Путина и Эрдогана объединяет стремление к самостоятельности

Встреча, которая состоится во вторник в Петербурге, принципиально отличается от множества других переговоров на высшем уровне. Рукопожатие Владимира Путина и Реджепа Эрдогана должно разморозить российско-турецкие связи и их личные отношения. Возможно ли это в принципе после произошедшего 24 ноября, какими будут теперь отношения между двумя президентами?

За 17 лет на вершине власти у Владимира Путина было много важных встреч на высшем уровне. Были и такие, от исхода которых зависело очень многое; впрочем, выделить самые-самые сложно по причине банальной секретности того, о чем шла речь на переговорах. Но встреча 9 августа, к которой приковано всеобщее внимание, действительно уникальна: никогда прежде Путин не встречался с человеком, с которым были практически разорваны отношения.

Эрдоган не друг и не враг России – он самостоятельный руководитель Турции, не боящийся принимать решения и пользующийся поддержкой своего народа

После того как Турция 24 ноября прошлого года уничтожила российский Су-24, Путин не только отказался от любых контактов с Эрдоганом, но и поставил на паузу весь комплекс российско-турецких отношений. И одновременно выдвинул Эрдогану ультиматум, потребовав выполнить три условия (извинение, компенсация и наказание виновных в гибели летчика) для восстановления отношений двух стран.

Да, Путин не оскорблял лично Эрдогана – это вообще не в его стиле, даже по отношению к бывшим «партнерам», которые сами переходят грань, но общий накал обвинений Москвы в адрес турецкого руководителя был беспрецедентно высоким. Было понятно, что это лишь элемент психологического давления, что Путин не сжигает мосты, а наоборот, подталкивает Эрдогана к как можно более быстрому исправлению ситуации. Но некоторые наши «говорящие головы» посчитали, что все кончено, и откровенно заигрались в псевдопатриотические игры, соревнуясь в нападках на Эрдогана. Посчитав, что отношения Путина и Эрдогана никогда уже не восстановятся, они решили, что на турецком президенте можно оттачивать свою «верноподданность» Путину.

Но Путин лишь принуждал Эрдогана к исправлению ошибки (да, убийство летчика – это преступление и вызов, но в политическом плане то, что сделала Турция 24 ноября, было именно ошибкой, причем даже если оценивать уничтожение российского самолета исходя из чисто турецких интересов), и эта тактика оказалась успешной. В конце июня Эрдоган извинился – и началась подготовка к августовской встрече, на которой два президента должны были закрыть черную главу в истории отношений двух стран.

Но на пути к ней произошло еще одно событие: попытка военного переворота в Турции, в ходе которой Эрдоган не просто устоял, но и упрочил свои позиции. Путин позвонил Эрдогану и осудил путч – как сказал турецкий президент, «сделал это оперативно, практически незамедлительно». На контрасте с поведением западных лидеров этот жест Москвы стал еще более заметным, тем более что Эрдоган стал обвинять внешние силы в поддержке и чуть ли не инициировании заговора.

И вот теперь они встретятся лицом к лицу – с момента последних их переговоров в середине ноября в Анталье прошло девять месяцев, в которые уложился и разрыв, и начало примирения. Есть ли вообще возможность склеить то, что казалось разбитым?

Конечно, есть, причем даже в личностном плане. Дело в том, что Эрдоган не друг и не враг России – он самостоятельный руководитель Турции, не боящийся принимать решения и пользующийся поддержкой своего народа. И именно это делает его важным и интересным партнером для Путина – партнером в нормальном, не ироническом смысле этого слова.

Ведь большинство руководителей иностранных государств, с которыми имеет дело Путин, не ровня ему – не по интеллектуальным или волевым качествам, а по своей роли и функциям. Это нанятые элитой менеджеры – кто-то с большими полномочиями, кто-то с меньшими. Ни один из западных лидеров не способен сам принять решение по действительно важным вопросам. Более того, почти никто из них не мыслит категориями десятилетий, не думает об уроках прошлого и не имеет картины будущего для своей страны.

Есть, конечно, Си Цзиньпин и аятолла Хаменеи, встречаются настоящие лидеры и в небольших странах, от которых, впрочем, мало что зависит на глобальной арене, но в целом шутка Путина о том, что после смерти Ганди не с кем поговорить, не так уж и далека от истины. На международной арене дефицит ответственных стратегически мыслящих руководителей – тех, кто выражал бы волю своего народа, глубоко понимал суть происходящих в мире процессов и не боялся принимать решения и отвечать за слова и дела.

А Эрдоган, как бы к нему ни относиться, принадлежит к числу немногих самостоятельных лидеров, и это, учитывая большой вес Турции в мире, особенно в таком ключевом регионе, как Большой Ближний Восток, делает его крайне значимой фигурой. Фигурой, с которой можно разговаривать серьезно, потому что его волнуют действительно серьезные, значимые для его страны вопросы, он может принимать решения.

Смешно, когда волнуются за то, что «турку нельзя доверять», «Эрдоган – предатель и предаст снова». В отношениях между реальными государственными деятелями, руководителями, озабоченными отстаиванием интересов своих стран, не может быть ни полного доверия, ни дружбы. Это уже надчеловеческие отношения – при всей важности личной химии. Можно, конечно, пропагандировать тезис, что «Турция – исторический враг России, сейчас мы воюем с ней в Сирии», но это будет надругательством над историей и нынешним положением вещей.

Турция – исторический сосед России, а многие тюркские народы являются младшими братьями русского народа в нашей стране или находятся в орбите русской цивилизации на т. н. постсоветском пространстве. Русско-турецкие отношения крайне важны для обеих цивилизаций, тем более тогда, когда обе они как избавляются от навязанного им комплекса неполноценности в отношении Запада, так и сопротивляются давлению глобалистских сил.

Путин и Эрдоган – абсолютно разные, но одинаково направленные люди. Оба хотят создать своим государствам-цивилизациям наиболее благоприятные условия для развития, причем развития национального, самостоятельного. В условиях повышенной глобальной нестабильности эти условия должны быть одновременно как внешними, так и внутренними. Пересечение интересов России и Турции в Сирии привело к 24 ноября – 12-летние и, казалось бы, проверенные отношения Эрдогана и Путина не выдержали испытания войной.

Путин был возмущен «ударом в спину», Эрдоган считал, что, начав операцию в Сирии, Россия слишком мало считалась с турецкими интересами, и хотя в последний раз они встречались буквально за неделю до 24 ноября, Эрдоган решил привлечь внимание Кремля уничтожением самолета.

Поднял ли он таким образом значение Турции в глазах России, улучшил ли позиции Турции в сирийском конфликте? Наоборот, он лишил свою страну и себя действительно важного стратегического партнера. Учитывая сам курс Эрдогана на самостоятельность (как внешнеполитическую, так и внутри страны), его более чем напряженные отношения с атлантическими элитами, а также российское присутствие в Сирии, потеря контактов с Путиным и приостановка всех – как геополитических, так и экономических – связей с Россией стали для турецкого президента критическими. 

Является ли нынешнее примирение с Эрдоганом надежным и долговременным? Это тоже странный вопрос: если Эрдоган хочет оставаться Эрдоганом и двигаться в том же направлении, что и предыдущие 13 лет у власти, то у него нет альтернативы укреплению турецко-российских связей. Не потому, что ему нравится Путин или Россия, а потому, что Турции нужна настоящая самостоятельность и устойчивость, причем в качестве государства, в котором правит не чуждая народу вестернизированная элита, а люди, исповедующие ту же веру, что и остальной народ. Это путь Эрдогана – и это и является главной ставкой Путина в работе с ним. Потому что и сам Путин идет этой же дорогой самостоятельности, геополитической и цивилизационной.

И поэтому по Сирии Путин и Эрдоган рано или поздно договорятся – точно так же, как и по «Турецкому потоку». Даже по Асаду, от требования отставки которого Эрдоган не может отказаться, может быть найдено взаимопонимание – на словах требуя его ухода, Анкара будет вынуждена смириться с тем, что он остается. Ведь Эрдогана как турецкого патриота больше всего волнуют курды, и главное для Москвы и Дамаска – это сделать так, чтобы турки меньше беспокоились насчет «курдской угрозы». Естественно, Эрдоган продолжит игру и с ЕС, и с США (особенно по курдскому вопросу) – он ведь работает на свою страну и ее национальные интересы. Но в его отношениях с Путиным появился важный опыт, который свидетельствует о том, что с Россией лучше говорить прямо, не пытаясь сыграть на противоречиях между ней и Западом. 

Эрдоган сейчас не поведет свою страну из НАТО в ШОС, но сам вектор его правления будет уменьшать влияние атлантистов на Турцию, сближать ее с Россией, Китаем и Ираном. Это отвечает национальным интересам России, и именно поэтому Путин принимает извинения от человека, который теперь постоянно называет его «моим дорогим другом Владимиром».