Андрей Архангельский: Против общения и активности

Эта колонка не про жару, а про культуру общения: ведь у нас от любой природной напасти спасаются, в том числе, и разговорами. Между тем культура общения утеряна, а разговор превратили в средство заставить нас совершать новые покупки.

У писателя Дмитрия Данилова есть вещь под названием «Горизонтальное положение». Советую прочесть этот роман, потому что, кажется, никто из нынешних писателей не выразил с такой силой суть нашей жизни – повторение пустых, бессмысленных, автоматических действий.

«Встреча с Владимиром Сергеевичем.
Обсуждение Голландии, обсуждение Франции.
Обсуждение национального характера голландцев, сравнение его с национальным характером французов.
Обсуждение Роттердама, сравнение его с Амстердамом.
Обсуждение фанатской субкультуры «Фейенорда», сравнение ее с фанатской субкультурой «Аякса».
Водка, селедка, черный хлеб, сало, огурцы, капуста, мясо, тушеные овощи.
Обсуждение феномена карманного воровства в Париже.
Обсуждение особенностей устройства парижского метро, сравнение их с особенностями устройства московского метро.
Обсуждение ситуации на московском рынке недвижимости.
Обсуждение фототехники Nikon, сравнение ее с фототехникой Canon.
Обсуждение проблем, связанных с экономическим кризисом.
Обсуждение писателя Анатолия Гаврилова, сравнение его с писателем Виктором Ерофеевым.
Обсуждение того факта, что заведение «Сивый мерин» уже закрывается.
Еще некоторые обсуждения на улице, у входа в метро ВДНХ.
Ну давай, пока, рад был повидаться, хорошо посидели, давай, созвонимся, увидимся».

Это структура типичного «интеллигентского разговора в столичном кафе»: его отличие от «обычного» (где перемежаются цифры, рассказы о товарах и тарифах, общие знакомые и сетования на пробки) состоит в патологическом интересе ко всему, что не имеет к тебе отношения, перескакивание с пятого на десятое, многословие, демонстрация широкой эрудированности. Конечно, этот отрывочный формат воспитан телевизором и интернет-общением. Разговоры о вещах – вообще отдельная тема: фактически, это наше признание в том, что вещи давно уже совершеннее и лучше, и даже независимее людей. Сам обсуждающий здесь ощущает свою необязательность: ему одинаково далеко и до Nikon D80, и до Nikon D90.

Разговор стал точно такой же имитацией, как и многое другое: культура общения как рождение нового, совместного творчества, поиска вглубь закончилась. Мы живем в эпоху не философии, а психологии, как сказала недавно моя знакомая-философ, поэтому и разговор превратился для нас в терапевтическое средство. Поговорили – расслабили лицевые мышцы, забылись друг в друге: содержание разговора при этом неважно, оно ушло на тридцать третий план. Причем, легко сказать – давайте говорить продуктивно; пустота – это дух времени. Это осознается как проблема даже интеллектуалами. Арт-куратор Ханс Ульрих Обрист собирает 16 ведущих лондонских интеллектуалов в галерее «Серпантин» раз в три недели, в 5.45 утра, для того чтобы поговорить на заданную тему. Время встречи тут выбрано неслучайно: в 5.45 утра не забредешь случайно на огонек, не захочешь просто убить время. Жертвуют сном ради разговора только в том случае, если действительно хочешь что-то всерьез выяснить или самому есть что рассказать.

Культура общения утеряна, а разговор превратили в средство заставить нас совершать новые покупки (фото: Getty Images/Fotobank.ru)

Филолог Михаил Эпштейн тем временем воссоздает в России практику своих «импровизаций», придуманных еще 30 лет назад. Недавно я побывал на одной из таких. Пять–шесть человек собираются за столом, в течение получаса пишут на выбранную тему эссе, то есть намечают тезисы для разговора, а затем уже обсуждают тему. «Зачем вы придумали эти импровизации в 1980-е? – спросил я Эпштейна. – Это было бегство от совка? – Нет. Это было бегство от собственной умственной расхлябанности. Я заметил еще давно, что, вот, собираются в России за столом несколько прекрасных, умных людей, и ты ожидаешь сейчас что-то вроде платоновского «Пира», а получается какой-то «телевизор»: все почему-то считают своим долгом «не грузить», скатываясь на обсуждение общих знакомых или анекдоты. Почему? Ведь время жалко терять на пустое! И я придумал импровизации».                                                                                                      
Опыт сопротивления словопомолу сегодня еще более актуален: великое открытие человечества – общение – поставлено на службу потреблению. Недаром одним из аргументов в рекламе является призыв «общаться чаще и больше». Имеются в виду, конечно, именно такие – демонстративные – активность, участие, общение: все они сегодня – синонимы покупки. В этом смысле реклама даже уже давно торгует не конкретным товаром, а идеей активности. Рекламируется даже не образ, а ритм жизни. Опытный официант в ресторане, видя, как нарастает градус общения, выберет точный момент, чтобы поинтересоваться кротко: «Вам еще вина? Обновить?»                                                                                                             
Собственно, так же поступает и вся экономика, которая держится сегодня на покупке не необходимого, а случайного. Спонтанное общение «ни о чем» и является надежнейшим способом заставить совершать спонтанные покупки.

Поэтому активность, общительность, участие становятся моралью современного мира. Образ правильного человека – тот, кто интересуется всем новым, только что выпущенным, современным, ультрасовременным. Тот, у кого миллион знакомых и друзей. Тот, кто избегает общения и новинок, стало быть, аморален. Человек, не состоящий в какой-либо социальной сети или ресурсе, считается прокаженным, безнадежно выпавшим из мира.

«Эй, где ты? Ты с нами?» – и ироническое пощелкивание пальцами пред глазами – так говорят ребенку, который щебетал весело и вдруг задумался, отвлекся, ковыряет пальчиком в углу стола. Ну, чего замолчал? – теребят такого ребенка взрослые. То есть щебетать без умолку – это считается нормой. Люди чувствуют опасность – они боятся, что ребенок вырастет необщительный, то есть нарушающий правила этого мира. Выскочит за пределы людей. «Будешь всю жизнь один», – произносит иная мать, пугая ребенка самой мрачной перспективой.             
...Я не призываю уйти в скит. Просто когда тебя так настойчиво приглашают к общению, стоит заподозрить, что делается это не просто так.                                   
Альтернативой тотальному общению становится ускользание от навязываемой активности, в конечном итоге – от манипуляции. Между тем это вовсе не критика капитализма, это просто позиция нахлебника, тунеядца общества потребления, который живет за счет покупок других и за счет чужой активности. Пока другие продают слова по дешевке, молчащий торгует редкостью своих слов. Что тоже вполне экономическое поведение, просто другая модель. Наконец, уклонение от общения – это желание самому стать другим. Уклониться от самого себя.