Испанская гражданская война, как и гражданские войны в России или США, велась не просто за передел ресурсов, власти и налогооблагаемой базы. Это была в первую очередь война идей, война правых и левых, война уходящей в века традиции и молодого, необузданного прогрессизма.
Корни этого противостояния лежали в идеях философии Просвещения, провозгласившей полное раскрепощение человека. И это раскрепощение не могло ужиться с существующими традициями и институтами. Выступления анархистов и коммунистов в Испании начались еще до войны. Это движение не могло ограничиться горящими церквями – разрушиться предстояло самим представлениям о плохом и хорошем, самому образу жизни. Помимо священников и промышленников, расстаться с частичкой дорогого прошлого пришлось бы и зажиточным патриархальным крестьянским семьям – а они, хоть и не составляли большинства, но имели значительное влияние на местах.
И характер противостояния, его накал и жестокость бунтов уже тогда говорили, что жить патриархальному и набожному народу в случае победы «революции» так просто не дадут. Благо, у всех консерваторов был пример Советской России, где обобществление, наступление на церковные ценности и культурные остатки «старого мира» велось до определенного момента вполне себе последовательно.
Поэтому у восставших националистов, несмотря на то, что «стартовали» они в 1936 году и вообще из африканских колоний, довольно быстро появились не только германские и итальянские союзники, но и широкая и глубокая социальная база, которая в итоге и позволила выиграть войну и не ввергнуть страну в пучину новых гражданских войн.
Самая хитрая гаечка
Правда, путь к победе у восставших националистов был долог и тернист. В самом начале войны они почти дошли до Мадрида, но республиканцам удалось в последний момент остановить наступление. Началась длительная война на истощение – закончиться ей предстояло только в далеком 1939 году.
Надо сказать, испанцам повезло с лидером мятежа – Франсиско Франко был вообще довольно умеренным и при этом хитрым человеком. Он ловко разобрался с оппозицией внутри своего движения и держал в узде как монархистов-карлистов, привыкших партизанить еще с XIX века, так и фашистского толка фалангистов, вполне себе способных на революцию «справа», также способную до неузнаваемости изменить общество.
В стане же республиканцев творился полный бардак. Они получали танки, передовые самолеты и военспецов от Советского Союза. Мотивированных, идейно преданных левым идеям бойцов от всего мира. В интербригадах воевал, например, английский писатель Джордж Оруэлл. Но единства в этом лагере не было – анархисты грызлись с коммунистами, последние ловко перехватывали управление и устраивали своим визави 37-й год. Союзные республике баски скорее думали о своих сепаратистских целях, чем об общем деле, и в лучшем случае обороняли свою территорию. Поэтому к весне 1939-го, когда пала республика, это не стало ни для кого сюрпризом.
- Испанские депутаты поддержали инициативу о перезахоронении Франко
- Почему в России любят гимн СССР
- Во времена войны у СССР было слишком много табуированных врагов
При этом самому Франко тоже изрядно повезло – он специально никуда не рвался с шашкой на коне, потому что сам искренне ненавидел гражданскую войну и хотел бы сберечь побольше испанских жизней. И скорее выдавить, а не разбить противника. Мог бы и доиграться – продержись республика до сентября 1939-го, страна бы стала еще одним театром военных действий Второй мировой. Что поставило бы националистов в полную зависимость от Оси, которая бы, конечно, увлекла Испанию за собой в пропасть. А так, отбившись за полгода до начала главных событий, хитрый Франко смог вежливо послать и Гитлера, и Муссолини к черту – и оставаться демонстративно нейтральным. Что и обеспечило испанцам сравнительно безбедное и мягкое прохождение Второй мировой.
Правда, для самого дела националистов такой подход оказался губительным. Ведь встав во главе страны, Франко перенес свой принцип «живем спокойно, ни во что не ввязываемся», и на внутреннюю, культурную, идеологическую повестку. А в войне за души и сердца, в войне между правыми и левыми, такой подход априори мог привести только к поражению. И тот факт, что режим Франко протянул до 70-х, а сам каудильо спокойно помер в собственной кровати, не меняет тут ровным счетом ничего.
Противоположный результат
Сегодня Испания живет прямо противоположно тому, что задумывали победители в той гражданской войне. Некогда рьяно католическая, сегодня она – страна победившего феминизма. Последний памятник каудильо убран подальше от глаз публики, прогрессивная молодежь поддерживает BLM и активное участие в принятии мигрантов. Причем объяснить это «рабочим вопросом» тоже нельзя – он очень плохо соотносится с высокой безработицей и ее последствиями. Будь дело исключительно в экономике, молодые испанцы стали бы жесткими националистами и потребовали социализма для самих себя, но не для многочисленных гостей. Значит, тут что-то еще.
А ответ прост – гражданская война, война идей, продолжилась с новой силой. Противостояние традиционалистов и «прогрессивных» – это общемировой тренд еще со времен Великой Французской революции. И ведущиеся традиционным оружием гражданские в том числе войны – лишь наиболее видимые его проявления. А культурная война, война за умы и сердца, не прекращается вообще никогда. И эта борьба между «правыми и левыми», «прогрессистами и консерваторами», «фашистами и антифашистами» (а ведь последнее слово уже давно не может ассоциироваться исключительно с дедами, победившими Гитлера в 1945-м) будет если не всегда, то надолго. Сегодня личное – это и, правда, политическое.
И входить в эту бурю с лисьими ухмылками, с мыслями только об экономике, спокойствии, со свойственной Франко тактикой уклонения и избегания – значит, отдать все в руки самого опасного противника. Не военного, а идеологического. Нельзя быть «как бы консервативным» и в то же время стараться ни с кем не поссориться, никого не обидеть. А то будет ровно наоборот. Это и есть тот, если не вечный, то актуальный на столетия вперед урок, который мы можем извлечь из испанских событий. И лучше бы ему не проходить даром. Неважно, о «левых» идет речь или о «правых» – работать он будет в обе стороны.
