Недавно меня напугал американский президент Байден. Не впервой. Бывает. Президент Байден рассказал, что нужно любить наших детей и уважать их свободу. Поэтому нужно спасти их от родителей и властей некоторых консервативных штатов (а потом, понятно, и стран) и дать им возможность менять пол, когда они сами этого захотят.
Тема вообще-то уже скучноватая. Такая понятная и банальная страшилка (вполне реальная при этом) – детям навязывают смену пола. Но меня напугало не столько и не только это.
Мои страхи сводятся к тому, что вся вот эта логика западной цивилизации приведет к скорому стиранию человека, как вида – за ненадобностью. И мы все превратимся просто в запись кода на диске (ну или что там будет в будущем в качестве носителей информации). И отказ от пола – просто одно из звеньев этой «гребанной цепи».
Мои страхи основаны на логическом рассуждении. Вот оно.
Мы сейчас живем в мире, основной движущей силой в котором является экономическая эффективность. Мир утверждает, что любое явление имеет смысл, если оно эффективно – в первую очередь в экономическом смысле. Эффективность равно успешность, успешность равно финансовый результат. Если денег становится больше – значит, это явление имеет смысл, если нет – оно неэффективно и обречено на исчезновение или, по крайней мере, на маргинальное существование. Это и есть основа прогресса в его мейнстрим-версии.
Экономический же результат, а значит, успех и прогрессивность, формируется количеством потребителей, втянутых в жизнь явления. Чем больше пользователей, покупателей, потребителей – тем больше денег.
Не все измеряется деньгами, скажете вы. Да, человечество допускает и иногда и вполне благосклонно относится к существованию сфер, которые, кажется, не связаны с таким целеполаганием. Наука, искусство, литература, культура в целом часто не связаны напрямую с экономическим результатом. Но опосредованно все это также работает на ту же цель. Культура создает стандарты восприятия окружающего мира и тем самым работает на необходимый результат – формирование мировоззрения и мироощущения каждого конкретного человека. И через это формирует единый тип человека-потребителя. И чем больше таких похожих друг на друга в своих потребностях людей – тем больше тех самых пользователей, покупателей, потребителей. И значит, тем выше экономический результат, больше денег.
- Никто уже не сделает Америку вновь великой
- Будет ли толк от запрета ЛГБТ-пропаганды
- Русская культура способна пошатнуть Запад
Собственно, отсюда вырос весь современный глобальный корпоративный капитализм. И больше – весь миропорядок. Успешность того или иного государства, бизнеса, общества оценивается через рост ВВП, рост капитализации компании, рост благосостояния граждан. Мы находимся в ситуации, когда только бесконечный рост всех этих и многих других показателей обеспечивает развитие и саму жизнь этих явлений (страны, компании, общества).
То есть причина экономического роста в том, чтобы, во-первых, каждый конкретный человек потреблял все больше, а во-вторых, чтобы людей, втянутых в процесс потребления, становилось все больше.
Именно поэтому основой современного мира является глобализация. Если посмотреть на весь мировой исторический процесс – то мы увидим, как мир становится все более единым. Силы глобализации постоянно сталкивались с локальными силами, это приводило к конфликтам и войнам. Иногда «глобальная энергия» уступала «локальным энергиям», но это было лишь временное отступление. В исторической перспективе глобальный мир всегда выигрывал. Сейчас, кажется, мы наблюдаем период очередного столкновения.
Ключевым фактором описанного движения является потребитель. Универсальный потребитель – это что-то вроде героя песни Rammstein «We All Living in America». Он может быть любого цвета кожи, любой национальности, любого пола, любого вероисповедания. Важно, что он потребляет одни и те же кроссовки и газировки. Но не одними айфонами, понятно, живет человек. Поэтому и ценности из мира нематериального тут поважнее – музыка, кино, литература, язык, вообще вся информационная среда. В мире глобальной культуры, порывающей с локальной культурой и местными традициями, человек все больше идентифицирует себя как личность через набор потребляемых товаров, услуг, культурных и информационных продуктов. Именно уровень того, насколько человек втянут в мир глобального потребления, становится мерилом успешности его, как личности.
Потребление становится ключевой характеристикой идентичности человека.
Мы свидетели того, как умирают важнейшие идентичности для миров локальных, традиционных. Идентичности эти не сдаются и сопротивляются до сих пор – в меру своих возможностей. Но с каждым десятилетием глобальный мир одерживает все новые победы. Религиозная, культурная, национальная, половая – важнейшие для человека идентичности стираются и признаются архаикой во имя строительства нового, «более справедливо устроенного», глобального человека.
В «прекрасном мире будущего» нет ни американцев, ни русских, ни католиков, ни буддистов, ни женщин, ни мужчин – есть универсальный потребитель. Идентичности в этом мире становятся товаром. Зачем быть кем-то навсегда? Если можно менять национальность или пол тогда, когда захочется. Ведь в этом и есть свобода в ее глобалистской трактовке – возможность как угодно распоряжаться своим телом, своей национальной и культурной принадлежностью. Глобальный потребитель пользуется «тотальной свободой». Это человек, который теряя свой прежний человеческий облик, расчеловечивая себя, превращается в идеального потребителя.
Но для глобальной капиталистической системы, которой требуется бесконечный экономический рост, даже такая ситуация небезопасна. Ведь количество людей все равно будет всегда ограничено. Пусть люди эти и могут менять пол, национальность, культурные стереотипы и т. д. Люди-потребители, даже меняющие идентичности как перчатки – все равно конечны.
С переходом в онлайн все скорости резко увеличиваются. В том числе невероятно в историческом контексте растет и скорость интеграции жителей планеты в единое информационное и культурное пространство. В самое ближайшие время IT-евангелисты обещают нам появление полноценных цифровых двойников. Представьте себе смесь вашего аккаунта в социальной сети, «Сбер-онлайна» и «Госуслуг». Все будет очень удобно и быстро. Какую-то часть процесса принятия решений и их публичного выражения будет передано такому цифровому двойнику или аватару. Какая-то часть коммуникации не будет требовать вашего личного вмешательства. Аватары будут и эффективнее и быстрее, чем их хозяева.
Количество социальных и экономических связей с помощью таких цифровых двойников – и в целом за счет внедрения искусственного интеллекта – будет расти быстрее прежнего. Участие искусственного интеллекта и аватаров в нашей жизни станет очередным инструментом повышения скорости, эффективности и экономической целесообразности. Для глобальной экономики это будет еще один мощный инструмент роста.
Цифровые двойники станут обязательной частью существования человека, считающего себя принадлежащим современной цивилизации. Нет аватара – нет самого явления, нет человека. Существует ли вообще этот самый «человек» – будет ясно только из факта существования «аватара». Уже сейчас почти так. Мы знаем о жизни людей из-за факта существования активного профиля в социальных сетях. Да и о смерти этих людей узнаем чаще всего оттуда же.
И если все прежние человеческие идентичности все равно устарели – то где грань между человеком и аватаром? И где грань между аватаром и ботом-функцией? Прорыв в построении связей между человеком в виде аватара и ботом даст серьезный импульс экономическому росту. Но еще больше связей возникнет между самими ботами. Именно это дает ответ на главный вопрос глобального капитала: как создать методологию, гарантирующую бесконечный рост глобальной экономики, перенести основную нагрузку по потреблению с человека на машину? Машина – вот это уже действительно идеальный потребитель. Она не болеет, не умирает, не капризничает. Еще одно качество машин бесспорно – их количество не ограничено человеческими физиологическими функциями воспроизводства.
Неизбежен этический вопрос: кто в этой ситуации субъект, а кто объект? Почему, если личность человека сводится к потреблению, машина, делающая это гораздо лучше, не должна быть также признана полноправным субъектом отношений? И совершенно непонятно, какие останутся в этой ситуации аргументы в защиту устаревшего человека, который так неэффективен в своей единственной оставшейся сущности. Ведь прогресс построен на идее экономической эффективности. Кто не эффективен – тот отмирает.
Человек расчеловечен окончательно. Он просто больше не нужен.
Разрушение пределов приводит под видом борьбы за освобождение человека к обратному – к тотальному расчеловечиванию. Исповедь Ставрогина, который довел 11-летнюю девочку до самоубийства – это горделивая констатация собственного бунта против всех пределов человеческих, против человеческой сущности. Поэтому и против Бога.
Человек, окончательно освобожденный от всех пределов человеческих – это уже не человек. Это такой «метафизический беспредельщик», сущность, стремящаяся к абсолютной свободе от всего человеческого. Сейчас мы это активно наблюдаем в либеральном дискурсе. И в этом смысле борьба героев Достоевского с пределами человеческими – только предшественники Байдена и компании, которые предлагают разрушить еще один предел – половую идентичность. И все это лишь эпизоды в эволюционном пути, который в конце концов должен привести к преодолению телесности и «беспредельному» бытованию в виде компьютерной записи.
Сопротивление этой логике «единственно верной и прогрессивной эволюции» – это вообще не вопрос международных отношений. Это вопрос сохранения человечества. Традиционные пределы человека или его идентичности – залог права на свободу, на право быть собственно человеком. И такой человек сейчас находится под угрозой исчезновения. «Краснокнижным» видом становится человек обычный. А что делают с краснокнижными видами? Правильно – берут под защиту.
