Как победить русскую смерть

Уважаемые посетители! Надевать бахилы НЕОБЯЗАТЕЛЬНО. Они сваливаются, ноги в них не дышат, от грязи они не защищают. Просто отряхивайте и вытирайте ноги.
Вы можете принести с собой домашнюю обувь, если удобно. Будьте как дома!
У нас чисто, потому что мы моем.
Административный директор Алексей Александрович Васиков.

В хосписе очень тепло. То есть не в хосписе, а в Доме милосердия кузнеца Лобова. Георгий Лобов – кузнец из Поречья-Рыбного, с которого и началась новая история места, которое до нынешнего года было сельским домом сестринского ухода. История обычная: жена умерла, у самого – рак в терминальной, «хочу умереть в родном селе». Дом ухода, откуда виден дом самого Георгия Александровича – и полное отсутствие обезболивающих, по штату в этих домах не положенных.

Таких, как Лобов, нынешней весной вместе с ним здесь было трое – из полутора десятков пациентов, они же проживающие. Один из волонтеров хосписа вспомнил, что «по обезболиванию – это к Нюте», то есть к Анне Федермессер, фонд помощи хосписам «Вера». То, что последовало за этим – со всеми драматическими поворотами: поиск обезболивающих, временное закрытие дома по отсутствию лицензии, тяжелый переезд стариков в Ростов Великий, их возвращение в Поречье и многое другое – лучше всего описано самой Анной.

Итог же – на конец 2018 года – таков. Фонд «Вера» взял дом в управление. Появились деньги благотворителей – 14 миллионов рублей за полгода, на следующий год – около 30 миллионов, включая ремонт. Небольшой, самый необходимый ремонт уже сделан. Ну и в Поречье едва не приехал Владимир Путин, когда был в Ярославле: подвела погода. Президент отправил Дому милосердия видеопоздравление, с подарками приехали Татьяна Голикова и Сергей Кириенко.

На эту тему
• В России впервые узаконят право на обезболивание
• В хосписе «Дом с маяком» объяснили занижение числа нуждающихся в лекарствах детей
• Почему люди не забывают Доктора Лизу

И, наверное, главное. «Георгий Лобов ушел из жизни без боли и страха», – подчеркивается в импровизированном буклете Дома милосердия: четыре странички формата А4.

– Его спросили, хочет ли он, чтобы Дом назвали его именем, – говорит Алексей Васиков, ставший административным директором хосписа в этом году. – Георгий Александрович сказал, что да. «Пойдет» – так сказал.

Жил-был цикорий

– Картофелетерочный завод, цех обжига цикория, – показывает на окрестности хосписа Александр Морозов, сотрудник музея «Ростовский кремль». – А там давили масло из мяты и других лекарственных растений. Все это было неподалеку от усадьбы Устимовых, где мы находимся...

(фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД)

Устимовы – богатые пореченские крестьяне, «поднявшиеся» именно что на мяте, шалфее и прочем. От хлебопашества в Поречье отказались еще в начале XVIII века. Село – как уверяет Вера Куприна, хранитель музея «Пореченский огородник» – родина, собственно, российского огородничества. Тем и разбогатело.

– Когда шел ледник, озеро Неро – на его берегу и мы стоим, и Ростов стоит – выталкивало почву. Когда ледник ушел, образовалась почвенная благодатная среда, – объясняет Вера Геннадьевна. – Озеро защищает с одной стороны, холмы – с другой. Не случайно Петр Первый послал именно наших крестьян в Голландию учиться растить лекарственные травы.

Взгляд падает на дореволюционную этикетку: «Цикорiй лучш. сортъ братьевъ Пыховыхъ». Цикорий – очередной местный специалитет, кормивший Поречье до того, как кофе стал дешев и массово доступен. Пыхов-Церковный переулок в центре Москвы – это в честь пореченских уроженцев: жили на Тверской-Ямской.

– А горошек, лук и знаменитый пореченский огурец – это и всегда могли, и до сих пор можем, – Вера Куприна переходит от оборудования для засушки овощей («по ним в Первую мировую наше село получило огромный контракт для армии») к стендам «Растим огурчики» и «Эх, Засолю-ка».

Что же до крестьян, а потом купцов Устимовых, то перед революцией они переехали в соседнее село Петровское. Свою двухэтажную кирпичную усадьбу в Поречье – лепнина, анфилады комнат, голландская печь с изразцами – они отдали под дом для бедных. Еще проще – богадельню. После Гражданской войны там открыли больницу, просуществовавшую до конца ХХ века. По нынешним временам – многопрофильную: взрослые, дети, поликлиника, роддом...

– Здесь родилась моя мама, тут умер мой дед. Я сам здесь в детстве с ангиной лежал, – говорит Александр Морозов. – В начале 2000-х больницу закрыли. Открыли дом сестринского ухода. А дальше вы уже знаете.

Кремль на тумбочке

Если вы оказались в нашем Доме милосердия имени кузнеца Лобова – значит, у вашего близкого, да и у вас тоже, сейчас непростое время. Наша задача – помогать вам, быть рядом, стараться опережать неприятные симптомы болезни, поддерживать не только пациента, но и всю семью.

Если вы хотите поблагодарить кого-то из персонала, пожалуйста, НИКОГДА не предлагайте деньги. Не обижайте нас. Наша помощь для вас – от сердца, и мы все получаем достойные зарплаты.

Мы будем признательны, если вы напишете благодарность. Это очень приятно и даст нам возможность дополнительно премировать персонал. И мы будем признательны, если вы на что-то пожалуетесь. Это поможет улучшить нашу работу.

– Не дам конфет пока что, – предупреждает Валентина Леонидовна, старшая сестра. – Конфет наешься – есть не захочешь, а обед скоро... Ну ладно, бери парочку.

«Речь ограничена» – предупреждает бумажка над кроватью Николая С., 80 лет. Николай Иванович из старейшин Дома милосердия – живет тут более десяти лет. С ним можно пообщаться, дав ему в руки лист с большими буквами алфавита. Услышать, то есть увидеть его «Нормально» в ответ на «Ну как сегодня?» – это примерно минута. Слово «тельняшка» – в ней он пьет чай, а какие конфеты без чая? – идет быстрее: «тлняш», все понятно. Николаю Ивановичу помогают переодеться и усесться поудобнее.

– Белье теперь цветное, домашнее, – обращает внимание Валентина Леонидовна. – Как Анна Константиновна (Федермессер – прим. ВЗГЛЯД) говорит: все тут должно быть как дома – потому что это дом и есть. И посмотрите – клеенок под ним нет. Теперь есть памперсы и все, что надо. Чего не хватало.

Конфеты в картонной Спасской башне стоят на каждой тумбочке. «Каждому по Кремлю» – общее для всех подарков, которые привезли Голикова и Кириенко. Дальше все у каждого свое, по заранее собранным просьбам. Кому-то – кофту с пуговицами, кому-то – плед. Нине Николаевне («79 лет, не видит») – специальный плеер с наушниками.

(фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД)

– Музыку люблю очень, – говорит она, надевая с помощью Алексея Васикова парадный халат. – Вы ведь фотографировать будете, мне красивой надо быть. Только чтобы ковер вошел, мой любимый. Из дому сюда взяла. Красивый, с оленями – вы же видите, какой он красивый.

Анне Даниловне (на бумажке – «96 лет», без подробностей) привезли красные цветы в горшках. Она любит цветы – настолько, что встает сама и сама же их поливает. Не только на подоконнике рядом со своей кроватью, но и в соседних комнатах.

– Если бабушке незачем вставать, то она не встанет, – вполголоса говорит Валентина Леонидовна. – Анна Даниловна хочет быть на ногах. Она встает. Мы помогаем.

Тех, кто не встает, тоже немало: большинству – за восемьдесят, а то и за девяносто. По три, по пять, по десять лет в усадьбе Устимовых. Наследство фонду «Вера» досталось честное и достойное. Даже в доме сестринского ухода – без нынешних денег и внимания, но с теми же сестрами и нянечками – люди жили долго. Нетипично долго.

– Глядите, какая штука классная, – показывает Валентина Леонидовна передвижную лежачую ванну, купленную в этом году. – Мечтать о таком не могли, очень хорошо для проживающих.

– Может, в лото? – предлагает Нина Алексеевна («93 года»), выходя к пушистой елке с большими расписными шарами – тоже из подарков.

– Не надо, – советует спецкору газеты ВЗГЛЯД административный директор. – Нет, никаких проблем, она в полном порядке, она прекрасная. Но... выигрывает все время.

«Смерть – она про другое»

– Есть две задачи, – объясняет Алексей Васиков. – Социальная – это бабушки. Которые здесь жили, живут и будут жить. Паллиативная – это помощь тем, кому...

Небольшая пауза.

– Кому помочь нельзя?

– Можно, – уверен Васиков. – Можно сделать многое, чтобы боль ушла. Чтобы человек сосредоточился на последних желаниях. Все обдумать, все решить до конца. Может, прощения попросить. Это тоже важно.

– А если паллиативных больше, но мест нет? Их и так пока всего шестнадцать – и таких, и таких.

– Развиваем помощь на дому, – говорит Алексей Александрович. – Купили машину, восемь человек уже помощь получают. Умирать, конечно, удобнее дома. Когда умирал отец Настеньки, моей жены, мы не знали, что происходит, как правильно обезболивать, что делать. Притом что Настя врач, и врач отличный. Просто смерть – она про другое. Остающихся в живых надо всему обучить. Рассказать. Дать правильные рекомендации и препараты.

Алексей десять лет работал в Ярославле. Там познакомился с Анастасией, другой уроженкой Поречья: «Представляете, надо было уехать в Ярославль, чтобы как-то соприкоснуться». Теперь – семья, дети. В Ярославле у Алексея Александровича остался налаженный бизнес: семь сотрудников, создание сайтов и проекты для рекламщиков. На жизнь хватает. Если нет неотложных дел в Доме милосердия, то отъехать и посмотреть, как идут дела, можно всегда – час дороги всего. Для остального есть интернет.

– ...Настя – одна из первых, кто вложил в меня другую мысль, – говорит Алексей Александрович. – Не ту, которую вкладывали молодежи в Поречье: надо вырасти, выучиться и куда-то из села уехать. А что надо возвращаться и работать здесь.

(фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД)

Вернуться пришлось по семейным обстоятельствам: год провели около отца Анастасии. В январе ей предложили возглавить пореченскую медицину – стать врачом общей практики и принять дом сестринского ухода. По сути – отстроить эту медицину заново. В Поречье в начале 2000-х закрылась не только больница, но и поликлиника – задолго до всех оптимизаций; так что к докторам до последнего времени отсюда ездили в Ростов. Либо ходили на консервный завод – где фельдшером работала Нина Зеймуль, до недавнего времени возглавлявшая и дом ухода. Совмещение всего и вся. Что куда лучше, если альтернатива – никому и ничего.

Выборы и прочая жизнь

«Путин не приехал, чтобы не влиять на выборы», – уверены в селе. Не Приморьем единым: в тот же день голосования в Поречье (население – 1637 человек по последней переписи) выбирали главу сельского поселения. Причем на досрочных выборах. Предыдущий глава, Михаил Суворов, в прошлом году был арестован – взятка, 50 000 рублей. Брал, как утверждают адвокаты, не себе, а на оборудование в Поречье-Рыбном остановки автобуса. Приговор был в августе, шесть с половиной лет условно.

Судя по граффити «Поречье за Кузнецова» и «Геннадич – вперед!!!», кампания в этом селе Ярославской области шла не менее напряженно, чем на Дальнем Востоке. С одной стороны – Вячеслав Геннадьевич Кузнецов: некогда возглавлял Поречье, затем ушел в руководство Ростовского района. С другой – победитель праймериз ЕР Ольга Кутинская, завуч местной школы, а с октября еще и глава муниципального совета.

Ольга Владимировна набрала на полсотни голосов больше, получив 51 процент. Теперь Кутинская принимает дела. Среди насущных – найти для школы учителя географии. Вместо себя. Школа немаленькая, более 150 учеников. Самых старших классов в этом году нет, но скоро будут и они – «материнский капитал и вообще жизнь получше стала, чем раньше», объясняет бывший завуч. К примеру, консервный завод – несмотря на реорганизации и оптимизации – работает. Зарплаты рабочих – в диапазоне от 10 до 15 тысяч рублей. Если выполнять план, а он велик.

– Мама моя в прошлом месяце 16 тысяч получила, – сообщает Ольга Кутинская. – Гордится, но тяжело было.

На прочую жизнь, отличную от заводских и примерно таких же прочих зарплат (если они есть, конечно), в столице российского огородничества зарабатывают, собственно, огородами. Теми же огурцами, цветами. И рассадой, которая в последнее время идет лучше всего. За сезон в среднем можно выручить до 700 тысяч рублей. Но вложений в теплицы, плодородную землю, семена и прочее никто не отменял.

– Соответственно, остается где-то 400 тысяч, – подсчитывает Вера Куприна из музея огородничества. – Переложить на семью – получается где-то еще одна заводская зарплата на каждого.

Как хоспису спасти село

Дорогие пациенты, родственники и друзья наших пациентов!
Мы рады, когда к нам и нашим пациентам приезжают гости. Мы не музей и не библиотека.
К нам МОЖНО приходить с детьми, даже с самыми маленькими. Мы понимаем важность их присутствия.
У нас можно играть, разговаривать, петь и смеяться.
Приезжайте к нам с маленькими, но очень важными гостями. Это для нас совершенно не затруднительно!

«Через развитие одного из наиболее востребованных социальных сервисов – помощь пожилым, тяжелобольным и умирающим, поспособствовать росту локальной экономики в рамках сельского поселения». Проект перезапуска здешней экономики «Поречье – социальное село» разработан фондом «Вера» и его партнерами.

Среди «предпосылок и возможностей» его реализации – «прирост пожилого населения, растущий спрос на социальные услуги и паллиативную помощь»; «потрясающий церковный комплекс, богатая история, исторически развитое огородничество, торговля»; «значительные площади земли»; «удобное расположение, в непосредственной близости от федеральной трассы». Отдельно – «экология, леса, прекрасный вводный ресурс»: озеро Неро, в которое именно здесь впадает река Сара, бывшая Гда.

Разумеется, на хосписе как таковом никто зарабатывать не собирается. Хотят развивать Дом милосердия, паллиативные службы и образование для волонтеров. Строить в Поречье «минимальную достойную инфраструктуру» для туристов – «позволяющую переночевать, поесть, помыться, купить сувениры, провести вечер и т. д.». Вернуть огородничество. А если все удастся – если поедут туристы, если заработают «значительные площади земли», если при хосписе откроется кинотеатр, центр обучения волонтеров и много чего еще – распространять опыт оживления этой самой локальной экономики.

(фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД)

– Бизнес – про деньги, чтобы Дом милосердия был про жизнь, – формулирует Алексей Васиков. – И чтобы Поречье стало про жизнь. Про достойную жизнь, про собственные традиции, про те же рабочие места. В этой схеме хоспис – точка для дальнейшего развития всего-всего. Хоспис для жизни, если хотите. Мы – хотим...

Колокольня Никитского храма построена в центре Поречья-Рыбного в конце XVIII века. С тех пор она – самая высокая из сельских в России. До креста 94 метра; у Ивана Великого в Москве чуть более 80. 21 колокол – 10 больших, 11 для курантов – тоже рекорд для церквей на селе, но из прежнего времени. Лет сто назад все колокола отсюда, разумеется, посшибали – в рамках борьбы с «опиумом для народа».

Сейчас колокольня – памятник федерального значения, обретается на балансе у сельского дома культуры. Бюджет и вид – соответствующий: не разваливается дальше – и на том спасибо, без иронии. Прошлогодние попытки областной общественной палаты заинтересовать РПЦ благословлены не были. Что тоже можно понять. Колокольня прекрасна даже в нынешнем устрашающем виде. Но в реставрацию храмового комплекса – а по факту восстановление, ведь ни колоколов, ни тем более курантов нет и в помине – вкладывать и вкладывать.

Проехать мимо колокольни у Татьяны Голиковой и Сергея Кириенко не было никакой возможности. Так что и возникший у Минкультуры РФ интерес к объекту неожиданным назвать никак нельзя. Министр Владимир Мединский срочно запросил в музее-заповеднике «Ростовский кремль» справку о колокольне и других достопримечательностях Поречья. Решение, учитывая состояние колокольни, может, и запоздалое – но от того не менее логичное. Музей – федеральный, специалистов по истории там немало, сам Ростов Великий находится в десятке километров от села, а возможные деньги несколько отличаются от сельского бюджета.

Похоже, хоспис уже начал работать на Поречье. Не дожидаясь Нового года.

Словечко, сердечко...

Дорогие пациенты, родственники и друзья наших пациентов!
У нас КРУГЛОСУТОЧНОЕ посещение.
У нас НЕТ платных услуг.
Мы РАДЫ замечаниям и предложениям.
У нас приветствуются посещения с детьми.

Вы всегда можете остаться ночевать, для чего в доме есть кровати-раскладушки. Средства ухода, дополнительный комплект постельного белья, подушка, плед, одеяло – все это вы можете взять у старшей сестры.

Это бесплатно и для нас совершенно не затруднительно!

Родственников и друзей в Доме милосердия не наблюдается. Здесь уверяют, что день рабочий, а работа у многих – тот же Ростов, Ярославль, Москва. В царское время на отхожие промыслы – либо в губернский центр, либо в столицы, а также по всей близлежащей империи – уходили до трети жителей Поречья. Торговля травами, огурцами либо луком – для Москвы послаще, для Питера поядовитее.

Сейчас едут просто работать. Если работа есть.

– Тут словечко, там сердечко, – описывает сотрудница хосписа Анна свое нынешнее дело: несколько открыток к Новому году. – Родные ведь хотят от своих поздравления получить.

Слова разные, от самих проживающих. Тех, кто говорит.

– И пишу сама, потому что писать ведь могут... ну, не все, – констатирует Анна. – Но подпишутся обязательно.

– Вот еще почитайте, тут важное, – протягивает Алексей Васиков свой смартфон. – Нюта написала, я перепостил.

«Ни один человек из тех, кому предстоит уйти в этих стенах, не будет чувствовать себя брошенным или «сданным». Ни про кого в этих стенах нельзя будет сказать «отмучался».

Тут – дом. А дом – это безопасность, забота, любовь, жизнь. Дома не страшно и не стыдно. А в доме милосердия еще и не больно и не одиноко... Все жители нашего дома понимают, что эта зима, и елка, и мандарины могут быть последними, поэтому в их жизни нет больше места суете и обидам, а есть только любовь и благодарность».

Сестра Анна возвращается к открыткам. Слова везде разные. О чем – тайна переписки. Но и любовь, и благодарность там есть. У Анны хороший почерк.