Свобода хороша только по сходной цене

@ Илья Питалев/РИА Новости

4 февраля 2021, 09:10 Мнение

Свобода хороша только по сходной цене

У нас ведь принято «не рефлексировать, а распространять»; попытки сомнений делают инакомыслящих париями в «прогрессивной» среде. Всем нужно моральное обоснование своей правоты – в том числе и для эмоциональных манипуляций.

Алексей Алешковский Алексей Алешковский

президент гильдии сценаристов Союза кинематографистов России

Я никоим образом не радуюсь испытаниям, выпавшим на долю людей, которые в результате протестных прогулок оказались в автозаках и спецприемниках. И глубоко сочувствую тем, кто подвернулся под горячую руку на ровном месте: на их месте мог бы оказаться каждый. Настоящим героем мне кажется человек, который не дал разлучить влюбленную пару, предложив забрать «ради палки» себя. Однако эмоциональные истории человеческого благородства и полицейского беспредела не имеют отношения к рациональному обсуждению протестной активности.

У нас ведь принято «не рефлексировать, а распространять»; попытки сомнений делают инакомыслящих париями в «прогрессивной» среде – вспомнить хоть давешний кейс с бывшим любимцем протестующей публики: «Слепаков написал стихотворение о том, как либеральная оппозиция толпой накидывается на тех, кто с ней не согласен. Поэтому либеральная оппозиция толпой накинулась на Слепакова, чтобы показать ему, как он неправ», – емко описывает ситуацию Александр Пелевин.

«Какое же это все-таки страшное явление  либеральный террор! Бьют жестоко, дубинками, электрошокерами! Устраивают обыски у неугодных! Барда Слепакова, я слышал, бросили в «Матросскую Тишину», а золотое горло России  Олега Газманова, говорят, пытались отравить «Новичком»!» – иронизирует Олег Лекманов. Разумеется, между статусом (в том числе уголовно-процессуальным) у протестующих и охранителей – большая разница. Однако не для рефлексии. Тем более исторический опыт напоминает о ситуациях, когда они менялись местами.

«Мы, неформалы, нонконформисты и либералы, едва не отдавшие жизнь, точно по Вольтеру, за право наших противников высказать свое мнение, с волнением и нетерпением поджидали «Альфу», танки, элитные спецчасти, ОМОН  весь этот арсенал усмирения, когда-то направленный против нас. Мы уже ничего не имеем против штыков власти, ограждавших нас от ярости тех самых 20%, а ведь когда-то, еще два года назад, мы презирали Гершензона и бранили «Вехи». Мы хотим, чтобы митинги наших врагов разгонялись мощными водометами, и, несомненно, выделим бюджетные средства для закупки резиновых и пластиковых пуль», – писала Валерия Новодворская в январе 1994-го, после расстрела Белого дома.

Валерия Ильинична была последовательна и в готтентотской морали: в отличие от прекраснодушных интеллигентов с белыми ершиками, она знала, чем приходится платить за свою свободу. Ее интеллигентские иллюзии развеялись в октябре 1993-го: вслед за Владимиром Ильичом она убедилась, что «всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». Нынешние протестующие с удовольствием «качают режим», но без удовольствия воспринимают ответную реакцию. Примером нам они выставляют «свободный мир», жестокие разгоны демонстраций в котором их почему-то не возмущают.

Всем нужно моральное обоснование своей правоты – в том числе и для эмоциональных манипуляций. Фундаментальная основа либеральной идеологии – Декларация независимости США, в которой говорится: «Когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа».

Критерием этой обязанности, таким образом, становится свидетельство о коварном замысле. Но какая часть народа должна верифицировать это свидетельство – и каким путем? Либералы видят коварный замысел патриотов, патриоты – предательские козни либералов. Понятное дело, что большевики в октябре 1917-го таких вопросов никому не задавали: кто смел, тот и съел. И заикаться об этом они уже никогда никому не давали. При их неограниченном деспотизме либеральная интеллигенция сидела в библиотеках и президиумах ровно – даже если втайне сочувствовала смельчакам, которые готовы были выйти на Красную площадь и заплатить за это сполна.

Но именно русская интеллигенция добилась свободы в августе 1991-го – по иронии судьбы, защищая законно избранную власть. Советский режим прогнил насквозь, и гэкачеписты, которые пытались его реанимировать, своими руками забили последний гвоздь в крышку его гроба. Настало время не бороться с властью, а ее защищать. О жертвах октября 1993-го Новодворская честно написала: «Они погибли от нашей руки, от руки интеллигентов, сознательно и навсегда вышедших за флажки обреченного пацифизма и бессильного гуманизма. Не следует винить в том, что произошло, мальчишек-танкистов и наших коммандос  омоновцев. Они исполнили приказ. Но этот приказ был сформулирован не Грачевым, а нами». 

Но кто назначил «совесть нации» теми, кто должен определять судьбы народа? С одной стороны, мы понимаем необходимость формирования элит – желательно, интеллектуальных. Эпоху нагрянувшего хама мы уже пережили. С другой – каким образом сформировать по этому поводу консенсус? В принципе, для этого и существуют выборы. В 1989 году они впервые были проведены честно, и большинство умнейших людей того времени, которые умели красиво говорить и завоевали скоропостижный авторитет, стали народными депутатами. Они и начали формировать новые, демократические элиты, в которых смешались с коррупционерами, силовиками и карьеристами.

С этими – историческим образом трансформированными – элитами мы теперь и живем; они представляют и нашу власть, которую судят по делам, и нашу оппозицию, которая отыгрывается преимущественно на словах. Эмоций за тридцать лет было пережито много, и осмыслять эмоциональный опыт рано или поздно приходится рационально. Это совсем не про «кто в молодости не был революционером  нет сердца, а у того, кто в зрелости не стал консерватором  нет мозгов». Это про то, чему прожитые годы научили. Меня научили додумывать мысли до конца. Хотите качать режим? Что хотите получить на выходе? Чем готовы за это заплатить? Своей и/или чужой кровью? Хотите гражданского общества? Что сделали для диалога?

В день вынесения приговора Навальному президент Украины Зеленский закрыл сразу три оппозиционных телеканала. Революция достоинства достойно затыкает рты.

Профессор Зубов патетически пишет: «Не все смогут завтра выйти на площадь. Я, давно находясь в изоляции из-за пандемии, поостерегусь толпы. Но все, и те, кто выйдут, и те, кто останутся дома, пусть сознают, что борьба за право быть человеком в России вступает в самый решительный фазис. Будущее зависит от нас». Халявщики протеста готовы провожать в тюрьмы других, но ничем не жертвовать самим: не барское это дело.

Единственное, чего они не забывают – подзуживать других кричать «Караул!» в надежде, что Аннушка уже разлила подсолнечное масло. Свобода хороша только по сходной цене.

..............