Тимофей Бордачёв Тимофей Бордачёв Как России трактовать сирийский опыт

Умение признавать, что события развиваются подчас нежелательным для России образом, как в случае с Сирией, должно сочетаться с полной готовностью к продолжению борьбы и уверенностью в нашей стратегической дееспособности.

3 комментария
Юрий Мавашев Юрий Мавашев Из Сирии торчат уши не только Турции, но и Франции

Страны еще недавно находились если не на грани войны, то на пороге большого геополитического столкновения в Восточном Средиземноморье. Французов, судя по действиям их военных кораблей у берегов Ливии, обеспокоила активность и успехи турок. В Ливии игроки поддерживали разные противоборствующие лагеря. Не говоря уже о том, что внешнеполитические концепции Турции и Франции входят в прямое противоречие. Но, похоже, игроки отложили противоречия в сторону.

7 комментариев
Илья Ухов Илья Ухов Как полонофилия разбудила декабристов

Император Александр I был известным полонофилом – любителем всего польского. В результате польский вопрос и непропорциональные привилегии Варшаве порождали множество вопросов в среде русского офицерства.

18 комментариев
12 августа 2010, 10:00 • Авторские колонки

Андрей Архангельский: Против общения и активности

Андрей Архангельский: Против общения и активности

Эта колонка не про жару, а про культуру общения: ведь у нас от любой природной напасти спасаются, в том числе, и разговорами. Между тем культура общения утеряна, а разговор превратили в средство заставить нас совершать новые покупки.

У писателя Дмитрия Данилова есть вещь под названием «Горизонтальное положение». Советую прочесть этот роман, потому что, кажется, никто из нынешних писателей не выразил с такой силой суть нашей жизни – повторение пустых, бессмысленных, автоматических действий.

Общение «ни о чем» является надежным способом заставить нас совершать спонтанные покупки. Поэтому активность и общительность становятся моралью этого мира

«Встреча с Владимиром Сергеевичем.
Обсуждение Голландии, обсуждение Франции.
Обсуждение национального характера голландцев, сравнение его с национальным характером французов.
Обсуждение Роттердама, сравнение его с Амстердамом.
Обсуждение фанатской субкультуры «Фейенорда», сравнение ее с фанатской субкультурой «Аякса».
Водка, селедка, черный хлеб, сало, огурцы, капуста, мясо, тушеные овощи.
Обсуждение феномена карманного воровства в Париже.
Обсуждение особенностей устройства парижского метро, сравнение их с особенностями устройства московского метро.
Обсуждение ситуации на московском рынке недвижимости.
Обсуждение фототехники Nikon, сравнение ее с фототехникой Canon.
Обсуждение проблем, связанных с экономическим кризисом.
Обсуждение писателя Анатолия Гаврилова, сравнение его с писателем Виктором Ерофеевым.
Обсуждение того факта, что заведение «Сивый мерин» уже закрывается.
Еще некоторые обсуждения на улице, у входа в метро ВДНХ.
Ну давай, пока, рад был повидаться, хорошо посидели, давай, созвонимся, увидимся».

Это структура типичного «интеллигентского разговора в столичном кафе»: его отличие от «обычного» (где перемежаются цифры, рассказы о товарах и тарифах, общие знакомые и сетования на пробки) состоит в патологическом интересе ко всему, что не имеет к тебе отношения, перескакивание с пятого на десятое, многословие, демонстрация широкой эрудированности. Конечно, этот отрывочный формат воспитан телевизором и интернет-общением. Разговоры о вещах – вообще отдельная тема: фактически, это наше признание в том, что вещи давно уже совершеннее и лучше, и даже независимее людей. Сам обсуждающий здесь ощущает свою необязательность: ему одинаково далеко и до Nikon D80, и до Nikon D90.

Разговор стал точно такой же имитацией, как и многое другое: культура общения как рождение нового, совместного творчества, поиска вглубь закончилась. Мы живем в эпоху не философии, а психологии, как сказала недавно моя знакомая-философ, поэтому и разговор превратился для нас в терапевтическое средство. Поговорили – расслабили лицевые мышцы, забылись друг в друге: содержание разговора при этом неважно, оно ушло на тридцать третий план. Причем, легко сказать – давайте говорить продуктивно; пустота – это дух времени. Это осознается как проблема даже интеллектуалами. Арт-куратор Ханс Ульрих Обрист собирает 16 ведущих лондонских интеллектуалов в галерее «Серпантин» раз в три недели, в 5.45 утра, для того чтобы поговорить на заданную тему. Время встречи тут выбрано неслучайно: в 5.45 утра не забредешь случайно на огонек, не захочешь просто убить время. Жертвуют сном ради разговора только в том случае, если действительно хочешь что-то всерьез выяснить или самому есть что рассказать.

Культура общения утеряна, а разговор превратили в средство  заставить нас совершать новые покупки (фото: Getty  Images/Fotobank.ru)

Культура общения утеряна, а разговор превратили в средство заставить нас совершать новые покупки (фото: Getty Images/Fotobank.ru)

Филолог Михаил Эпштейн тем временем воссоздает в России практику своих «импровизаций», придуманных еще 30 лет назад. Недавно я побывал на одной из таких. Пятьшесть человек собираются за столом, в течение получаса пишут на выбранную тему эссе, то есть намечают тезисы для разговора, а затем уже обсуждают тему. «Зачем вы придумали эти импровизации в 1980-е? – спросил я Эпштейна. Это было бегство от совка? – Нет. Это было бегство от собственной умственной расхлябанности. Я заметил еще давно, что, вот, собираются в России за столом несколько прекрасных, умных людей, и ты ожидаешь сейчас что-то вроде платоновского «Пира», а получается какой-то «телевизор»: все почему-то считают своим долгом «не грузить», скатываясь на обсуждение общих знакомых или анекдоты. Почему? Ведь время жалко терять на пустое! И я придумал импровизации».                                                                                                      
Опыт сопротивления словопомолу сегодня еще более актуален: великое открытие человечества общение поставлено на службу потреблению. Недаром одним из аргументов в рекламе является призыв «общаться чаще и больше». Имеются в виду, конечно, именно такие – демонстративные активность, участие, общение: все они сегодня синонимы покупки. В этом смысле реклама даже уже давно торгует не конкретным товаром, а идеей активности. Рекламируется даже не образ, а ритм жизни. Опытный официант в ресторане, видя, как нарастает градус общения, выберет точный момент, чтобы поинтересоваться кротко: «Вам еще вина? Обновить?»                                                                                                             
Собственно, так же поступает и вся экономика, которая держится сегодня на покупке не необходимого, а случайного. Спонтанное общение «ни о чем» и является надежнейшим способом заставить совершать спонтанные покупки.

Поэтому активность, общительность, участие становятся моралью современного мира. Образ правильного человека тот, кто интересуется всем новым, только что выпущенным, современным, ультрасовременным. Тот, у кого миллион знакомых и друзей. Тот, кто избегает общения и новинок, стало быть, аморален. Человек, не состоящий в какой-либо социальной сети или ресурсе, считается прокаженным, безнадежно выпавшим из мира.

«Эй, где ты? Ты с нами?» и ироническое пощелкивание пальцами пред глазами так говорят ребенку, который щебетал весело и вдруг задумался, отвлекся, ковыряет пальчиком в углу стола. Ну, чего замолчал? – теребят такого ребенка взрослые. То есть щебетать без умолку – это считается нормой. Люди чувствуют опасность они боятся, что ребенок вырастет необщительный, то есть нарушающий правила этого мира. Выскочит за пределы людей. «Будешь всю жизнь один», произносит иная мать, пугая ребенка самой мрачной перспективой.             
...Я не призываю уйти в скит. Просто когда тебя так настойчиво приглашают к общению, стоит заподозрить, что делается это не просто так.                                   
Альтернативой тотальному общению становится ускользание от навязываемой активности, в конечном итоге – от манипуляции. Между тем это вовсе не критика капитализма, это просто позиция нахлебника, тунеядца общества потребления, который живет за счет покупок других и за счет чужой активности. Пока другие продают слова по дешевке, молчащий торгует редкостью своих слов. Что тоже вполне экономическое поведение, просто другая модель. Наконец, уклонение от общения это желание самому стать другим. Уклониться от самого себя.

..............