Евгений Гришковец умеет писать о том, что интересно, важно или, по крайней мере, понятно всем и каждому, именно поэтому его проза так популярна. Однако опыт и знание жизни − не главное в его текстах. Главное − ход мысли, рассуждения и вопросы без ответов, так что неискушенность в затрагиваемых темах становится едва ли не творческой необходимостью. Новая книга «А.....а» посвящена Америке, где рассказчик никогда не бывал.

В специальном предуведомлении сообщается, что вниманию читателя якобы предлагают рукопись неизвестного автора, доставленную таинственным способом из не подлежащего установлению места. Такой же прием Гришковец использовал когда-то в книге «Реки»; о рукописи «А.....а» как раз и говорится, что автор у нее предположительно тот же, что и у «Рек».

Евгению Гришковцу, по его собственному свидетельству, довелось побывать в Америке, хотя он и провел там совсем немного времени и мало что успел увидеть. Что же до фиктивного неведомого автора, очень похожего на Евгения Гришковца, то он в интересующей его заокеанской стране не бывал вовсе, а именно такой человек в данном случае и должен о ней рассуждать.

«А.....а» − книга не о реальной Америке, а о той, которая существует в отдельно взятой русской голове, в массовом сознании, в коллективном бессознательном. Об Америке, незнакомой самим американцам. Америка здесь − это действительно некое А.....а, где два «а» как бы обозначают примерно известные, но мало что проясняющие географические координаты, а сущностный вакуум, символизируемый многоточием, может заполняться множеством самых разных вещей. Мифами, домыслами, образами из кино и литературы или обрывками детского опыта, в недрах которого вдруг отыскиваются предметы, слова и даже насекомые американского происхождения.

Человек, похожий на Гришковца, признается, что все страны, культуры и материки, о которых он знает, занимают в его внутреннем мире свои четко определенные места, обретаются там в виде простых и однозначных ассоциаций, знаков, картинок. Не то Америка − о ней известно чрезвычайно много, она везде и повсюду, но составить целостное представление о ней невозможно. Про нее ничего не ясно, она беспокоит, озадачивает и даже пугает фиктивного автора.

Роман лишен даже намека на политическую озабоченность (обложка)

В детстве Америка сообщает нам о себе через отголоски своей далекой жизни, через явления, связь которых с этой страной становится ясна не сразу. В случае человека, похожего на Гришковца, это были колорадский жук, пойманный на Юге, и слова «белый дом», которыми в родном городе рассказчика называли вовсе не резиденцию американских президентов, а общественный туалет в центральном парке. Затем Америка начинает постепенно выходить из тени: ненавязчиво подсовывает нам героев своих книг, отпечатывает − куда более настойчиво − на сетчатке свои экранные фантомы, заставляет думать о своих достижениях и трагедиях. И, наконец, становится каким-то странным эталоном земного бытия, так что даже инопланетяне в нормальном фантастическом сюжете обязательно высаживаются в Америке, а их появление где-либо еще представляется какой-то нелепостью.

Параллель с книгой «Реки» неслучайна. В «Реках» говорилось о странностях и иррациональных нюансах в восприятии родины, а новый текст − о том же самом, но в применении к ее противоположности, к земле антиподов, сведения о которой доходят через испорченный телефон языка и культуры. А.....а − сущность куда более фиктивная, чем даже вымышленный автор. Но парадокс в том, что постепенно она становится едва ли не ближе, чем родина, во всяком случае, превращается в такую же непреложную точку отсчета.

Здесь можно было бы поговорить о том, как же это так получилось, посетовать на культурную экспансию, повернуть разговор в политическое русло. Но это уже не имело бы никакого отношения к книге, потому что она, как и практически все написанное Гришковцом, лишена даже намека на политическую озабоченность, хотя и о холодной войне он вспоминает, и проблемы национальных стереотипов вроде бы касается. В мире Гришковца, где царят добродушное недоумение и внимание к самым примитивным вещам, к элементарным чувствам, политическое измерение отсутствует. Что, в свою очередь, делает этот мир немного идиллическим, а следовательно, немного фиктивным. В результате получается превосходная картина: фиктивный автор, живущий в фиктивном мире, пишет о фиктивной стране.

Но, что характерно, именно таким образом Гришковцу удается проговаривать правду. По крайней мере, свою, личную, одновременно банальную и неожиданную. В «А.....а» это сцепление банальности и неожиданности, похоже, наконец-то заработало на полную мощность.

Гришковца, наверное, теперь уже нужно называть не сентименталистом, а наивистом. Его альтер-эго все время задается какими-то детскими вопросами, например, размышляет о том, как называют колорадского жука в Колорадо − может быть, «наш жук»? Замечательно описанная первая встреча с американцами, случившаяся в бытность рассказчика студентом, похожа на сцену из книжки для подростков. Вообще, из Гришковца, возможно, мог бы получиться хороший детский писатель.

И, между прочим, бессмысленно указывать ему на то, что «А.....а», как и «Реки», − это, вопреки его собственному определению, не повесть, а эссе. Перед нами, в конце концов, наивная литература, а в ней свои жанровые критерии. Новая книга похожа на повесть так же, как «А.....а» − на реальную Америку: некоторое сходство, несомненно, есть.