30 сентября 1941 года началась операция «Тайфун». Немецкие войска группы армий «Центр» двинулись к Москве. Немцы уже устроили русским ряд крупных котлов, и впереди еще был обвал фронта под Вязьмой. Советские дивизии таяли, а противник продвигался все дальше и дальше. Но Москву немцы не взяли – наоборот, РККА провела успешный контрудар. Как это удалось в условиях превосходства противника и постоянных неудач?

Фундамент победы под Москвой закладывался летом 1941 года

К 22 июня 1941 года немцы были готовы к войне. Они отмобилизовали больше людей, чем в РККА. Они виртуозно овладели тактикой действия крупными механизированными соединениями. У них был боевой опыт и корпус офицеров Первой мировой – школа и резерв, не прерванный гражданской войной, как в России. Немецкая промышленность не испытывала болезней форсированного роста. В конце концов, Германия имела фору первого удара и драгоценную инициативу.

То есть к началу войны Третий рейх имел все преимущества и умело ими пользовался. Именно поэтому немцы быстро продвигались вглубь СССР и громили соединения Красной армии с ужасным превосходством в пропорции потерь. Правда, это соотношение не означало, что все жертвы лета 1941-го принесены зря. В этом году решалось главное – удастся ли вермахту «протаранить» советскую оборону до крупнейших индустриальных центров вроде Москвы и Ленинграда, выдавить русских за Урал и тем самым обрушить СССР почти окончательно. Или же РККА выстоит, и война перейдет в борьбу на истощение.

Единственным способом остановить блицкриг несущейся на всех парах на восток лучшей армии Европы было разменивать упорное сопротивление советских бойцов на время и наносить противнику хоть какие-то потери. Ведь чем сложнее механизм и чем точнее он настроен, тем меньше надо, чтобы привести его в негодность. И тем сложнее и дороже будет заменить сломанные части. Особенно это касалось элиты вермахта – моторизованных частей, пригодных для внезапных глубоких ударов и образования котлов. Именно им к декабрю 1941-го был нанесен недопустимый для дальнейшего наступления урон – и наносился он по чуть-чуть в течение всего года.

Доставалось, впрочем, не только им, но и обычной пехоте. Вот, к примеру, показания пленного ефрейтора О. Наумена в начале декабря 1941-го: «С половины октября потери в полку очень большие. В нашей роте потери – ¾ людского состава убитыми и ранеными в результате беспрерывного артиллерийского огня и огня обороняющейся советской пехоты». Так что поход к Москве для немцев, при всех их временных успехах, легкой прогулкой отнюдь не был.

Неумолимая логистика

В случае потери Москвы война бы, конечно, не закончилась – промышленность усиленными темпами эвакуировалась на восток, а государственные учреждения переезжали в Куйбышев (сегодняшнюю Самару). Но возможности Советского Союза резко понизились бы, причем дело даже не в статусе столицы или промышленности, а в специфике железнодорожной сети.

Все ветки сходятся в Москву, и в случае ее потери быстро перебрасывать крупные подкрепления в любую точку становится невозможным. Единый фронт дробится на изолированные части, и его прочность падает в разы. Поэтому Москва была для СССР больше чем просто столицей. С другой стороны, пока ее удавалось удержать, это состояние было преимуществом – рокадные дороги позволяли подпитывать слабеющую оборону подкреплениями. У немцев была обратная ситуация. Чем дальше вглубь Союза – тем дальше от своих баз. Причем продвигался вермахт очень быстро, и у тыловых служб было куда меньше времени для организации снабжения, чем при обычных, «неблицкриговых», темпах наступления. И у фашистов стали проседать темпы завоза необходимого.

Это приводило к неожиданным последствиям. Быть может, люди от голода не страдали, но стало нечем кормить лошадей. А на них все еще строилась система снабжения большей части вермахта. Лошадки дохли – и провоцировали еще больший кризис в снабжении, а еще стало нечем возить артиллерию, главный довод германских пехотных армий. Все это ослабляло мощь вражеского наступления: чем больше проходило времени, тем больше становился разрыв между механизированным «наконечником копья» и массой пехоты, идущей следом. В результате на германские механизированные соединения ложилось все больше рутинной, но ничуть не безопасной работы по «дожиманию» очагов сопротивления и охране статичного фронта. И от этого драгоценный «наконечник копья» все больше тупился при все менее внятных результатах.

Русские играли в шахматы, а немцы – в покер

Но русские не только пользовались короткими коммуникациями и активно атаковали и контратаковали, нанося потери. Еще наши всегда планировали на дальнюю перспективу. Шел не только грандиозный переезд промышленности в тыл – страна постоянно формировала и обучала новые и новые армии. Таким образом, у нашей армии всегда были крупные резервы. Немцы же вели себя как азартный игрок, к тому же недооценивающий противника. Еще не взяв Москву, они уже считали СССР поверженным и перенацеливали свою промышленность с обеспечения вермахта на обеспечение люфтваффе и кригсмарине – мысленно Гитлер и верхушка уже завоевывали Британию.

Но сильно поспешили – и больно получили под Москвой в декабре 1941-го. Не в последнюю очередь потому, что сами думать наперед, как русские, не хотели, и даже представить себе не могли, что РККА сумела накопить крупные и обученные резервы. Немцам казалось, что они разгромили всю Красную армию, и достаточно лишь чуток поднажать, чтобы захватить столицу. Но реальность была прямо противоположна этим заблуждениям.

А как же генерал Мороз и генерал Грязь?

Помимо всего прочего, на Московскую битву активно влияли и природные условия – сперва распутица, а потом и сильные, нетипичные для этого времени года морозы. Но заносить их в причины победы Красной армии не стоит – ведь они действовали в обе стороны. Да, наступающим немцам было тяжко продираться через грязь – а РККА было так же тяжко выдвигать на рубежи свои подкрепления и подвозить им патроны. Только вот у немцев было много довольно «проходимых» полугусеничников, которые позволяли подвозить снабжение и людей даже по бездорожью.

А вот русским при отступлении было тяжко – если грузовик с прицепленной пушкой застревал, его приходилось бросать, и он попадал в лапы врага. А вот немцы всегда могли вернуться позже с тягачом и вызволить свой транспорт из плена. Точно так же и с морозом. РККА вполне себе несла потери обмороженными: окопный опыт зимой – это всегда не особо приятно. Правда, немцы хуже обеспечивали себя зимней формой, это тоже факт.

Так что основными причинами того, что наши предки сумели отстоять Москву, несмотря на катастрофическое начало кампании 1941-го, все-таки являются сопротивление Красной армии, стратегические решения, принятые в Москве, и авантюристичный подход немцев к ведению войны, которую они сами же и начали.