но задерживать его не стали.

Что вызвало негодование Аллы Камбиевой, сестры Аслана Жукова:

Алла Камбиева (фото: Юрий Васильев)

– Не арестовали, подписку даже не взяли, просто отпустили домой – как это? Я разговаривала со следователями. Они меня спрашивают: «На основании чего мы его арестуем?» «Как на основании чего? – говорю. – Он уже был привлечен к суду по этому делу». А почему же, спрашивают меня, он был оправдан? А я говорю, что сама с него никаких обвинений не снимала и не снимаю. Но мотив ревности – это неправда, а мне нужна правда. Чтобы следствие искало заказчиков и все получили по заслугам.

Вопрос, которым следователи завершили разговор – «Где гарантия, что Аджиев через месяц не откажется от своих слов, а через год, допустим, не придет вновь, со следующей версией?» – не лишен логики, что признает и Алла.

– Но ты – работник правоохранительных органов, – кажется, она продолжает заочную полемику со следствием. – Будь добр, проверь эту версию и веди какую-то работу. А я пришла – как будто с дивана их согнала, отдыхать помешала.

В конце августа Алла Камбиева и другие родственники Жукова вышли на пикет офиса СК в Черкесске. Требовали Казбека Булатова, первого зама главы республиканского следственного комитета. После ареста Арашуковых Булатов подал рапорт об отставке.

– Ни Булатов, ни кто-либо еще к нам не вышел, – вспоминает Алла. – Зато нас многие увидели в этот день: молодежь проезжала мимо, записывала на телефоны, все скидывалось в интернет. Милиция постоянно приезжала – одна бригада, другая: «Ваши документы». Я говорю: «Чувствую, либо преступницей объявят, либо тоже, как брата, заткнут, чтобы я насовсем замолчала».

Потом была охота – с теми же плакатами – за Александром Бастрыкиным в близлежащих к Черкесску городах, куда глава Следственного комитета РФ приезжал с визитами: пикеты в Пятигорске, Ессентуках. Был разговор родных Аслана Жукова в прокуратуре республики – закончившийся эмоциональным всплеском и словами: «Мама, пошли отсюда. Мы пришли говорить с прокурором, чтобы он решил наши проблемы, но [в собеседнике] я не вижу прокурора». Поменялось все, говорит Алла, резко – и той же осенью:

– Есть неравнодушные люди в системе. Они дали знать, что наши дела неожиданно затребовала Москва. Все папки забрали сразу, никто ничего не успел изменить в них.

– Неуемные амбиции, желание все под себя хапать создает ситуацию, когда созреет политический момент и следствие просто вынуждено будет рассмотреть имеющиеся преступления объективно, – суммирует Руслан Карданов. – Момент настал, мы его дождались!

«Молчат, но надеются»

– Молчат люди, – говорит Руслан Шебзухов, брат Фраля Шебзухова. Руслану шестьдесят, живет в родном ауле Жако того же Хабезского района: пересеченная местность, честная бедность, убитый асфальт, по которому разгуливают огромные черные индюки.

Руслан Шебзухов работал связистом – ремонтировал «вертушки старые, которые в сельсоветах стояли». На пенсию успел уйти до реформы: «вовремя постарел».

Руслан Шебзухов (фото: Юрий Васильев)

– Люди сочувствовали мне всегда, – говорит брат Фраля Шебзухова. – Он был бы для республики отличным премьером, и все было решено. Сочувствовали – и молчали. И теперь молчат. Никто ведь не знает, как все повернется... В нашем деле нашли только исполнителей, двое сидят. До заказчиков, получается, почти десять лет добраться не могли. Или не хотели. Я не знаю, правда.

– Молчат, но надеются на лучшее, – не оставляет оптимизма Руслан Хашукаев, глава администрации Жаковского сельского поселения.

Руслан Фуадович работает в Жако год. Родился тут, учился в Москве, защитил диссертацию по правовому регулированию рыночной экономики, кандидат юридических наук: «Защищался в девяносто девятом, так что противостояния Семенова и Дерева не застал». Вернувшись в республику, преподавал, работал в фонде поддержки малого предпринимательства. Теперь, говорит Хашукаев, настало время принести пользу малой родине.

– Мнения разные у людей, – говорит глава аула. – Нельзя сказать, что при Арашуковых в районе кадры были самые лучшие. Родственные, клановые отношения стали во главу угла.

– А где-то в этих местах по-другому?

– Да нигде, мы же на Кавказе! – легко соглашается Хашукаев. – Но ставьте профессионалов, специалистов. Или хотя бы растите их так, чтобы они соответствовали своим постам.

При этом с предыдущими районными властями, то есть «при Арашуковых и их людях», по словам Руслана Фуадовича, отношения были нормальными:

– С самого начала сказали нам: «Ни копейки не увидите, кроме бюджета. Ничего не будет». Все, никаких вопросов. Главное, чтобы не мешали. Я сам буду думать, как и что сделать. Просить у предпринимателей, у меценатов – зачем? Если я буду у них просить, то это они будут власть, а не я. И уважать будут их, а не меня с протянутой рукой... А так – почта есть. Медпункт есть. Школа есть, детсад есть. Надеяться на кого-то – последнее дело.

Бюджет двухтысячного аула Жако – три с половиной миллиона. Что уже хорошо, потому что в прошлом году было три двести. Денег хватает на зарплаты, мелкие ремонты – водопровод, дорога, освещение; и это все. Правда, практически нет безработицы: рядом – Хабезский гипсовый завод, половина сотрудников из Жако.

– Средняя зарплата там – где-то 33 тысячи, мы считали, – тянется за выкладками глава аула. – У меня, у главы – 24 тысячи. В республике 15–20 тысяч – это нормальные деньги. Значит, у наших дела идут неплохо. А еще если с делом про убийство Фраля ясность настанет...

– Не верится – вот какое чувство, – говорит Руслан Шебзухов. – Чтобы и отца, и сына арестовали – невозможно же. Мы и с плакатами в Черкесске выходили – перед Следственным комитетом стоять, жарко было в этом августе. И на пресс-конференцию в сентябре в Москву ездили, вновь говорили о том же, что и все эти годы: заказчик – вот он, в сенате заседает. И вот – услышали нас...

Аппаратная осторожность в «очень непростой ситуации»

«Центральная соборная мечеть Хабезского района имени Туркбия Арашукова» – гласят золотые буквы над воротами величественной мечети, способной украсить не только шеститысячный аул Хабез. Рядом – парк имени Сафарбека Гуцериева: подарок Михаила Сафарбековича – району, с которым, как сообщают в администрации, Гуцериевых связывают «давние дружеские и деловые связи». Кроме того – отличный дом культуры с необычным для сельского ДК набором гастролеров, от Анастасии Волочковой и далее везде. Спорткомплекс, строящийся ФОК...

 – Рауль Туркбиевич – уроженец Хабеза, делал для него очень много, – в очередной раз признает Руслан Карданов. – И сам, и через Рауфа, когда тот управлял Хабезом. И тем не менее... Достроить мечеть и назвать ее именем отца и деда – какая в этом необходимость? Надо ли называть улицу, на которой ты живешь в Хабезе, улицей Арашукова? Школу – именем погибшего брата? Не хочу осуждать, но все же – избыточно, нескромно. Зачем было в собственность рынок брать? Зачем из детского лагеря Адиюх делать отель и спа «Адиюх Пэлас»?..

«Все проблемы решаемы!» – уверяет заголовок на первой полосе официальной газеты «День республики», январь 2019-го. Под «шапкой» – фото: глава администрации Хабезского муниципального района Беслан Байчоров. Еще ниже – интервью с Бесланом Мухамедовичем: «Каких результатов удалось достичь? Как с кадрами? Как развивается промышленность и сельское хозяйство района?».

И так далее, с «окончанием на 2-й стр.».

Через две недели после интервью – и через неделю после задержания Рауфа и Рауля Арашуковых – Байчоров неожиданно покинул свой пост. Обязанности районного главы исполняет Руслан Шаков. За плечами – 20 лет военной службы, по возвращении в республику – еще 25 лет при службе федеральной: налоговая полиция, наркоконтроль, финансовый надзор... Последняя должность – и. о. заместителя республиканского управления федерального казначейства.

 – Делать выводы очень рано, – сразу же оговаривается Шаков. – Скажу то, что приятно удивило. Первое: несмотря на очень непростую ситуацию, аппарат добросовестно продолжает работать. Без упреков, без интриг, ни перебоев, ни задержек – оперативно, качественно, в установленные сроки. Второе – очень предварительно, но пока что среди начальников подразделений никакой некомпетентности я не заметил.

Аппаратная осторожность – пожалуй, то, что нужно в «очень непростой ситуации». Насколько она непроста, показывает само назначение Шакова. Из казначейства на чисто региональную службу перейти он мог либо с согласия федеральных коллег, что не так просто – Руслан Шаков в системе на отличном счету, таких кадров в любом регионе не хватает, либо по настойчивому пожеланию, как принято здесь говорить, «из-за пределов республики».

– На местах люди, наверное, волнуются, – предполагает и. о. главы Хабезского района. – Но мы с коллегами пока условились так: делаем свое дело, желательно без сбоев и без парализации. Годами накапливались проблемы ремонта, износа оборудования. Наша задача – меньше лезть в политику, где не нам давать оценки. Надо переждать какое-то время: пусть правоохранительная система выяснит, какие факты имели место, а какие нет. А нам – вплоть до глав поселковых советов – остаются обычные дела. Садик, школа, тепло, свет, мусорка, бесхозные животные. Набирается, набирается.

Звучит вполне привычно. Если не учитывать, что первое совещание Руслан Шаков провел не по хозяйственной, а по налоговой проблематике. В частности – по главному для этих мест: по земле. Распределение, использование, соответствие – материи скучные и, вполне возможно, для кого-то в этих местах неприятные.

– Есть вопросы по собираемости, – не скрывает и. о. районного главы. – Конечно, люди до последнего десятилетия здесь никогда так неплохо не жили. Дворец культуры какой. Парк какой. Стадион, дороги, спортивные площадки – европейский уровень. Я в детстве на коромысле воду таскал. Печка в четыре–пять утра затухала – просыпались от холода, разжигали по новой. Еще недавно так было, теперь – куда лучше...

– И при этом – налицо имущественное расслоение людей, очень серьезное. И никто дополнительных денег нам на район не даст, – возвращается Шаков к знакомой ему налоговой теме. – Задач – бесчисленное множество. Правильно собирая налоги, мы получим какие-то дополнительные средства, чтобы решать текущие вопросы. И проверим, как используется земля.

* * *

О земле – отнюдь не только в Хабезском районе, о том, чего ждут и чему готовы противодействовать местные политики в «крайне непростой ситуации» после ареста Арашуковых, а также о том, к чему Карачаево-Черкесия пришла через двадцать лет после большого межнационального противостояния – обо всем этом, пожалуй, лучше расскажем отдельно.