Очередные слухи о грядущем сокращении количества бюджетных мест в российских вузах вызывают только один вопрос – а сколько их вообще нужно России? И только во вторую очередь – какая доля студентов должна учиться за государственный счет?
В 1975 году в СССР было 600 вузов, в которых обучалось 4,9 млн студентов. Даже для второй экономики мира это было очень много. По числу студентов на 10 тысяч человек населения СССР превосходил Великобританию, ФРГ, Францию, Японию. Советская власть, создавая систему высшего образования, решала вполне прикладные задачи. Индустриализация требовала специалистов. Всего за 15 лет СССР создал систему высшего образования абсолютно на уровне мировых стандартов того времени и поддерживал ее более-менее на этом уровне до самой своей смерти в 1991 году.
К 2014 году в России работало уже 2268 вузов и их филиалов. После масштабного сокращения в живых осталось 1170, в которых учатся 4,8 млн человек. При этом список престижных университетов, то есть тех, чей диплом гарантирует работодателю высокий уровень образования его обладателя, практически не изменился.
Журнал Forbes опубликовал второй рейтинг «100 лучших вузов России». В топе там все те же – МГУ, Физтех, МГИМО, Бауманка, МИСиС, МИФИ. Из несоветских – только Высшая Школа Экономики.
Остается вопрос – зачем и за счет чего существуют остальные 900 вузов?
В постсоветской России образование превратилось в несложный и не требующий больших капиталовложений бизнес, который тем не менее неплохо себя чувствует. Количество людей в России, которые готовы заплатить за диплом о высшем образовании, не уменьшается.
Мало кто уже помнит тот момент, когда в российских вузах появилась «платка». Поначалу возможность стать студентом просто за деньги казалась чем-то циничным и похабным. Это было такой же приметой времени как вещевые рынки на бывших стадионах и толпы проституток на Тверской. Вслед за появлением института «коммерческих» мест в государственных вузах, как грибы стали открываться негосударственные высшие учебные заведения и многочисленные филиалы.
В платном образовании ничего плохого нет. Если семья с легкостью соглашается взять пятилетний кредит на покупку автомобиля, оплата образования ребенка совершенно не выглядит какой-то вопиющей социальной несправедливостью. Забота же о доступности высшего образования для бедных семей, которых в России великое множество, должна решаться так же, как она решается во всем мире – с помощью различных грантов, государственного софинансирования и т. д.
Однако возникает вопрос к самим государственным вузам. Если вы сделали образование коммерческой услугой, которую продаете за вполне приличные деньги, причем тут государство? Почему государственный бюджет должен оплачивать ваше содержание? Особенно это касается отраслевых вузов. Подготовка специалистов для российской промышленности должна в первую очередь беспокоить российскую же промышленность.
Губкинский университет нефти и газа совершенно точно должен финансироваться нефтяными компаниями. Не только потому, что у них полно денег, а потому, что, входя в попечительский совет и определяя бюджет университета, они гораздо лучше, чем любой чиновник, позаботились бы о том, чтобы выпускники получили самое лучшее для отрасли образование. И чтобы университет отбирал самых перспективных и способных абитуриентов.
Так же, как и Менделеевский химико-технологический университет должен финансироваться и управляться химическими концернами. Потому что они лучше всех знают, какие специалисты нужны сегодня и завтра химической промышленности. И они наверняка поинтересовались бы, зачем отраслевому вузу нужно готовить лингвистов и юристов. Существование отраслевых вузов совершенно точно должно отражать реальное состояние отрасли. Если ее нет – вуза тоже нет.
Московский авиационный институт на своем сайте с гордостью сообщает, что общее число его студентов составляет сегодня 22 тысячи человек. Мне интересно, они на каких авиационных заводах должны работать после получения диплома?
В 1980 году в МАИ обучалось 27 000 человек. Он готовил специалистов для крупнейшей в мире авиационной промышленности, которая включала в себя несколько огромных авиаконцернов, десятки НИИ, 250 авиационных заводов и сотни тысяч человек, занятых в советском гражданском и военном авиастроении. Сегодня все российское авиастроение производит хорошо если 1/10 того, что производили в СССР. Зачем 22 000 студентов?
Разговоры о количестве бюджетных мест в вузах подменяют дискуссию о качестве и структуре всего российского высшего образования. Очевидно, что бюджет должен обеспечивать подготовку специалистов для ключевых сфер, которые входят в зону исключительной ответственности государства – армия, право, образование, медицина.
Государство должно финансировать те научные школы и центры, которые обеспечивают реальную экономическую и технологическую безопасность страны и развитие перспективных отраслей экономики. Что, собственно, и происходит. Наши мехматы по-прежнему готовят лучших в мире специалистов. Слава русских хакеров тому подтверждение.
Даже тот факт, что большое количество выпускников МГУ и Новосибирского университета работают в Кремниевой долине, не является катастрофой. Во-первых, и уезжают далеко не все, а, во-вторых, люди в этой отрасли работают по всему миру. Сегодня он – в Сингапуре, а завтра – в Москве или Санкт-Петербурге. И это не только вопрос денег.А вот всех остальных, желающих получить профессию переводчика, юриста, журналиста или менеджера по логистике, совершенно точно нужно переводить на полностью платную систему обучения. И если количество бюджетных мест за счет этих специальностей уменьшится вполовину, честное слово, я не расстроюсь.
