На Украине разворачивается кампания ненависти в отношении Украинской православной церкви. Поводом к ней явился отказ священников УПЦ в Запорожье отпевать трагически погибшего ребенка из-за того, что он был крещен в так называемом Киевском патриархате.
СМИ полны чрезвычайной ярости, неравнодушные граждане в знак своей скорби и негодования приносят к храмам УПЦ детские игрушки.
Что же, эта ситуация существует сразу на нескольких уровнях.
С одной стороны, это проявление напряженности, которая существует в России и на Украине и много где еще – напряженности между обращенным к Церкви запросом на ритуальное сопровождение и тем, как видит смысл своего служения сама Церковь.
Люди нуждаются в том, чтобы сопровождать значимые события своей жизни – рождение ребенка, свадьбу, похороны – определенными, желательно освященными древностью обрядами. Подобные обряды существуют во всех культурах, такова уж человеческая природа.
В традиционно христианских странах люди обращаются за этим обрядовым сопровождением к Церкви: младенца надо крестить, молодых – обвенчать, покойника – отпеть в церкви.
Для нецерковных людей это набор непонятных слов и действий, которые, отчасти именно благодаря своей непонятности, должны как-то успокоить присутствующих, заверить их, что они исполнили все «как полагается».
Эта потребность в обряде может вообще не пересекаться с верой как таковой – и попытки наставления в вере со стороны священника могут восприниматься с недоумением и раздражением. У нас на столах еда стынет, а батюшка все какие-то непонятные речи про Бога ведет.
Но для Церкви совершаемые ей священнодействия обладают определенным смыслом. Это исповедание веры. Мы перед лицом Бога торжественно провозглашаем некоторые вещи.
Крещение – это не красивый обряд и не приобщение к национальной традиции. Это вступление в завет, особые отношения с Богом, которые налагают на человека особые обязательства – и делают его наследником жизни вечной и блаженной.
Венчание – это принесение брачных обетов перед Богом, испрашивание Его помощи и благодати в предстоящей супружеской жизни. Отпевание – Церковь провожает одного из своих членов на ту сторону, свидетельствуя, что он умер в правой вере и в мире с Церковью.
По самому значению этих действий совершать венчание или отпевание по отношению к людям, которые не являются членами Церкви, бессмысленно. И более того, в этом случае священники будут вынуждены молитвенно, обращаясь к Богу, говорить неправду, выдавать за члена Церкви того, кто им не является.
Но очень часто люди, которые желают прибегнуть к священнодействиям Церкви, и в мыслях не имеют заключать завет с Богом, или всерьез обещать Ему что-то, или вообще строить с Ним какие-либо отношения. Они приходят именно за обрядовым сопровождением.
И когда священники (все чаще) говорят им «как мы можем крестить вашего ребенка – когда вы и не верите, и не интересуетесь верой, и не собираетесь воспитывать дитя в вере», это вызывает непонимание и обиду.
Людям отказали в услуге, за которой они пришли, которую готовы оплатить – и они не понимают, почему. Не нужно их в этом упрекать – это недоразумение, а не преступление – но между Церковью и людьми, которые приходят в нее за обрядовым сопровождением, постоянно возникает эта болезненная напряженность.
И, конечно, она является особенно болезненной, когда речь идет об отпевании – люди переживают тяжелое горе, которое в любом случае заслуживает уважения, и священник оказывается перед нелегким выбором.
Такое событие, как смерть и похороны, особенно нуждается в обрядах,
в традиции, которая предписывала бы потрясенным горем людям порядок действий и помогала бы им пережить эти страшные дни.
Но с внутрицерковной точки зрения невозможно совершать какие-либо священнодействия над людьми, еще не крещеными; что касается людей, крещенных вне Православной церкви, их принимают обычно без перекрещивания, но, чтобы быть обвенчанными или отпетыми в Церкви, они должны сначала к ней присоединиться.
Если человек умер в ереси или расколе, так и не придя в Церковь, отпевать его в Церкви невозможно, потому что он не является ее членом.
Впрочем, бывает, и часто, что человек формально крестился – но членом Церкви не был и не хотел; как его отпевать в этом случае – тоже проблема.
Конкретные священники выходят из положения по-разному.
Кто-то проявит то, что называется в церковной среде «акривией», то есть решит, что отпевать нецерковного покойника по просьбе нецерковных же родственников есть нелепость и профанация священнодействия, кто-то прибегнет к «икономии», то есть «снисхождению», и скажет, что между полноценной воцерковленностью и полной чуждостью Церкви можно отыскать еще много градаций и всяких полутонов, так что отпоем и попробуем при этом как-то людей просветить и наставить.
На Украине ситуация сильно осложняется еще наличием так называемого Киевского патриархата – раскола, который никем в православном мире не считается Церковью. Но внешне он выглядит как Церковь – те же здания, те же облачения, те же обряды, и люди часто приходят туда.
Я попробую пояснить ситуацию на примере.
Представьте себе, что мы с друзьями надели красивые черные костюмы, сели за красивый дубовый стол, напустили на себя серьезный вид и объявили себя городскими властями. Какие-то простодушные люди пришли и оформили у нас документы, а потом с этими документами пошли к настоящим городским властям. Очевидно, что там эти документы не признают, и правами, которые они «гарантируют», люди воспользоваться не смогут.
По смыслу отпевания ни Украинская православная церковь, ни другие поместные Православные церкви не могут отпевать прихожан «Киевского патриархата» – как людей, умерших вне Церкви.
- РПЦ выразила готовность «устами к устам» говорить с «Киевским патриархатом»
- В Чернигове вандалы изрисовали стены православного храма МП
- Александр Кудрявцев: О нарушениях прав верующих Украинской православной церкви
Другое дело, что в этом случае лично мне представлялась бы уместной икономия – отпеть ребенка в надежде, что родители придут в Церковь хотя бы задним числом. Но сильного негодования блогеров обеих стран на предполагаемое бессердечие священников (и епископа) я не разделяю.
Само это негодование исходит из двух разных источников, которые не стоит смешивать.
Один из этих источников мне по-человечески понятен. Священников упрекают в том, что они отказались утешить скорбящих людей. Они огорчили и без того людей невыносимо огорченных, к которым надлежало бы относиться особенно бережно. Разве трудно им было потратить всего полчаса времени? Разве это не очевидно?
Что же, я думаю, что лучше бы отпели – но я понимаю всю сложность и неочевидность вопроса.
Очевидным он является в картине мира, где священнодействия Церкви не имеют никакого значения, кроме психологического. В картине мира, где все, о чем говорит Церковь – завет с Богом, вечное спасение, прощение грехов, – считается чем-то нереальным и не имеющим значения. За порогом могилы нет ничего, кроме собственно могилы, но если людей утешают какие-то ритуалы – было бы бессмысленной жестокостью отказаться их совершать.
Но священники видят мир по-другому: вечное спасение – это реальность, оно обретается в Церкви, поэтому говорить человеку, что он внутри, когда на самом деле он снаружи, значит причинять ему великий вред. Да, возможно, вы в это не верите. Но тогда вам не стоит предписывать правила поведения религиозной общине, веры которой вы не разделяете.
Но другой и очевидно более мощный источник негодования – это ненависть украинских патриотов к Церкви.
Конечно, разжигать ненависть к крупнейшей религиозной общине страны, сеять вражду между своими гражданами – значит ослаблять и разрушать свою страну.
Но такова уж трагическая особенность украинского национализма: главный предмет его разрушительной ненависти – это вовсе не Москва. Страна, которую опустошают, разоряют, унижают, выставляют на посмешище и обезлюживают украинские националисты, – это никоим образом не Россия. Это Украина.
Разжигание ненависти к Церкви вполне логично ложится в ряд всех тех усилий по уничтожению Украины, которые до сих пор с успехом прилагали украинские патриоты.
И тут яркий образ – злые церковники обидели мертвого ребенка – очень хорошо подходит для очередной волны истерии, или, как пишут сами патриоты, «волны народного гнева, которая должна снести предателей».Психологически это понятно.
Мучительный диссонанс между официальной майданной пропагандой и реальностью создает слишком большое напряжение. Людей ввергли в бедность, унижение, беспорядок и коррупцию, на фоне которой времена Януковича выглядят золотыми – и требуют, чтобы они были этим чрезвычайно счастливы и горды. Гнев, который не смеет обратиться на реальных виновников такого положения, ищет, на ком бы сорваться – и тут людям предлагают Церковь.
Впрочем, как сказано в Писании, Церковь врата адовы не одолеют – и именно она остается, и останется в будущем, источником мира и исцеления в украинском обществе.
