Одной из самых обсуждаемых сегодня во всем мире тем является политика новой американской администрации в отношении Китая. И, симметрично – реакция Пекина на победу демократов на выборах 2020 года в США, а также роль китайской «мягкой силы» (а то и прямого грубого влияния) в политических процессах, происходящих в Соединённых Штатах. Иными словами, что будет происходить между КНР и США в ближайшее время.
До недавнего времени в нашей стране эта тема находилась на периферии внимания. Что в целом понятно. Либеральный сегмент общества был дезориентирован поражением либерального истеблишмента Запада в 2016 году. Патриоты же, наблюдая зарождающийся конфликт между Поднебесной и «Градом на холме», в большинстве своём заключили, что Пекин и Вашингтон обречены на антагонизм.
Любопытно, что в этом отечественные эксперты сходились с вашингтонскими коллегами. За океаном холодная война с Китаем стала предметом двухпартийного консенсуса. В Пекине долгое время избегали разговоров о системном конфликте с США. Но курс на столкновение всё равно просматривался. Во время президентства Дональда Трампа словосочетание «холодная война» стало в Поднебесной допустимым даже в официальной риторике.
Приход (а точнее, возвращение) Байдена в Белый дом, кажется, снова смешал все карты. Возникли две противоположные точки зрения. Одна из них состоит в том, что вот-вот будет восстановлена «Чимерика», экономический симбиоз США и Китая. Другая – что ничего по большому счету не меняется. Более того, либеральные интервенционисты придадут новый импульс принципиальному противостоянию двух сверхдержав.
На деле между ними всё гораздо сложнее. Они суммарно занимают огромную, просто подавляющую все прочие долю мировой экономики и потому не могут не влиять друг на друга. Они соперничают и постоянно играют в шпионские игры, но всё равно пересекаются в научной, технологической, гуманитарной и многих других сферах. Их взаимосвязь и взаимопроникновение долгие годы осуществлялись на самых разных уровнях. Но главное с геополитической точки зрения состоит в том, что их относительно недолгая история взаимодействия – с 1970-х до 2020-х – была исключительно успешной для обоих государств.
Вместе с тем они сегодня не могут не быть конкурентами. Поэтому их взаимное недоверие умножается день ото дня. Трения в военной, экономической и прочих сферах со временем будут только нарастать. Но одновременно экономические и внешнеполитические элиты двух стран будут стараться не сделать взаимное охлаждение необратимым. Потому что воспитаны они были на примере успеха, достигнутого благодаря осторожному сближению и сотрудничеству на протяжении пяти десятилетий. Столько даже СССР не просуществовал после окончания Второй мировой войны! А ведь именно в этот период и сложились наши системные представления о заокеанской сверхдержаве. Настолько системные, что во многом они определяют наш образ мыслей и сегодня. И это нормально. Потому что основано на реальном опыте.
Сегодня из уст отечественных политиков, экспертов и дипломатов часто звучит тезис о том, что даже в самые страшные годы холодной войны Европа сотрудничала с нашей страной в экономической и культурной сферах, поэтому сегодняшнее ее поведение кажется странным и обидным. Так что же сегодня должны испытывать государственные деятели и аналитики в Вашингтоне и Пекине, когда отношения двух сверхдержав переживают свой самый серьезный кризис за полвека?
- США назвали Россию угрозой для всех стран НАТО
- Россия может принять участие в инициативе по возвращению США в ядерную сделку
- В России оценили планы Байдена заставить Москву «платить за свои действия»
Но даже в этой травмирующей ситуации опыт Европы и СССР во второй половине XX века подсказывает Демпартии США и КПК, Госдепартаменту и МИД КНР, что взаимное сложное сосуществование возможно и в условиях холодной войны. Можно обвинять друг друга во всех смертных грехах – тем более что это ничего не значит в нынешнем мире «моральной неэквивалентности» и «постправды» – но, тем не менее, продолжать получать выгоду от разносторонних и многоуровневых связей между странами. Особенно если эти связи нарабатывались и приносили выгоду десятилетиями.
Для определенной части истеблишмента обеих стран геополитическая напряжённость и даже военное сдерживание друг друга могут оказаться гораздо более выгодной конфигурацией двухсторонних отношений, чем постепенное расторжение всех двухсторонних экономических, общественных и – чего уж там греха таить – коррупционных связей, объединяющих «серьёзных людей» обоих государств. В этом плане бывший президент США Дональд Трамп повёл себя максимально несистемно. За что и поплатился. Он не стал объявлять Китай «империей зла» и грозить ему какими-нибудь «звёздными войнами». Это как раз всех бы устроило. Но Трамп, искренне говоря об уважении лично к тов. Си как к лидеру, начал «распаривать» (decoupling – этот термин в 2017–2019 гг. был весьма модным) КНР и США, демонтировать так называемую Чимерику, любимое детище вашингтонских бюрократов и лоббистов со времён президентства Никсона.
В своих речах он постоянно повторял, что винить Китай и другие страны в том, что они выигрывали за счет налогоплательщиков Соединенных Штатов, нет смысла. Это американские функционеры допустили такую ситуацию. Было бы сильным упрощением считать, что он со всем своим дилетантским апломбом обрушился на транснациональную коррупцию, хотя и это тоже правда. Трамп поступил куда «хуже». Он посягнул на системные связи между Пекином и Вашингтоном. Равно как и на другие связи, сшивающие воедино всю глобальную элиту. И этого ему не простили.
Из сказанного, конечно, не следует, что интересы Поднебесной совпадают с интересами этой элиты. Времена, когда Китай устраивала та роль, которая ему отводилась в международном разделении труда и глобальном миропорядке, прошли. Это больше не фабрика вещей с ограниченным горизонтом развития. Нынешнее руководство КНР сделало ставку на превращение страны в самостоятельный центр силы, имеющий проекции по всему миру – в Европе, Латинской Америке, Африке и, само собой, во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе. На Арктику и даже на Марс у Китая также есть свои планы. Неудивительно, что у коллективного Запада возникла идея сдерживания КНР. Но вот беда – постиндустриальные экономики США, Канады, стран Европы и т. д. не могут сегодня функционировать без индустриального подспорья Китая. Тем самым они продолжают его обогащать и, таким образом, финансировать дальнейшую китайскую экспансию. Не то чтобы это было совершенно неразрывной связью, но чтобы от неё избавиться, нужна политическая воля и время.
Примерно то же самое происходит в сфере цифровых технологий. Здесь между китайскими полугосударственными компаниями и транснациональными корпорациями уже давно нарастают трения, и все же до сих пор они не могут полностью обходиться друг без друга. Здесь тоже Поднебесная для Запада двулика – она и экзистенциальная угроза, и пока незаменимый источник как важного сырья (например, редкоземельных металлов), так и серийного «железа».
Верно и обратное. И внутренний рынок Китая, и его экспортные возможности, без которых он пока не может обходиться, напрямую завязаны на постиндустриальную экономику большого Запада. Отвязаться от нее – важнейшая стратегическая задача Пекина. Вот только для ее реализации в будущем нужен сегодняшний экспорт в страны этого самого Запада.
В общем, холодная война между Китаем и США, о неизбежности которой сейчас говорят и в Пекине, и в Вашингтоне, будет довольно сложным и, я бы даже сказал, странным конфликтом. Он начинается в условиях, когда обе страны беспрецедентно связаны друг с другом. Вместе с тем, спор за мировое лидерство неизбежен, а такие споры не бывают мирными и дружескими.
Поэтому из столиц обеих держав и поступают зачастую противоречивые сигналы. Стоило госсекретарю Энтони Блинкену заявить о преемственно жёсткой позиции Вашингтона по отношению к Китаю, как тут же из уст президента Байдена последовало чуть ли не опровержение. Американским дипломатам было предписано сотрудничать с КНР в интересах США. В речи, которую произнес 46-й президент Соединенных Штатов в Госдепартаменте, не было и слова сказано о расширении влиянии Китая в Африке и на Ближнем Востоке. Напротив, объявленное прекращение поддержки войны, ведущейся Саудовской Аравией в Йемене, и готовность возобновить диалог с Ираном открывают для КНР широкие возможности – сегодня Пекин и Тегеран готовят большой пакет двухсторонних договоров, который может серьезно повлиять на расклад сил в регионе.
Есть у Китая и еще один повод для оптимизма. Администрация Байдена сняла введенные Трампом ограничения на работу Институтов Конфуция в США.
Теперь сотрудничать с ними могут даже средние школы. А ведь эти институты – важнейший инструмент мягкой силы КНР. Байден на днях умудрился высказаться об американо-китайских отношениях удивительно точно. На таунхолле, организованном телеканалом CNN, президент США, ответив на несколько вопросов по данной теме, свернул дискуссию со словами: «Но все гораздо сложнее. Я не должен даже пытаться объяснить политику в отношении Китая в течение десяти минут по телевизору».
В Пекине тоже стараются вести себя осторожно. Руководство КНР возмущается манёврами американских авианосных групп в Южно-Китайском море, привычно критикует США за вмешательство во внутренние дела (в ответ на столь же привычную риторику Вашингтона о нарушении прав человека в Китае), но при этом после телефонного разговора Си Цзиньпина и Байдена официальная пресса Поднебесной выразила оптимизм относительно «развития двухсторонних связей» и «взятия межгосударственных разногласий под контроль».
И ведь при Трампе происходило примерно то же самое. Выглядело это иначе, но по сути было похоже. «Невозможный Дональд» объявил Пекину экономическую войну, но всегда уважительно высказывался о тов. Си и заявлял о возможности заключения с ним таких торговых сделок, которые устроили бы обе стороны. То есть «распаривание» двух держав он предпочитал провести по возможности вежливо и осторожно. Осторожность соблюдал и Пекин. В частности, по данным минфина США, Поднебесная по максимуму соблюдала все косвенные санкции, введённые против России.
Жестокая, но до поры исключающая окончательный разрыв война-взаимодействие КНР и США будет продолжаться долго. Предсказывать ее исход – дело неблагодарное. Она не походит ни на что, что мы до сих пор видели. В этой ситуации ключевым является вопрос о том, как вести себя России в треугольнике Москва – Пекин – Вашингтон. С подобной проблемой в 1970-е столкнулись Соединённые Штаты, когда начались трения между СССР и Китаем, но США всё равно чувствовали себя зажатыми между двумя красными гигантами.
Вряд ли хоть один рецепт из тех времён применим сегодня. За исключением одного – в сложных геополитических обстоятельствах реактивные действия становятся малоэффективными. В сложные времена сработать может лишь большая и смелая стратегия.
