Хотя в межвоенный период полное разрушение городов от авиабомбардировок стало одной из самых популярных военных страшилок. Виной тому была теория итальянца Джулио Дуэ – именно он предложил разрешить кризис Первой мировой войны не за счет моторизованных соединений, а за счет стратегических бомбардировок. Воздействовать предлагалось не на готовые к бою войска на поле боя, а на беззащитные и легко вводимые в панику города, населенные самыми обычными обывателями. Никакой жалости для них, разумеется, не оставалось – Дуэ предлагал работать по жилым кварталам фугасными, зажигательными и химическими бомбами.
Москве была уготована незавидная судьба – в дневнике начальника германского Генштаба Франца Гальдера есть запись за 8 июля, где упоминается твердое намерение Гитлера «сровнять город с землей».
Шапками закидаем
Немцы, несмотря на приписываемую им пунктуальность и основательность, в деле недооценки противника или разгильдяйства были ничем не лучше других. В случае с Москвой это обстоятельство вскрылось особенно ярко. Командующий 2-м воздушным флотом Альберт Кессельринг прославился речью, обращенной к экипажам, нацеленным на бомбардировку советской столицы. Слава тут была сомнительная – Кессельринг обещал пилотам, что все будет куда проще, чем в рейдах на Лондон – у русских якобы практически нет зениток, отсутствуют аэростаты и все совсем плохо с ночной истребительной авиацией.
С последней все и правда было не идеально. На львиной части истребителей ПВО отсутствовали радиопередатчики, а на каких-то и приемники. Если в случае с фронтовой авиацией это еще можно было хоть как-то терпеть, то перехватчикам этот недостаток был как ножом по горлу. С радарами тоже все было хуже, чем у англичан к 1940 году – хотя потом, осенью, и удалось создать сплошное 300-километровое радарное поле вокруг столицы. Это были слабые стороны ПВО Москвы, но были и сильные.
Да, в системе имелись «узкие участки», значительно ограничивающие ее эффективность. Но все это с лихвой компенсировалось насыщенностью средствами – Москву защищало куда больше и истребителей, и зениток, чем Лондон во время «Битвы за Британию». Что же до аэростатов, то они превосходили британские – русские часто применяли «двухэтажную» схему, которая при первых встречах повергала немцев в шок. Если в Лондоне аэростаты редко поднимались выше 2000 м, то в Москве их можно было встретить и на высоте 4500 м.
Очень редко – как, например, в ночь на 11 августа – удавалось даже сбить самолет аэростатом. Тогда из Москвы-реки выловили «Хейнкель-111» с отрезанным тросом крылом. Но основная их задача была не в этом, а в том, чтобы загонять самолеты выше, туда, откуда не так точно летят бомбы и откуда их проще выковырять зенитными орудиями.
- Победа не мерится потерями
- В чем уникальность Курской битвы
- Пора привыкать к неопределенности
Первый крупный налет немцы совершили 21 июля – и все было сделано через одно место. Самолеты шли на небольших высотах, никто не пытался как-то чередовать высоту, выискивать слабые места в ПВО – как будто ее и вовсе не было. Результаты были двоякими – с одной стороны, бомбардировщикам удалось причинить некоторые разрушения и убить 130 человек. С другой – по сравнению с тем, на что был расчет, это оказался пшик.
Второй крупный налет немцы организовывали умнее – самолеты шли куда выше, маневрировали активнее, все время заходили с разных сторон, стремясь нащупать слабые места. Но принципиально ничего не изменилось. Да, наносился чувствительный урон, но от апокалиптических картин полностью уничтоженного города результаты были бесконечно далеки.
Разочарованность германского командования подтверждалась сменой тактики. В ночь на 11 августа состоялся последний крупный налет. Из сотни бомбардировщиков к городу прорвалась лишь дюжина машин, а до центра долетело только пять самолетов.
Поняв, что существованию Москвы бомбардировки угрожать не могут, немцы переключили внимание на нервы горожан. Теперь налеты осуществлялись гораздо чаще и куда меньшими силами. Смысл был в том, чтобы измотать население, заставить его бегать в бомбоубежище и обратно от постоянных воздушных тревог, сорвать работу как можно большего числа предприятий. Психологический результат точно был – на несколько дней в октябре, например, столицу захлестнула паника. Не только от бомбардировок, но и от слухов, что город вот-вот возьмут штурмом – изматывающие налеты создавали надорванный психологический фон. Но порядок в городе удалось навести решительными мерами относительно быстро.
Как бы ни была неприятна эта новая тактика, она означала отказ от попыток полного уничтожения советской столицы с воздуха. А это значило, что город был спасен.
Здесь вам не тут
Так почему же летчики люфтваффе легко превратили в груды руин не самый маленький промышленный город Сталинград, но спасовали перед Москвой? Ответ на этот вопрос комплексный.
Во-первых, это, конечно, заслуга столичной системы ПВО – при всех ее недостатках она была, она исправно работала и имела достаточно средств, чтобы рассеивать немецкие атаки и сбивать бомбардировщики с разменным счетом «один самолет противника в обмен на один советский истребитель». По меркам 1941 года это было очень хорошее соотношение потерь.
Во-вторых, Москва была банально больше того же Сталинграда, и разрушать ее приходилось бы дольше – это в любом случае давало выигрыш во времени.
В-третьих, москвичи под контролем и по планам НКВД активно перелопачивали город так, чтобы он изменился при взгляде сверху. В ход шли маскировочные сети, фанера и краски – парки, которые могли стать ориентирами, «застраивались» псевдодомами, исторические здания вроде Кремля перекрашивались, а яркие объекты вроде тех же кремлевских звезд или позолоченных куполов церквей закрывались чехлами. Кроме того, жители несли ночную вахту на крышах Москвы, туша зажигательные бомбы и не давая разгореться пожарам.
И наконец, у Москвы и Сталинграда была совсем разная оперативная обстановка на земле. Летом, когда немцы бомбили Москву массированно, с целью ее разрушить, основные бои кипели очень далеко от города, и система ПВО могла встретить удар в полном порядке. Когда же немцы подходили к Москве, то они были практически истощены, и отвлекать авиацию на массированные бомбардировки города было неразумно. В случае же со Сталинградом он был отнюдь не финальной целью большого наступления, и сил у немцев оставалось еще много, а советские войска были шокированы летним ударом 1942 года и отходили, нередко теряя порядок. Поэтому немцы, подойдя к Сталинграду, и могли себе позволить такое предприятие, как уничтожение города с воздуха.
Несметные культурные и инфраструктурные сокровища Москвы были спасены действиями как в воздухе, так и на земле. Результат не укладывался в черчиллевское «столь многие обязаны столь немногим», одну из самых известных фраз о воздушной битве за Британию. Свой вклад внесли все, от зенитчика или пилота истребителя до обычного бойца с винтовкой где-нибудь в сотнях километров от столицы.
