Игорь Караулов Игорь Караулов Русские за рубежом тоже выбрали Россию

Люди, уехавшие из страны в последние годы, проходят трудную школу, в которой проясняется их отношение и к загранице, и к родной стране. Собственно, мы все проходим такую школу, но у них это прямо-таки интенсив.

2 комментария
Ирина Алкснис Ирина Алкснис На выборах президента ценится каждый голос

В силу феноменальной активности граждан, благодаря очередям на избирательные участки в самых разных уголках света, выбор России неоспорим – и для нас самих, и для остального мира. На таком фоне западные заклинания о непризнании их результатов выглядят просто жалким лепетом.

0 комментариев
Сергей Миркин Сергей Миркин Для Донбасса это были необычные выборы

Выборы для многих жителей Донбасса подобны именинному пирогу на день рождения. Мой товарищ из Донецка сказал, что, проголосовав, окончательно почувствовал себя полноценным гражданином России – хотя паспорт получил в 2020 году.

3 комментария
2 сентября 2017, 10:20 • Общество

«У китайцев половина войска были наркоманами»

"У китайцев половина войска были наркоманами"

«У китайцев половина войска были наркоманами»
@ Галина Санько/РИА «Новости»

Tекст: Светлана Белоусова

«Я был тэйсинтай – смертник, но сдался в плен вместо того, чтобы сделать себе харакири. А по нашим обычаям вся семья предателя покрывается позором. В общем, меня в Японии никто не ждет», – рассказал газете ВЗГЛЯД Петр Танака, единственный живущий в России камикадзе, воевавший против СССР в японской Квантунской армии.

В России 2 сентября отмечают День воинской славы – день окончания Второй мировой войны. Вспоминаем героев, отстаивавших честь и свободу родины на всех фронтах. Говорим им добрые слова. И чаще всего совершенно не задумываемся о тех, кто воевал против нас – воевал не из ненависти, а просто потому, что родился на другой земле и искренне верил в то, что его ведут правильным путем.

Один из них – 90-летний бывший японский камикадзе. В 1945 году он не сомневался в том, что обязан выполнить долг перед своей страной. И кто знает, скольких советских солдат положил, будучи пулеметчиком в отряде солдат-смертников Квантунской армии.

Его зовут Петр Танака. Или – в как в юности – Акио, что в переводе с японского означает «яркий мужчина». Без малого полвека он честно работал – мотористом, пастухом, кочегаром – на экономику сначала СССР, потом РФ. Давно разучился писать и читать иероглифы. Разговаривая по-японски, с трудом подбирает слова. На вопрос: «Хотелось бы вернуться на родину?» – чаще всего отвечает: «Нет!» Наверное, так оно и есть. Однако по ночам, пусть и не часто, видит во сне цветущую сакуру.

В этом году Танака-сан (или сельский пенсионер дядя Петя) все-таки поедет в Японию. Так сложилась жизнь.

Петр Танака (фото: Андрей Лазурин)

Петр Танака (фото: Андрей Лазурин)

ВЗГЛЯДВы, господин Танака, через месяц собираетесь в Японию. Но почему все-таки так долго – больше семи десятков лет – откладывали поездку?

Петр Танака: С моей пенсией далеко не уедешь.

ВЗГЛЯД: Ну хорошо, это сейчас. А раньше, когда работали? Неужели не хотелось встретиться с родственниками?

П. Т.: Так у меня ж там никого не осталось. Мамы не стало, когда мне было четыре года. Отец тоже умер. И мачеха.

ВЗГЛЯД: А сестра? Она ведь, если не ошибаюсь, жива?

П. Т.: Жива, только я про нее ничего не знаю. Она даже не ответила на письмо-запрос, который ей отправило генконсульство Японии. Видимо, не может простить. Я же был тэйсинтай – доброволец-смертник, но сдался в плен вместо того, чтобы сделать себе харакири. Кодекс камикадзе – слышали, знаете?

ВЗГЛЯД: Конечно. Даже выписала, когда ехала к вам: «Смерть легче пуха, ты ее даже не почувствуешь, поэтому бояться умереть не стоит. Все произойдет мгновенно, и душа твоя обретет вечность, а имя – уважение в обществе».

П. Т.: Ну вот... А я не разрезал себе живот, значит, стал предателем. А по нашим обычаям вся семья предателя покрывается позором.

В общем, меня в Японии никто не ждет. Разве что сакура? Она ведь уже 72 весны без меня цвела. Может, помнит своего Акио, как вы думаете?

ВЗГЛЯД: Помнит, не сомневайтесь. Но объясните, пожалуйста, что вас заставило записаться в отряд смертников?

П. Т.: В 1943 году, когда я окончил восемь классов школы, война была в самом разгаре и наши власти призывали молодежь идти добровольцами на фронт. Я и пошел.

Меня записали – не помню, правда, в какую часть. В общем, в Квантунскую армию.

ВЗГЛЯД: Вы уже умели стрелять? Или добровольцев сначала посылали в какую-то школу молодого бойца?

П. Т.: Ничего такого не было. Через неделю посадили в поезд, отправили в Маньчжурию. Там было тогда более миллиона японских солдат. А стрелять нас учили еще в школе – и из карабина, и из автомата, и из пулемета.

ВЗГЛЯД: Свой первый день на фронте помните?

П. Т.: Еще бы! Выкопали ячейки, установили пулеметы. Китайцы нас атакуют, стреляют, мы – в них. И мы, и они погибали тысячами...

Видите, у меня следы на обеих руках? Это в меня китайский пулеметчик попал.

ВЗГЛЯД: В госпитале долго лежали? 

П. Т.: Совсем не лежал. Доктор намазал мне чем-то раны, забинтовал, а через два дня я снял бинты – и снова воевать. Больно, конечно, было, но меня за это наградили медалью.

ВЗГЛЯД: И присвоили звание сержанта? 

П. Т.: Нет. Сержантом – гунсо – я стал позже, когда взял в плен большого китайского начальника, генерала.

ВЗГЛЯД: Как вам это удалось?

П. Т.: Да как – как?.. Пошли ночью, впятером. Ползком, тихонько-тихонько. Один из наших в часового метнул нож – и насмерть. Я открыл палатку, вижу – генерал спит, укрывшись ковром. А под подушкой – пистолет.

Я пистолет из-под подушки вытащил, генерала в простыню замотал и потащил.

ВЗГЛЯД: Погодите, погодите, господин Танака! Генерал что – не кричал и не сопротивлялся?

П. Т.: Так он же был в наркотическом опьянении. У китайцев половина войска были наркоманами. Да и вообще они плохо воевали. Накурятся своих наркотиков и спят под кустами. Какие ж это солдаты?

В общем, за выполнение этого задания мне вручили золотую медаль, присвоили звание сержанта, и я стал командиром. У меня в подчинении было 27 человек.

ВЗГЛЯД: Как вас на передовой кормили?

П. Т.: Еды хватало. Повар варил кашу и суп на большом костре, а когда не мог готовить, нам давали сухой паек.

ВЗГЛЯД: С обмундированием тоже все было хорошо?

П. Т.: С этим – по-разному. Кадровые части имели полные комплекты формы, а пополнению не хватало ботинок, солдаты плели себе сандалии из соломы.

Акио Танака (фото: из личного архива)

Акио Танака (фото: из личного архива)

ВЗГЛЯД: А где вы мылись, приводили себя в порядок?

П. Т.: Какое мытье?! В войну некогда и негде было мыться. Это было очень тяжело – жара же стояла страшная, все мучились. Ходили по очереди к болоту или к луже, там и мылись. Без мыла, конечно, его не было совсем. Песком натрешься – вот тебе и вся гигиена. 

ВЗГЛЯД: Но с информацией, надеюсь, все было нормально? Вы знали, что был взят Берлин, что закончилась война в Германии?

П. Т.: Все мы знали.

ВЗГЛЯД: Артисты к вам приезжали?

П. Т.: Бывали. Помню, ансамбль – человек тридцать парней и девушек. Как раз затишье было, мы все сидели по своим окопам, а они на горке танцевали, песни пели. Не русские, конечно, наши, японские.

ВЗГЛЯД: Понятно, что не русские, вы ж с русскими тогда воевали. А как, кстати, вам советские солдаты? Лучше, чем китайские?

П. Т.: Да что там говорить... Конечно. Но и мы хорошо сражались. У русских были большие танки, в них садились по четыре–пять человек, а в наши – только три. Однако и мы хорошо стреляли.

ВЗГЛЯД: Сильному противнику не обидно и проиграть.

П. Т.: Что вам сказать... Это ведь не мы проиграли – наши генералы подписали капитуляцию. А мы воевали хорошо, смерти не боялись.

ВЗГЛЯД: Как с вами обращались, когда вы попали в плен?

П. Т.: В Хабаровске? Хорошо обращались, не били, кормили вовремя, рыбу соленую часто давали, горбушу.

С немцами, конечно, обходились хуже. Мне их было жалко, я им частенько отдавал свой паек – рисовую кашу. В пакет бумажный заворачивал и носил.

ВЗГЛЯД: Когда японских военнопленных начали отправлять на родину, многие уехали. Почему же вы остались?

П. Т.: Уехали рядовые. А мы, командиры, были уверены, что на родине нас за предательство либо повесят, либо расстреляют. В Японии закон строг. 

ВЗГЛЯД: Вы, вернувшись в 55-м, попали бы под трибунал, так?

П. Т.: Точно.

ВЗГЛЯД: А сейчас поедете – вам это не грозит? Прошел срок давности?

П. Т.: Ну, думаю, таким стариком военный трибунал вряд ли заинтересуется.

ВЗГЛЯД: Вот уж на старика вы точно не похожи! 

П. Т.: Елки-палки, неужели правда молодо выгляжу? Эх, жаль, жизнь быстро пролетела.

ВЗГЛЯД: Жалеете, что пришлось большую ее часть провести не на родине, или стали в России совсем своим?

П. Т.: Своим в России, скажу честно, я так и не стал. А про родину – что ж... Очень, конечно, хочется посмотреть, как там сегодня живут. А вы в самом деле думаете, что моя сакура меня все еще ждет?

Автор и редакция благодарят за помощь в организации этого интервью Андрея Лазурина, председателя международного военно-исторического объединения FRONT LINE.

..............