На днях президент Турции Эрдоган сделал беспрецедентное даже по своим популистским меркам заявление. По его словам, Франция стала «самым активным сторонником терроризма». В частности, турецкий лидер привел в пример французскую компанию Lafarge. Этот крупный производитель стройматериалов поставлял материалы «террористам» для создания ими укрепрайонов на севере Сирии, уточнил Эрдоган.
Очевидно, турецкий президент имел в виду курдские незаконные вооруженные формирования в Сирии. Их деятельность турецкая сторона давно рассматривает, как трансграничную экзистенциальную угрозу. Ведь и на территории Юго-Восточной Турции есть своя террористическая, по мнению властей, курдская организация – Рабочая партия Курдистан (тур. РКК). Чтобы не допустить сепаратизма на своей земле за счет слияния на границе курдских формирований, турецкая армия провела уже несколько специальных военных операций. В их числе «Щит Евфрата», «Оливковая ветвь», «Источник мира».
Впрочем, в случае с курдами французы могут выступать максимум в «подтанцовке». США открыто и давно поддерживали оружием и деньгами так называемые Сирийские демократические силы (SDF), костяк которых составляют курды из нелояльных туркам организаций. Соответственно, антифранцузское заявление Эрдогана лишь эпизод, верхушка айсберга турецко-французских противоречий во всем мире. И прежде всего в странах Азии и Африки.
Доклад Французского института международных отношений IFRI определяет франко-турецкое противостояние как геополитическую борьбу за влияние Турции и Франции в конъюнктуроформирующем регионе Восточного Средиземноморья. В документе отмечается: столкновение интересов Анкары и Парижа связано с подъемом Турции как державы, стремящейся к «геостратегической автономии». Французы обеспокоены напористостью турок в регионе, который Париж традиционно считает зоной своего влияния.
Примечательно и то, что в этом докладе французский политолог, эксперт по Турции Жанна Жаббур называет Францию «хранителем старого миропорядка». Ее определение вполне соотносится со стремлением России построить новый «мир коллективных решений». Таким образом, вольно или невольно на Западе фактически признают главное: Турция, как и Россия, борются с навязанным им миропорядком. Принципиальная разница, кроме несопоставимых ресурсных потенциалов Москвы и Анкары, в доступе к акваториям.
Окруженная четырьмя морями, Турция представляет для Франции и ее интересов особую угрозу. Дело в том, что после 2015 года турки взяли на вооружение внешнеполитическую концепцию «Голубой родины» (тур. Mavi Vatan). Ее главная идея в обеспечении морского превосходства Турции в Восточном Средиземноморье, в Персидском заливе, Красном море с опорой на создаваемые повсеместно турецкие военно-морские базы. Показательно, что основная часть сторонников этой концепции в Турции – антизападники и евразийцы.
Эти турецкие планы входят в прямое противоречие с инициативой президента Франции Эммануэля Макрона Pax Mediterranea о порядке взаимодействия средиземноморских держав, который был бы выстроен вокруг Франции и ее интересов. Макрон мечтает о восстановлении лидерства Парижа в Средиземноморье. Правда, пока реальность все же далека от французских грез.
Во всяком случае акваторию, как и прилегающие к ней территории Северной Африки, французы контролируют все меньше. Так, богатая нефтью и инфраструктурой для ее доставки Ливия сегодня во многом вышла из зоны французского влияния. Недаром в ноябре 2019-го власти Западной Ливии – Правительство национального согласия – подписали с Турцией меморандум по разграничению морских зон в Средиземном море. Согласно этому документу, Турция и Ливия рассматриваются в качестве морских соседей, а морские границы между ними проходят через область, которая не учитывает морские претензии греческих островов, включая Крит.
В Париже турецко-ливийский меморандум сочли противоречащим международному морскому праву, попытались выстроить антитурецкую коалицию с участием Египта и Греции. Но этой зимой турецкому лидеру удалось нормализовать отношения с Афинами и Каиром. Французы же продолжают упорствовать в стремлении выкинуть турок отовсюду в регионе.
Такая непримиримая позиция не удивительна, если учесть, что французская компания TotalEnergies планировала совместно с итальянской Eni инвестировать в энергетическую отрасль Ливии. Согласовывать свою бизнес-деятельность еще и с турками гордая метрополия не желает.
Между тем, похоже, Турции удалось еще в 2020-м разрушить ситуативный альянс Франции и Италии в Ливии. По факту того, что Рим поддержал турецкого союзника в Ливии – ПНС, а Анкара в ответ выразила готовность к диалогу с Италией, американское агентство AP писало: «Турция изменила ход конфликта».
Кроме того, в августе 2022-го несколько турецких источников сообщили о намерении Турции арендовать ливийский порт Хомс на 99 лет для создания там военной базы. И хотя муниципальные власти Хомса это упорно отрицали, меморандум о безопасности и военном сотрудничестве никто не отменял. Не говоря уже о том, что под конец 2023-го турецкий парламент продлил мандат турецких военнослужащих на два года. Не самые добрые вести для Парижа, учитывая тот факт, что Ливия, точнее, турецкие военные в ней, теперь граничат с четырьмя странами Французской Африки. Этим турецкое военное присутствие в регионе не ограничивается.
В 2017-м турки открыли военную базу в Сомали (неподалеку, в Джибути, располагается французский военный объект). При этом через Сомали и его порты у Турции появилась уникальная возможность вхождения на африканский рынок вооружений. Уже сегодня импортерами турецкой продукции стали такие представители Французской Африки, как Тунис, Марокко, Мали, Алжир, Сенегал, Буркина-Фасо, Того.
- Политолог: Антивоенные протесты на Западе будут радикализироваться
- Россия всегда возвращается
- Как Россия билась за Крым
Позиции Франции в Африке за последние три года заметно ослабли, что благотворно влияет не только на Турцию, но и на Россию. В бывших французских колониях – Мали, Гвинее, Чаде, Буркина-Фасо, Габоне и Нигере произошли перевороты, инспирированные явно антифранцузскими силами. В Нигере во время политических трансформаций манифестанты выходили с флагами России, портретами президента Владимира Путина, требуя вывести контингент Франции. К концу 2023-го последний французский солдат покинул страну.
Смена власти в странах Африки с отказом от неоколониальных ставленников Парижа способствует и переосмыслению африканскими государствами своего финансово-экономического суверенитета. В начале февраля лидер Нигера генерал Тиани предложил странам Альянса государств Сахеля – Мали, Буркина-Фасо и Нигеру – иметь общую валюту, оставив в прошлом франк КФА. Несколько раньше к решению об отказе от использования франка КФА пришли восемь стран Западноафриканского экономического и валютного союза (UEMOA).
Из этого следует, что стратегически Россия и Турция, по существу, решают одну и ту же международную задачу избавления от навязанного им миропорядка. Причем осознание необходимости перемен пришло и на Африканский континент, где проживает каждый пятый житель планеты. Тем временем одним из носителей и «хранителей» старого миропорядка выступает Франция. Но ее былого политического авторитета уже явно не хватает, чтобы противостоять неизбежному. Парижу нужны экстрамеры. К слову, накачка Армении французским оружием во многом этим и объясняется.
