Не верю я в суверенную Каталонию! Да и в европейскую демократию не верю! В то, что кто-то всерьез примет каталонское волеизъявление на референдуме. Причем как одесситу каталонцы мне в целом симпатичны, а Барселона не способна оставить равнодушным.

Помню, как катил чемодан по Рамбла, главной улице города, рано утром высадившись с пассажирского лайнера. Пустые кафе и усталые официанты, и тут вижу такую картину: за столиком на улице сидит мужчина в белом-белом костюме-тройке, белых туфлях и с тростью, которую он держал белой перчаткой. Запрокинув назад голову, барселонский франт встречал первые утренние лучи солнца, поднимающегося над Средиземным морем.

Где сейчас этот любитель солнечных ванн? Готов ли защищать каталонский выбор от испанского империализма? Помнит ли он, как в давние времена каталонские пехотинцы-альмогавары высекали искры из камней наконечниками своих копий под возгласы «Desperta Ferrо!» – «Проснись, железо!»?

А ведь у железа и демократии давние отношения.

Вот, например, российские либералы и всякая демократическая оппозиция взъелись на памятник Михаилу Калашникову. Говорят, мол, оружие, спроектированное им, забрало миллионы жизней и это аморально.

А зря! Ведь российский оружейник в определенном смысле светоч демократии.  

Когда мы ее последний раз видели, демократию? Правильно – в античном полисе. Там у кого копье, тот и гражданин, имеет право избирать и быть избранным. А если нет копья? Тогда не гражданин и его мнение никого интересовать не должно.  

Готов ли он защищать каталонский выбор от испанского империализма? (фото: Gustavo Valiente/ZUMA/Global Look Press)

Предваряющая античную эпоху первобытность нам так и подсказывает – военная демократия. Это потом уже вожди закрепили власть за своими отпрысками, завели себе крестьян, слуг. Потом обзавелись бизнесом. Ну какая тут власть народа? Чистая профанация! Вот, к примеру, Европа – это ведь оплот демократии.  А попробуйте переизберите Еврокомиссию. Ну или выберите еврокомиссара от какой-либо страны. Не-е-ет! Не предусмотрено законодательством.

Будь у вас хоть девяносто процентов голосов, а представителя вашего могут не утвердить. Да, скорее всего, и не утвердят. Скажут – гомофоб и сексист, рядом с ним не сядем.

А вот как появился калашников, так демократия добралась даже туда, где о ней ничего и не слышали. Даже в черную Африку. Там благодаря автомату в политику пришли широкие массы населения.

Не всегда это выглядело привлекательно. Часто это приводило к истреблению этнических меньшинств и целых сословий. Но роль автомата в построении национальной государственности признавали многие африканские идеологи – в Мозамбике и Зимбабве «калаш» так и стал государственным символом, как, например, в Кении таким символом являются более традиционные копья.

Без советского оружия не появилось бы на карте мира новой молодой демократии Южного Судана. Вряд ли без него разрозненные черные племена выдержали бы натиск арабской механизированной кавалерии «джанджавид», на которую опиралось правительство.

Маленькое украинское судно «Фаина» многие годы прорывало кордоны сомалийских пиратов, чтобы доставить в Судан необходимые символы государственности.  

Референдум о независимости Южного Судана международное сообщество признало, не особо интересуясь мнением центральных властей.

Помните, как украинские журналисты и те же самые российские либералы, недовольные сегодня памятником Калашникову, фыркали по поводу крымского референдума: «под дулами автоматов»?

А возможно ли вообще свободное волеизъявление масс без автоматов? Есть ли такие примеры? Не припоминаю.  

Вот курды, которые проголосовали за свою независимость на несколько дней раньше каталонцев, четко уяснили, в чем суть: сначала массовая воинская служба, в руках у каждого – «баруда», самоорганизация населения, а потом и референдум.

Могу по личным впечатлениям вам сказать – курды вернули мне веру в способность народа к самоорганизации. Каждый населенный пункт формирует необходимые инструменты управления, даже коммерческие производства и отряды самообороны, часто более эффективные, чем профессиональные армии арабских стран.

Кто сможет оспорить выбор курдов после референдума? Иракский Курдистан располагает 200 тысячами бойцов «пешмерга». И каждый из них держит в руках бюллетень – АК-47.  

Помню, как-то мы ехали в джипе по Сирийскому Курдистану с молодым командиром ударной группы по имени Маазлум. Он весело и артистично жестикулировал, описывая отличия АК от М-16. «М-16, – говорил он, – это для форса. Покрасоваться. Пофотографироваться. А вот калашников – это для каждого мужчины и для каждой женщины».

Южный Судан, Косово, Крым, Донбасс, Курдистан – кого бы интересовало мнение их жителей, если б в руках голосующего не было «баруды»?

В мире после Второй мировой войны закрепилась ситуация, при которой выбор народа противоречит основным принципам международного права: нерушимости границ, территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела.

Очерченные когда-то впопыхах штабными офицерами зоны влияния обрели ценность большую, чем судьбы народов и их воля.  

Так курды уже сто лет оспаривают франко-английский пакт Сайкса – Пико, который исключил их из числа народов, имеющих право на собственную государственность. А Михаил Калашников предоставил им наиболее убедительный довод. 

И я не думаю, что барселонский франт в белом костюме готов сменить трость на АК-47. Значит, и его мнение не будет интересовать. Ну, по крайней мере, до того момента, пока он вдруг не вспомнит про старый боевой клич: «Проснись, железо!».