«Все на свете должно происходить медленно и неправильно», – писал Венедикт Ерофеев. К специальной военной операции на Украине это высказывание применимо лишь наполовину. Она развивается в медленном темпе, поступательно, шаг за шагом, однако именно эта тактика оказывается правильной. Поначалу многих раздражала эта медлительность, хотелось поскорее перевернуть эту драматическую страницу истории, но сегодня общество смирило свое нетерпение и положилось на профессионалов.
Профессионалы говорят, что надо беречь людей, и им веришь, потому что их мнение основано на самом важном принципе, который признают все: нет ничего ценнее человеческой жизни. Акцент делается на профессионализме, а не на всенародной мобилизации, не на массовом порыве и подъеме. Этот принципиальный выбор российского руководства сказывается и на положении СВО в информационном поле: с течением времени эта тема все больше воспринимается как «производственная». Это следует понимать так, что на фронте работают специальные люди, и, хотя их профессия очень опасна, все же это профессия, и ей свойственна определенная технология, в тонкости которой неспециалисту вникать необязательно. Неудивительно, что интерес к СВО падает. Так, по данным компании «Медиалогия», в первой половине мая россияне стали вдвое реже упоминать спецоперацию в соцсетях по сравнению с мартом; к настоящему времени, вероятно, эта тенденция сохранилась.
Можно провести аналогию, например, с гражданской авиацией. Эта отрасль тоже сопряжена с определенным риском, время от времени случаются громкие авиакатастрофы, но для нас это не становится поводом отслеживать взлет и посадку каждого рейса. Точно так же обычный человек не может постоянно следить за картой боевых действий в Донбассе, держать в уме названия множества небольших городов и поселков, вникать в смысл терминологии армейских сводок: «огневой контроль», «оперативное окружение», «зачистка» и т. п. Зачастую перегружать голову всеми этими подробностями означает раз за разом вводить себя в заблуждение, поскольку источники информации часто допускают неточности и противоречат друг другу. Разумеется, крупные перемены на фронтах, военные победы, гуманитарные трагедии по-прежнему будут привлекать громадное внимание, но повседневная информационная текучка ничего не прибавляет читателю и зрителю.
В первые дни и недели СВО вообще было непонятно, как мы будем жить дальше. Грозные перемены заслоняли от нас собственную жизнь, в которой у многих тоже возникли внезапные и непредвиденные трудности. Но военные новости – что-то вроде анестезии. На фоне ракетных ударов, разрушений, потоков беженцев свои личные дела кажутся не такими уж важными, а мирные проблемы, которыми жила страна до 24 февраля, представляются слишком приземленными.
Но теперь, когда темп СВО стабилизировался, внимание людей неизбежно будет переключаться на внутреннюю жизнь страны. И здесь нам предстоит осознать, что мирный фронт не менее, а может, и более важен, чем военный. В конце концов, спецоперация – это лишь часть нашего противостояния с Западом. Часть наиболее драматическая, но вместе с тем и наиболее понятная, наиболее конвенциональная. С мирным фронтом ясности гораздо меньше. Про СССР говорили, что он выиграл войну, но проиграл мир. Сегодня перед нами стоит задача начать выигрывать мир, не дожидаясь окончания военных действий. Время здесь имеет не меньшее значение, чем на линии огня.
До окончания СВО еще далеко, но ее нарратив практически исчерпан. Российской армии еще предстоит освободить какие-то территории, взять какие-то города, но в концептуальном смысле все уже сказано. И неслучайно все российские руководители, в том числе президент Путин на недавнем ПМЭФ, на вопросы про СВО отвечают в принципе одно и то же: все поставленные цели будут достигнуты. А что еще можно прибавить? Вы же видите, люди работают. Ничего принципиально нового не будет, будет методичное «перемалывание» (одно из главных слов сезона) натовско-украинской военной машины.
Конечно, военные специалисты всего мира следят за ходом СВО, поскольку в этой операции рождаются новые подходы к современной войне. Но мир в целом, как мне кажется, больше следит за нашим мирным фронтом. Что придумает Россия? Как она выкрутится на этот раз? Какие новые социальные и экономические технологии она предложит? И вот как раз здесь-то и начинается самая интересная история, открываются захватывающие творческие возможности. За четыре месяца России удалось показать, что она выжила под самыми суровыми в истории санкциями. Но этого мало. В конце концов, до нас это удалось Ирану – стране не самой маленькой, но все же сильно уступающей нам по своему потенциалу. Теперь нам нужно показать, что под этим давлением мы можем развиваться.
- Российская публика лучше российских творцов
- Возвращая Украину, мы возвращаем свое
- Как победить противника с помощью психологии
Бросив вызов мировому гегемону, Россия сделала громадную заявку на будущее: научить мир суверенитету. Нельзя сказать, что эта заявка осталась совсем без практического отклика; можно предположить, что если бы не СВО, в Колумбии не случилась бы первая в истории победа политических сил, не желающих лежать под Америкой, да и Макрон, вероятно, не потерял бы большинство во французском парламенте. Но в целом мир выжидает: сначала посмотрим, как будут чувствовать себя эти русские, а там уж и будем решать.
Поэтому не хотелось бы, чтобы возобновление работы сети McDonald’s с тем же ассортиментом, но под другим названием, стало прообразом нашего будущего. Например, если мы отказываемся от Болонской системы, значит, нам нужно построить такую систему образования, чтобы всем было понятно: такой отказ не урезает, а расширяет имеющиеся возможности. Если мы отказываемся от диктата доллара, если не продаем страну за право пользоваться SWIFT и целым рядом других удобных вещей, значит, нам нужна финансовая система, которая наилучшим образом отвечала бы и потребностям развития страны, и нуждам повседневной жизни. Сложно назвать суверенитетом ситуацию, когда все в жизни остается по-прежнему, только ApplePay не работает.
Разумеется, на мирном фронте нам тоже противостоит сильный противник. Но этот противник – мы сами. Хотя бы потому, что кажущаяся стабилизация провоцирует желание успокоиться и вернуться к прежней жизни, пусть и более стесненной из-за санкций. А там недалеко и до надежды, что санкции вот-вот ослабят или вовсе снимут. Но такая надежда – прямой путь к сдаче наших суверенных позиций. А этого не хотелось бы. Напротив, нам следует принять как данность, что наше будущее не будет слепком или копией нашего или чьего-то другого прошлого. В будущем мы будем такими, какими сами себя придумаем. На этом пути нас ждет и невероятная свобода, и тяжелейшая ответственность.
