Памятник в Крыму воздаст должное Александру III

Столетие революции было отмечено более чем спорными фильмами и общественными дискуссиями – монументов и памятников в двух столицах не открывали. Разве что храм Воскресения Христова и новомучеников и исповедников Церкви русской, освященный весной в московском Сретенском монастыре, стал своеобразным памятником жертвам начавшейся сто лет назад смуты.

Но вот, спустя несколько дней после юбилея «Великой Октябрьской», в Крыму открывают памятник русскому царю. Не последнему, Николаю Второму, а его отцу, Александру Третьему. Тут символично не только время, но и место – Ливадийский дворец вошел в мировую историю уже в советские годы, во время встречи «большой тройки» Сталин – Рузвельт – Черчилль в 1945-м. Кстати, ровно через сто лет после рождения Александра Третьего.

Но, конечно, главный символ – сам Александр Третий.

Теперь он сидит, опираясь на саблю, около того самого места, где стоял другой, старый, дворец, в котором царь и умер осенью 1894 года.

Памятник в крымской Ливадии станет не первым знаком уважения Александру Третьему – но первым в постсоветское время. Дореволюционные памятники были снесены – и или уничтожены, как тот, что стоял у храма Христа Спасителя в Москве, или же отодвинуты в запасники, как работа Паоло Трубецкого в Санкт-Петербурге.

Последний монумент в 90-е вернули, но не на его исконное место, Знаменскую площадь около Московского вокзала. Площадь в советские годы переименовали в площадь Восстания, и на месте памятника царю хотели поставить памятник Ленину, а потом установили обелиск городу-герою Ленинграду. Место самодержца оказалось занято. Хотя около здания вокзала, носившего имя его деда Николая, памятник Александру Третьему был установлен не случайно, а как «державному основателю Великого Сибирского пути». Да, именно при Александре Третьем начал строиться Транссиб, самая длинная железная дорога в мире.

Но если в Питере «царское место» занял монумент городу-герою, то у московского храма Христа путь ему внезапно преградил собственный отец. Рядом с тем местом, где стоял уничтоженный в 1918 году монумент, уже в нулевые годы XXI века появился памятник Александру Второму. Тот памятник ставился по инициативе вовсе не монархически настроенных Бориса Немцова и Альфреда Коха – словно специально, чтобы сделать невозможным возвращение памятника Александру Третьему: никто же не будет ставить двух монархов рядом. В этом был прямой идеологический посыл – вот есть правильный, либеральный царь, которым мы закроем память о неправильном, реакционном.

Возвращение доброго имени Александра Третьего в нашу историю проходит так же непросто, как и восстановление памятников ему – из него упорно лепят или пугало, или карикатуру. Понятно, почему его особо не любили большевики – за подготовку покушения на Александра Третьего был казнен старший брат Ленина. Но и в постсоветское время Александра Третьего упорно задвигали в тень его отца. Вот, дескать, тот был великий реформатор, а сын стал реакционером и гонителем свобод.

Между тем именно Александр Третий является буквально воплощением того лучшего, что было в русских самодержцах: воли, ума, твердости характера, национального самосознания, отношения к власти как к служению. В русской истории именно Александр Третий ближе всего к тому, что можно считать эталоном русского самодержца. Формула «православие, самодержавие, народность» появилась еще до его рождения, но именно по ней он был скроен.

Он не прожил даже полувека, хотя, в отличие от своего отца и сына, не был убит. Его ранняя смерть была вызвана трагедией октября 1888-го – тогда царский поезд сошел с рельсов около станции Борки, и крыша вагона придавила его семью. Все выжили, но с тех пор у царя начались боли в почках, а в 1894 году развился нефрит – и он умер почти ровно в шестую годовщину аварии.

На эту тему
• В Новосибирске восстановили памятник Николаю II
• Сталинисты потребовали снести памятник Николаю II в Новосибирске

Нет никаких сомнений в том, что, проживи он дольше, ни 1905, ни 1917 годов в России бы не было. Не потому, что не было сил, желавших революции, или проблем, ей способствовавших. Но потому, что царь Александр имел спокойную силу и убежденность в своей правоте, которую не мог бы поколебать никто. Он не был ни самодуром, ни упрямым человеком – он просто был русским хозяином, жившим своим умом и своей силой.

Он пришел к власти в тот момент, когда Россию уже пытались свалить в революцию – ведь убийство его отца было следствием тех попыток перевернуть все и вся, что предпринимали тогдашние революционеры. Он остановил не только революцию (к которой тогда, говоря марксистским языком, было меньше предпосылок) – он остановил террор, который набирал силу. То, что потом, в начале XX века, и особенно в 1905-м, вылилось на улицы городов России, было предотвращено при нем.

Приостановка либеральных реформ? Но ничто из того, что было принято при его отце (крестьянская, земская, судебная и прочие реформы), не было отменено. Напротив, царь всеми силами пытался выправить не самые удачные последствия крестьянской реформы – например, облегчить выкуп земли. Цензура или некоторое ограничение свободы слова в печати? Ну так она была везде в мире. А когда в России в 1905 году под ударом наших «европейцев» пали все ограничения, страна чуть было не сгорела в огне гражданской войны. Тогда власть удержала ситуацию, но в 1917-м, после свержения Николая Второго, держать было некому, и за несколько месяцев все полетело под откос.

Александр Третий был наиболее русский царь не только по своему внешнему виду, но и по духу – он не только любил, но и знал все русское. И был абсолютно уравновешенным, цельным человеком – и в общении с иностранными родственниками (то есть монархами всей Европы), и в своей внешней политике.

Миротворец – потому что при нем Россия не воевала, да и другим особо не давала. Страна имела огромное влияние в мире – и большую же вовлеченность в европейские дела. Набиравшая силу Германия – объединенная благодаря доброй воле его отца – немного тревожила царя, а бывшая еще недавно врагом России Франция внезапно нашла отклик на свои попытки сближения с нами. Отношения с Лондоном же оставались напряженными: вовсю шла «большая игра» в Центральной Азии, где Россия окончательно закрепилась как раз при царе-миротворце.

При этом царь был совершеннейшим реалистом и прагматиком, потому что еще не раз видел, как предавали Россию те, кого она перед тем облагодетельствовала или кому просто помогла. Предательство Австрии в ходе Крымской войны он застал еще ребенком, а разворот от России Болгарии (в освобождении которой Александр, будучи наследником престола, участвовал в качестве одного из военачальников) произошел уже в первые годы его правления.

Поэтому его прозвучавший на всю Европу тост «За князя Николая, моего единственного друга» был точным отражением его внешнеполитических взглядов. Правитель маленькой балканской Черногории ничем не мог помочь властелину одной шестой части Земли – более того, Россия фактически субсидировала это княжество. Но этим тостом царь показал, как он относится ко всем остальным «родственникам»-«партнерам» – не в человеческом плане, а в геополитическом.

Европа готова была ждать, пока русский царь ловит рыбу – потому что самая знаменитая фраза Александра Третьего звучит так: «У России нет друзей, нашей огромности боятся... У России только два надежных союзника – ее армия и ее флот». Не случайно именно эти слова так любит повторять Владимир Путин. Не только потому, что они правдивы, а потому, что президент все лучше понимает своего предшественника.

Оба они возглавили страну в достаточно молодом возрасте: Александру было 36, а Путину – 46 лет. Оба столкнулись с террором. Причем если вызовом для Путина стали террористические атаки в столице, то Александр Третий был вынужден опасаться угрозы для себя лично. Оба выправили более чем непростую ситуацию в обществе, доставшуюся им в наследство от реформ предыдущего правителя. И экономика при них развивалась более чем уверенно. Армия и флот, те единственные союзники, также получили огромное развитие: при Путине – выбираясь из страшного кризиса, а при Александре – наращивая свои морские мускулы.

Россия весь XIX век была в числе главных мировых держав, уступая в геополитической мощи лишь Великобритании. Нас боялись, против нас интриговали, нас постоянно вовлекали в различные европейские комбинации, согласия, авантюры и игры – и порой, выиграв, мы оказывались в проигрыше. Но в правление Александра Третьего страна показала, что такое сила спокойной, уверенной в себе державы, которая сама себе на уме. Россия не стала немного «коварной Англией», нет, просто она научилась выстраивать свою глобальную игру – от Китая до Балтики, от Балкан до Кушки.

В XXI век Россия вошла в ужасном состоянии – и самом слабом геополитическом положении за последние три века (если не считать периода Гражданской войны столетней давности). Дело было не только в границах – потерянное влияние в Европе, Азии и Африке, космополитическая, практически антинациональная элита в собственной стране, разделенный русский мир. На стране поставили крест – но она восстала, вернулась, ожила. Еще очень многое предстоит сделать – но, главное, вернулась уверенность в своих силах, вернулся русский дух. Дух Александра Третьего.