В понедельник появилась неофициальная информация о том, что в этом году молодых людей с Северного Кавказа не будут призывать в вооруженные силы. Эксперты усомнились в ее достоверности, но вместе с тем отметили, что ситуация с неуставными взаимоотношениями на этнической почве за последние годы изменилась. Объясняют это целым рядом причин.

В понедельник высокопоставленный источник РИА «Новости» в Минобороны РФ сообщил, что в этом году призыв новобранцев из регионов Северного Кавказа вестись не будет.

Основная проблема – сама армия, готовность командирского корпуса принимать и то, и другое пополнение

«В этом году Минобороны не будет осуществлять призыв в армию как жителей Северного Кавказа, так и уроженцев кавказских республик, проживающих в других регионах России», – сказал он.

По его словам, военное ведомство решило продлить мораторий, который был введен в прошлом году, а связано это с борьбой с так называемыми дедовщиной и землячествами в воинских коллективах.

На прошлой неделе ситуация с призывом новобранцев с Северного Кавказа обсуждалась на встрече полпреда президента в СКФО Александра Хлопонина с журналистами. «Мы говорим о том, что есть эти проблемы, мы знаем, что, к примеру, из Дагестана почти никого не забирают. Мы работаем над ней», – сказал Хлопонин.

В ответ дагестанский журналист заявил об известных ему попытках дать взятку представителям военкомата, чтобы молодых людей все-таки забрали в армию.

В свою очередь полпред обратил внимание, что нельзя рассматривать армию как бесплатную «кормушку». «В армии ничего нет бесплатного, и за год профессионалом в современной армии не станешь. Кроме того, жители Кавказа себя с лопатой не воспринимают», – сказал Хлопонин.

«Но почему мы пытаемся послать всех в армию? Я сам служил в армии, и с точки зрения общения и толерантности это очень полезно, но все-таки мы переходим на контрактную основу, профессиональную», – добавил полпред.

Он заявил, что считает жителей Кавказа настоящими воинами. «Но пусть идут в профессиональную армию – и давайте решать проблему, почему не идут по контракту», – сказал он.

Масштабный призыв из Чечни в армию прервался в 1990-е годы, когда в регионе хозяйничали сепаратисты. Практику призыва возобновили в 2000 году, что сразу обернулось крупными скандалами в связи со столкновениями призывников из Чечни с сослуживцами, но с 2005 года выходцев из республики перестали направлять для прохождения службы в другие регионы.

Об отмене призыва из других республик ранее официально не заявлялось.

По словам координатора общественной инициативы «Гражданин и армия» Сергея Кривенко, в прошлом году «сократили призыв в Дагестане, несмотря на недовольство руководства республики». «Общих данных фактически нет, но недавно появилась информация из Калининграда о том, что за прошлый год, когда на Балтийский флот перестали распределять призывников с Северного Кавказа, уровень насильственных преступлений упал на 30%. Связано это или нет, не знаю, но такая цифра существует», – прокомментировал он газете ВЗГЛЯД.

«Все случаи насилия вообще возникают в основном из-за того, что менталитет призывников из Центральной России и с Северного Кавказа очень различается, а наши командиры не очень умеют работать с выходцами с Северного Кавказа. Психологов сейчас мало, их сократили. В итоге любые межкультурные конфликты могут привести к напряжению», – продолжил Кривенко.

«Ребята с Северного Кавказа идут в армию с другими установками, с другим менталитетом, который надо учитывать. С ними работать можно. Есть опыт, когда им объясняют, они принимают, начинают вести себя так, как положено в армии.

Сейчас идет реформа военного образования, но, наверное, новые учебные центры еще не заработали в полную силу, сержантский состав еще не появился. Поэтому все эти проблемы сохраняются, и решение о сокращении количества призываемых, пока армия не пополнится новыми сержантами и офицерами, может иметь место», – считает он.

В то же время председатель Общественного совета при Минобороны Игорь Коротченко не подтвердил информацию о якобы моратории на призыв из регионов Северного Кавказа, а сокращение призыва в Дагестане объяснил тем, что в республике намного больше молодых людей призывного возраста, чем подлежат призыву в соответствии с региональной квотой.

«Главное организационно-мобилизационное управление Генштаба вооруженных сил в каждую призывную кампанию готовит разнарядку по регионам, и на каждый регион выдается определенное задание на призыв, – рассказал он. – На Северном Кавказе переизбыток призывных ресурсов, это связано с демографической ситуацией. По другим регионам демографическая ситуация несколько иная. Утверждение, что есть решение не брать никого с Северного Кавказа, неправильное. Просто получается, что в каких-то регионах России дефицит призывных ресурсов, а в каких-то – переизбыток. Но мы не можем за счет какого-то региона увеличивать квоту, а за счет какого-то уменьшать. Осуществляется пропорциональное распределение квот по субъектам Федерации. Мы призываем равномерно: Генеральный штаб делит число призывников, которых необходимо призвать, на количество субъектов».

«Цифра призыва на Северном Кавказе такая же, как в других субъектах, – добавил он. – Но очевидно, что в условиях Северного Кавказа больше призывного контингента, чем требуется под конкретную призывную кампанию, и за счет этого есть возможность отобрать более качественный призывной контингент: взять более физически подготовленных ребят, с лучшими данными по психологической устойчивости, с уровнем образования. А в каких-то других регионах мы берем всех, кто физически годен служить, там не до выбора. Не думаю, что эти ограничения носят намеренный характер. Единственное, что мы знаем: призывники из Чечни распределяются в органы внутренних дел, которые действуют на территории республики.

Из Дагестана призывают столько же, сколько из других областей, просто количество потенциальных призывников там больше квоты по призыву».

При этом Коротченко отметил, что, хотя призывать с Северного Кавказа меньше не стали, ситуация, по его мнению, действительно улучшилась.

«В прошлом были вопиющие случаи неуставных взаимоотношений на этнической почве: когда из солдат славянской национальности выкладывали слово «Кавказ» и прочие. За последний год, насколько я помню, таких вопиющих случаев не было. Главная военная прокуратура не дает нам такой статистики. Я полагаю, это свидетельствует о том, что проблема решается.

Необходимо пропорциональное распределение призывников с Северного Кавказа по воинским частям. Моноэтнические части нам категорически противопоказаны. «Диких дивизий» создавать не следует», – сказал он.

«Раньше призывники с Северного Кавказа, ссылаясь на традиции, отказывались выполнять такую работу, как дежурство по столовой, уборка помещений в нарядах по внутренней службе. Сейчас, в связи с тем что все функции по обслуживанию воинских подразделений переданы на аутсорсинг гражданским коммерческим структурам, утрачена база для такого рода неуставных взаимоотношений.

Кроме того, я так понимаю, что командиры и начальники всех степеней убрали эти факты. Это связано с увеличением требований к офицерскому составу. Сегодня офицеры получают в 2,5–3 раза больше, чем до того, и люди качественно мотивированы на исполнение своих обязанностей воинской службы. Во-вторых, у нас увеличивается количество контрактников, которые тоже зачисляются на новое денежное довольствие – оно составляет 35–40 тысяч рублей в месяц. За эти деньги профессиональные сержанты-контрактники исполняют свои обязанности более эффективно, чем раньше, потому что люди боятся потерять свое место и, соответственно, следят за воинской дисциплиной в подразделениях. В целом этими факторами, я так понимаю, удалось изменить атмосферу к лучшему. Во всяком случае, я не помню, чтобы нам за последние 1,5–2 года военная прокуратура либо средства массовой информации сообщали о фактах неуставных взаимоотношений на этнической основе. Скрыть сегодня что-либо невозможно: любые вопиющие факты неуставных взаимоотношений моментально благодаря интернету, солдатским матерям и Главной военной прокуратуре становятся достоянием общества. Если последние два года о таких случаях не пишут, можно сделать вывод, что ситуация переломлена, по крайней мере на основании официальной статистики», – заключил председатель Общественного совета.

Военный эксперт Владислав Шурыгин также считает, что вряд ли с Северного Кавказа перестали набирать призывников. «Северный Кавказ большой. С Осетии всегда был отличный призыв, никаких проблем не было, Ингушетия и Чечня – другой разговор, Дагестан – третий. Есть русские, которые там живут. О чем идет речь, пока непонятно. В прошлом году призыв был ограничен, потому что там все планы были перевыполнены», – считает он.

В то же время Шурыгин не согласен с тем, что ситуацию с казарменным насилием на этнической почве удалось преодолеть. «Проблема, безусловно, есть, – сказал он газете ВЗГЛЯД. – С одной стороны, есть стремление молодежи на Северном Кавказе пройти через воинскую службу. Многие рассматривают ее как ступеньку в госкарьере – поступить в юридический, устроиться в ФСБ, в МВД, в прокуратуру. Это в какой-то степени даже культ. С другой стороны, есть проблема адаптации выходцев с Северного Кавказа, которые идут на службу с очень жесткими установками на подавление всех остальных. Третья проблема – эмансипация призывников-славян. В армию попадает наиболее слабый контингент, кто не может «отмазаться», часто не блещет здоровьем, очень много людей из неблагополучных и неполных семей, и деморализация и неготовность к службе на фоне кавказского часто даже экстремизма и культа силы часто порождают определенные проблемы в армии.

И основная проблема – сама армия, готовность командирского корпуса принимать и то, и другое пополнение и сколачивать из них боевые подразделения, чего очень часто не происходит. Несмотря на повышение зарплат, дисциплина продолжает ухудшаться, проблем очень много, и многие офицеры предпочитают закрывать на это глаза», – сказал эксперт.

«В советское время с этим велась очень жесткая борьба, – напомнил он. – Были, конечно, войска и не очень благополучные, как, например, строительные войска, где такой контингент составлял 90%. Но за это очень жестко спрашивали, были целые кампании по борьбе с дедовщиной, землячествами, и таких издевательств и такого казарменного беспредела, который наблюдается в последние годы, тогда невозможно было представить. Работала жесткая система наказания. Были дисциплинарные батальоны, были гауптвахты, наказание происходило очень быстро, у офицера было много способов приструнить солдата и поставить его на место», – заключил Шурыгин.