В представлении какого-нибудь бельгийца или датчанина русские, наверно, – люди с больной психикой.
Быть гражданином великой (в буквальном смысле этого слова) страны – очень тяжелое бремя. Тебя с самого раннего детства пичкают реалиями про 1/6 часть суши, про великую историю; предков, изменивших мировую цивилизацию, и соотечественников, прославленных во всех уголках планеты.
Число великих людей в русской истории настолько велико, что часто наш личный великодержавный шовинизм оборачивается комплексом неполноценности и боязнью «не соответствовать». Этот русский психологический феномен не вчера появился, и не в 90-е, когда мы типа «все потеряли».
180 лет назад страдал из-за великих предков юный Лермонтов. Написал в тоске «Да, были люди в наше время. Не то что нынешнее племя» и отправился покорять Кавказ. Хотя было очевидно, что вооруженные стычки с дикими пастухами не могли идти ни в какое сравнение с подвигами героев Бородина. Маялся от собственной ничтожности Пушкин. Ехал в поисках великих событий то в Эрзерум, то в Молдавию и продолжал мучиться от того, что родился не в то время и не в том месте.
Как современные сталинисты влажно мечтают о временах великой индустриализации, так и Александр Сергеевич двадцать лет воспевал Петра Великого, после правления которого центральные губернии России обезлюдели. Поколение наших «шестидесятников» тоже рефлексировало по поводу своей никчемности. Рядом с ними жили миллионы ветеранов великой войны, а сверстникам Высоцкого «не досталось даже по пуле».
Европеец тоже, конечно, может начать страдать по великим временам Васко да Гамы, но это сильно будет смахивать на шизофрению – все это величие кончилось 700 лет назад. А наши родители еще застали полет Гагарина и поражение США во Вьетнаме.
Коллективная Россия – словно плохая мать, не реализовавшая свои заветные мечты. Она хотела в юности стать знаменитой актрисой или деканом факультета моторостроения, но не сложилось. Поэтому следующие тридцать лет она поедом ест своих детей, чтобы ее мечту реализовали они.
Эти бедные дети всенепременно должны быть лучше всех. Если ты получил золотую медаль, мать одаривает тебя улыбкой одобрения и гордится тобой. Ты оправдал ее высокое доверие. Но если медаль оказалась бронзовой, или ты вообще занял только 8-е место в общем зачете, на тебя обрушивается ледяной дождь презрения.
Ты – выродок, ты обманул надежды и унизил всех, кто в тебя верил.
Поколение 40-50-летних до сих пор не может забыть шокирующий проигрыш американцам советской сборной по хоккею на Олимпиаде 1980 года. Я вообще думаю, что развал СССР начался именно с этого события. Потому что в этот момент советские люди потеряли веру в себя. Мы знали, что после такой моральной катастрофы Родина-мать должна была тренера Тихонова отправить в ГУЛАГ, а членов «пятерки» Фетисова исключить из партии. Это была бы нормальная, привычная реакция, которая показала бы нам, что не все потеряно и мать пинком и подзатыльником снова потащит нас в светлое будущее.
Но этого не произошло. Никого не отправили в ГУЛАГ, не унизили в газетах и не исключили из партии. Стало понятно, что мы осиротели и матери больше не нужны. Но, как позже выяснилось, это было временно. После шальных 90-х Родина-мать протрезвела, привела себя в порядок и снова взялась за старое.
Российские спортсмены снова живут с ощущением, что они не могут привезти с чемпионата мира никакую другую медаль, кроме как золотую. Глава Роскосмоса Рогозин из кожи вон лезет, чтобы нация Гагарина и Королева не прокляла его за рутинные коммерческие запуски, потому что «не для того мы в войне победили». Робота Федора придумали исключительно для этого. Для социальной терапии.
Количество общественной ненависти, которое выливается на публичных персон, которые по статусу должны соответствовать великим предшественникам, не снилось ни одному американцу или немцу. Неудача рассматривается как катастрофа и поражение, общество требует немедленных расстрелов виновных. Мы не хотим медленно и спокойно. Мы хотим быстро и сразу. Это отражается абсолютно на всем, включая потребительское поведение россиян. Китайская компартия двадцать лет приучает китайцев тратить. Китайцы не хотят, они привыкли сундучить каждый юань и обходиться миской риса в день. Эту привычку удалось немного победить лишь в последние семь-восемь лет.
У нас все по-другому. Первые деньги тратятся на машину. Если в 1995 году можно было сослаться на голодные советские годы, то сейчас этот номер не пройдет. Прошло 30 лет, но привычка быть первым парнем на районе осталась у всех. 20% годовых по кредиту никого не останавливают. Никто не хочет спокойно копить три-четыре года и уже затем идти в автосалон.
Русские эмигранты в полной мере несут проклятье «быть русским» и пьют в тоске горькую в своих дальних далях. Никому нет до них дела. Ни жене, ни соседям, ни новой Родине-матери. Живи, как хочешь. А это невыносимо. Как это – как хочешь?
Старая же Родина-мать верна себе. Если ты стал Шуфутинским, ты – молодец, тебя ждет теплый прием и концерт в Кремле. Потому что сыночка не подвел, не опозорил маму. А ежели ты редактируешь вечерами рекламные листовки для сети супермаркетов в Хайфе, то ты ничтожество и можешь сюда не приезжать.
Нечего позорить семью.
